Алека Вольских - Мила Рудик и кристалл Фобоса
— Из-за золотого грифона? — переспросила Мила и уточнила: — Какого золотого грифона?
Бледо озадаченно вытянул брови.
— Ты когда-нибудь была возле Золотого глаза?
— Нет, не была, — ответила Мила. — Наш куратор Гарик планировал отвести нас туда на экскурсию, но карантин, который не карантин, ему помешал, и Золотой глаз мы так и не увидели. А просто так, без дела, возле Золотого глаза мне лучше не появляться. Мне там не рады.
Бледо смутился и от неловкости прокашлялся.
— Да, я знаю, вы с Нилом Лютовым… — Он поколебался секунд пять, после чего закончил: — Не в очень дружеских отношениях.
— Мы с ним враги, — хмуро и категорично поправила его Мила.
Бледо снова смутился и потупил взгляд.
— Э-э-э… как скажешь. Но все-таки, если бы ты видела Золотой глаз вблизи, мне было бы проще объяснить, что произошло в сентябре.
Мила недовольно поежилась — приближаться к Золотому глазу у нее не было ни малейшего желания. Конечно, Лютова она сейчас там не встретит — он в Доме Знахарей. Но есть еще Алюмина и приятель Лютова — Рем Воронов. Однако, несмотря на все свое нежелание, Мила, вздохнув, решительно сказала:
— Хорошо, пошли. Ты же, наверное, туда и шел?
Бледо, улыбнувшись, кивнул.
— Ну вот — составлю тебе компанию. Нескучно будет.
Бледо снова улыбнулся, а Мила подумала, что поступает не слишком благородно. Нетрудно было догадаться, что Бледо откликнулся на ее просьбу рассказать ей о карантине только потому, что для него это была чуть ли не единственная возможность нормально, по-человечески пообщаться с кем-нибудь из сверстников. Друзей ведь он не имел, и общения, наверное, очень не хватало. Мила поставила себя на его место и подумала, что с ума сошла бы, если бы у нее не было Ромки и Белки, с которыми всегда можно поговорить: хоть о важных делах, хоть о всякой ерунде.
Словом, получалось, что она использует одиночество Бледо, для того чтобы выведать у него нужную ей информацию. В данный момент Мила сама себе совсем не нравилась, но другого выхода она не видела — ей очень нужно было узнать, что произошло в сентябре в Золотом глазе. К тому же она ведь и правда вполне дружески относилась к Бледо, так что даже и притворяться не приходилось.
На столбах города кое-где все еще висели ободранные плакаты, анонсирующие представление Массимо Буффонади. Вид они имели жалкий: грязные потеки, оставшиеся после многочисленных дождей, омывших Троллинбург за прошлогоднюю осень; сморщенная местами бумага, огрубевшая от зимних холодов и снегопадов; оторванные местами углы и края.
Бледо не обращал на плакаты никакого внимания. Наверное, популярность дяди была для него столь привычным и одновременно не имеющим к нему ни малейшего отношения делом, что он к ней относился как к чему-то обыденному. Люди ведь не удивляются каждое утро, что солнце встает. Чему удивляться? Привычное дело.
Зато компании златоделов, которые встречались им по пути, никак не могли спокойно пройти мимо них.
На Милу и Бледо косились, видимо недоумевая, почему они идут вместе да еще и явно направляются в сторону Золотого глаза. Может, девочка забыла, на каком факультете учится?
Мила старалась не замечать обращенные в их сторону взгляды. Тем более что таких компаний им по пути встретилось немного.
К Золотому глазу Бледо решил привести Милу не по главной улице, а в обход. Они повернули на узкую улочку, которую в конце пересекал безлюдный переулок, свернули в него и, дойдя до конца переулка, остановились.
— Вот он, — сказал Бледо, — Золотой глаз.
Это был большой белый дворец, с фронтонами над каждым окном, колоннами и террасами, где каждый бортик был покрыт золотой краской. Но впечатляло не обилие золота.
Над входом, в пенальном углублении, крышей которому служил косой навес с золотой черепицей, восседал устрашающего вида золотой грифон — наполовину лев, наполовину орел. Его размеры просто поразили Милу — он был в два раза выше и крупнее их каменного льва. Огромные смертоносные когти из чистого золота на передних лапах грифона были выставлены вперед, словно их неподвижный обладатель демонстрировал, что он может быть опасен.
— Да, — ошеломленно согласилась Мила, — ваш Хранитель… впечатляет.
Вспомнив о свойстве Хранителей оживать, Мила вмиг представила себе, как несладко придется тому, кто вызовет гнев у ожившего золотого грифона. В эту минуту ей казалось, что по сравнению с ним чудовища Массимо Буффонади — всего лишь невинные страшилки для детей.
— Ты сказал, — вспомнила Мила, — из-за золотого грифона Амальгама решила, что кто-то пытался выйти из Золотого глаза. Почему?
— Потому что он ожил, — ответил Бледо.
Мила даже не удивилась его ответу — она уже и сама догадалась об этом.
— Но постой! — Она вскинула глаза на Бледо. — Насколько мне известно, кроме Хранителя, выход каждую ночь охраняет кто-то из златоделов, разве нет?
— Да, но… это не сработало, — ответил Бледо.
— В смысле?
Бледо помялся.
— Мальчик, который дежурил в ту ночь, ушел с поста, — объяснил он. — Сначала все решили, что он пропал, потому что его долго искали и никак не могли найти. Но к утру его все-таки нашли…
— И что?
— Его нашли в Комнате Почета. Это такая специальная комната, где висят портреты всяких великих алхимиков, разные их изобретения, в основном непригодные для использования. Словом, понятно, почему он там прятался — туда ведь почти не заходят. Он был очень напуган. Его просто трясло от страха. Амальгама велела отвечать, почему он ушел с поста, и мальчик сказал, что ему вдруг стало страшно находиться в пустом коридоре — очень страшно. Он сказал, что он просто не мог вынести этот страх и убежал. Амальгама ему не поверила и пообещала, что он будет наказан за ложь и за то, что покинул пост.
Мила критически хмыкнула.
— Н-да, уж… Насколько я знаю Амальгаму, парню, должно быть, здорово досталось.
Бледо в ответ на ее слова только тяжело вздохнул и втянул голову в плечи, будто это его должны были сейчас сурово наказать.
— И что было дальше? — спросила Мила.
— Нас всех заперли, — продолжал Бледо. — Амальгама сказала, что никто не выйдет из Золотого глаза, пока виновные не признаются в том, что пытались в запрещенное время покинуть Дом.
Мила несколько секунд не мигая таращилась на Бледо. Догадка напрашивалась сама собой.
— И что, кто-нибудь признался?
— Нет.
— Тогда почему Амальгама перестала держать всех взаперти?
— Я точно не знаю, — кусая губы, ответил Бледо, — но поговаривают, что вмешался Владыка Велемир. А потом, когда стало известно о кристалле Фобоса…
— Стало понятно, что дежурный на посту не врал. Он говорил правду. Он почувствовал очень сильный страх и сбежал. А что может заставить человека испытать такой страх вот так вдруг, ни с того ни с сего, кроме кристалла Фобоса? — закончила за Бледо Мила.
Он посмотрел на нее большими испуганными глазами.
— Никто не пытался выйти из Золотого глаза, — уверенным тоном заявила Мила, не спрашивая, а утверждая. — Все как раз наоборот: в ту ночь кто-то хотел проникнуть к вам в особняк. Вот что произошло. И Владыка догадался об этом, поэтому и вмешался.
Бледо нервно кивнул, на его лице одновременно отражались и согласие и растерянность.
— Да, я думаю, так и было.
Мила задумалась, вспоминая слова Ромки о связи между ней и Бледо. Он попал в точку, когда предположил, что карантин в Золотом глазе и попытка проникновения в Львиный зев так же связаны между собой, как Мила и Бледо. Только вот Мила никак не могла понять, что все это означало.
— Послушай, — хмурясь спросила она у Бледо. — А у тебя случайно нет каких-нибудь идей относительно того, зачем кому-то понадобилось проникать в Золотой глаз?
Бледо опустил глаза и отрицательно покачал головой. Мила покосилась на него с сомнением — ей показалось странным, что, отвечая, он спрятал глаза. Да и головой он покачал уж слишком ретиво, не задумавшись ни на секунду.
— Точно? — подозрительно подняв бровь, уточнила Мила.
Бледо нервно сглотнул.
— Угу… Даже не представляю, зачем… зачем кому-то проникать в Золотой глаз.
Милу не покидало ощущение, что Бледо чего-то недоговаривает, но она больше не стала приставать к нему с расспросами. Она видела, что он и так напуган тем, о чем они говорили, и не хотела пугать его еще сильнее.
— Ладно, — сказала Мила и спросила: — Но если ты вдруг о чем-то догадаешься, дашь мне знать?
Бледо поспешно кивнул — слишком поспешно, вновь отметила Мила.
* * *В тот же день Мила пересказала этот разговор Ромке и Белке.
— Ох, но ведь это ужасно! — воскликнула Белка, прикрывая рот ладошкой. — Зачем кто-то пытается проникнуть в Дома факультетов?
— Или — за кем? — поправил ее Ромка и, мрачно посмотрев Миле прямо в глаза, добавил: — Это все очень и очень плохо. Не хочу тебя расстраивать, но логика — вещь упрямая.
