Сильвана Мари - Последний орк
Мысль о древнем предсказании никогда не покидала Йорша. Он задавался вопросом, не была ли Роби в самом деле наследницей Ардуина, девушкой со светом утренней зари в имени, испокон веков предназначенной ему, последнему и самому могучему эльфу. Может, существовал какой-то неизвестный ему язык, на котором «Роби» означало «рассвет», а может, на этой единственной детали взгляд в будущее Владыки света слегка затуманился дымкой времени.
Йорш решил спуститься по западному склону. Неподалеку виднелись два других островка, Корова и Бык, и за ними — линия горизонта. На западной стороне острова оказался не песчаный пляж, а чудесный залив, достаточно глубокий для того, чтобы корабли заплывали в него, не рискуя сесть на мель. Однако залив окружала цепь крутых острых рифов, возвышавшихся над водой, словно сторожевые башни, закрывая маленькие бухточки, полные всякой всячины, принесенной морем. Шишки, скопления водорослей, отшлифованные доски, скелеты дельфинов и даже величественный хребет кита, чьи позвонки были настолько огромны, что на каждом из них свободно поместился бы взрослый человек. Там же виднелись бесчисленные следы древних кораблекрушений. Йорш вспомнил, как читал когда-то о том, что в прошлом жизнь на морских берегах процветала: море бороздили груженные товарами корабли, на солнце ярко блестели соляные пруды, даря соль Миру Людей. В то время, наполненное движением и жизнью, Столешница со своим природным портом, окруженным коварными рифами с быстрыми подводными течениями, являлась смертельной ловушкой для мореходов, что подтверждали балки всех размеров, мачты разной высоты, обрывки парусов неопределенного, наверняка изначально белого цвета, которые настолько истрепались, что походили больше на огромную паутину. Йорш осмотрел эти следы минувших катастроф и, несмотря на то что прошли века, почувствовал боль утонувших моряков. Он услышал на мгновение отчаянные крики, раздавшиеся после того, как волны взяли верх над волей людей и моряки осознали, что настал их последний час. Эрброу подавила рыдание, и Йорш понял, что его дочка тоже знала, что за этими обломками дерева и обрывками ткани стояли оборванные в тот момент людские жизни и надежды. На несколько мгновений солнце словно затянулось серой дымкой; они обнялись и почувствовали себя совсем одинокими под крыльями этих воспоминаний о смерти.
Йорш прижал к себе девочку, почувствовал ее маленькое теплое тельце у своей груди, и в этом объятии боль их растаяла. Крылья смерти исчезли.
— Мы помянули их, — сказал Йорш. — Теперь вернемся к жизни. Важнее всего не то, что мы умрем, а то, как и за что умрем и вспомнит ли кто-то о нас после нашей смерти. Гибель в море — это, можно сказать, следствие собственного выбора человека. Если бы эти моряки остались на земле копать свои огороды и удить рыбу, жизнь их была бы в безопасности. Но они желали узнать, что находится по ту сторону горизонта, потому что наивысшее предназначение человека — знание. Почтим их мужество. И посмотрим, есть ли среди этих предметов что-нибудь, что может быть нам полезным. Мы должны построить что-то вроде плота, чтобы ее высочество госпожа Птица Феникс могла безопасно перевезти свою драгоценную задницу на землю. Только не вздумай сказать ей, что я посмел так о ней отозваться.
— Аница?
— Это та часть тела, на которой мы сидим.
Йорш рассмеялся. Эрброу последовала его примеру, и, хоть ее смех был вежливым смехом человека, не уверенного, правильно ли он понял шутку, казалось, солнце вновь взошло над горизонтом.
Постройка плота оказалась менее трудным и более веселым занятием, чем Йорш предполагал. Досок было более чем достаточно. Они нашли даже старинный сундук, наполовину развалившийся, но с отлично сохранившимся серебряным с золотом замком. Йорш положил на него руку, и замок с щелчком открылся. Эрброу расхохоталась. Не выпуская из рук свою драгоценную куклу, она тоже накрыла замок ладошкой, и тот снова щелкнул, закрываясь. Девочка снова открыла и закрыла его.
— Отлично, — сказал отец, — в жизни всегда может пригодиться умение открывать замки без помощи ключей. Теперь смотри, солнышко: это ты можешь делать, лишь когда с тобой я или мама, потому что это очень опасно и может даже убить, но я все равно предпочитаю сам научить тебя этому, и прямо сейчас.
Йорш протянул руку над сухой корягой, и та немедленно загорелась. Он дал огню немного разгореться и потом потушил его одним жестом. Эрброу улыбнулась и в свою очередь зажгла ручкой огонь.
— Молодец, солнышко мое, но будь очень осторожна. Огонь — это полное разрушение. Он согревает наши ночи и жарит нашу еду, но может причинить и ужасную боль. Волшебные силы появляются лишь тогда, когда ими можно управлять. Так было всегда для всех эльфов, значит, так будет и для…
Йорш растерялся.
— Я не знаю, как тебя называть, — признался он. — Хотя нет, если хорошенько подумать, то я прекрасно это знаю. Я буду называть тебя полуэльфом. Видишь ли, намного важнее слов, которые есть не более чем скопление звуков, тот смысл, который мы им придаем. Полуэльф — значит наследник эльфийского знания и человеческого мужества. То, что до сих пор слово «полуэльф» употреблялось как оскорбление, лишь показатель безумия мира. Если слово «вода» станет вдруг ругательным, нам что, умирать от жажды, как ты думаешь? Итак, мой чудесный полуэльф, мой прекрасный полуэльф, никогда не забывай: огонь можно зажигать лишь в моем или мамином присутствии и только если нет ветра; если огонь становится слишком большим, потуши его. Это я тебе тоже сейчас покажу.
Глава седьмая
Чтобы абсолютно увериться, что его дочь поняла все, что он ей объяснил, Йоршу пришлось на несколько мгновений задержать свою руку над огнем — он застонал, отдернул ладонь и увидел, что она покраснела и на месте ожога стал появляться волдырь. Эрброу тоже застонала. Она бросила свою куклу и приложила обе руки к ожогу отца. Девочка закрыла глаза, и от невероятного усилия лоб ее нахмурился. Ожог исчез, и Йорш уставился на свою вновь гладкую и розовую кожу.
— А этому кто тебя научил? — спросил он.
— Ебоу айа.
— А-а-а, когда ты разодрала коленки и я вылечил их?
Девочка кивнула.
Йорш взял ее на руки и надолго замер. Волшебные силы девочки, наверное, превышали его собственные; во всяком случае, они проявились в очень раннем возрасте.
Эльфийские волшебные силы и человеческое мужество.
Йорш вздрогнул: помимо слова «полуэльф», для Эрброу могли использовать еще одно слово — «ведьма». И если «полуэльф» было всего лишь грязным оскорблением, то слово «ведьма» могло привести к казни независимо от того, совершил ты что-то плохое в жизни или нет.
Он крепко обнял дочку и поклялся сам себе, что всегда защитит ее от всех врагов и бед на свете.
Отпустив девочку, Йорш взялся за постройку плота. Он собирался погрузить на него Птицу Феникс и, толкая плот, перевезти ее таким образом на землю, сопротивляясь течению с помощью силы своих ног и легких.
После многочисленных попыток, заканчивавшихся смехом и брызгами, им наконец удалось соединить обрывками парусов три куска дерева — два обломка грот-мачты и одну доску, из которых было сооружено импровизированное судно, достаточно большое, чтобы удержать Птицу Феникс. Йорш поплыл к берегу, толкая плот перед собой.
Узнав, что ей придется восседать на плоту, Птица Феникс вновь принялась жалобно скулить, и во время переправы скулеж стал еще визгливее и мучительнее, попадая в среднюю тональность между воем и предсмертным стоном. Йорш сказал Эрброу следовать за ними, находясь под водой на глубине полудюжины футов, где течение ослабевало и где он все еще мог ее видеть. Плыть под водой, задерживая дыхание, показалось ему более надежным и безопасным для девочки, чем оставаться на поверхности или на плоту, где хоть и можно было дышать нормально, но миллионы брызг попадали бы в нос и в глаза. Двигаясь против течения, молодой эльф должен был собрать все свои силы, чтобы толкать перед собой плот. Птица Феникс и не пыталась чем-то ему помочь, а ведь Йоршу, наверное, было бы намного легче плыть, не трать он половину сил на непрерывные успокаивающие заверения в безвредности соленой воды для блеска ее оперения. Впервые в жизни Йорш испытывал трудности в воде. Он понял, что имела в виду Роби, когда говорила, что она «нахлебалась воды» (хотя «нахлебалась» было не совсем подходящим словом, так как вода попадала не в желудок, а в легкие). Это было мучительным ощущением.
Эрброу приплыла к берегу раньше него, и, увидев, что она в безопасности, на земле, Йорш почувствовал прилив сил. Девочка держала в руках небольшого лангуста, очевидно вновь найденного; она бросилась к маме и с триумфом сунула лангуста ей в руки.
— Ням-ням? — с надеждой спросила малышка.
— Ну конечно, это что-то вроде краба, и сегодня вечером мы зажарим его на ужин! — Роби засмеялась, потом взяла дочку на руки и крепко обняла, долго не выпуская из объятий, как она делала всегда, когда о чем-то беспокоилась. — Ты плаваешь под водой, как твой папа! — добавила она.
