Джоанн Роулинг - Harry Potter and the Deathly Hallows
- Я… - она выглядела совершенно несчастной. - Да-да, конечно я остаюсь. Рон, мы обещали, что будем с Гарри, что поможем…
- Я все понял. Ты выбрала его.
- Рон… нет… ну пожалуйста. Вернись!
Она бросилась за ним, но невидимая стена, которую она же и создала, не пускала её. Пока Гермиона снимала заклятье, он уже вышел из палатки и исчез во мгле. Гарри не сдвинулся с места, молча слушая её плач и как она зовет Рона.
Через несколько минут Гермиона вернулась, промокшие волосы прилипли к её лицу.
- Он у-у-у-ушел. Аппарировал…
Усевшись в кресло и свернувшись клубочком, она начала плакать.
После всего случившегося Гарри овладело какое-то оцепенение. Он поднял Хоркрукс и повесил его на шею. Взяв покрывало с кровати Рона, он укрыл им Гермиону, затем лег на постель и уставился на темный потолок палатки, вслушиваясь в звуки дождя…
Глава шестнадцатая. Годрикова Лощина
Когда Гарри проснулся на следующий день, ему понадобилось некоторое время чтобы вспомнить происшедшее. Потом он наивно подумал, что все это был сон, что Рон все еще был тут, что он никуда не уходил. Но, повернув голову, он увидел пустую койку Рона. Она притягивала взгляд, как обычно притягивает взгляд мертвое тело. Гарри спрыгнул с койки, стараясь не смотреть на кровать Рона. Гермиона, которая уже была чем-то занята на кухне, не пожелав Гарри доброго утра, отвернулась от него, когда тот проходил мимо.
- Его нет, - говорил себе Гарри, - его нет.
Он продолжал повторять это в уме, даже когда умывался и одевался, будто постоянное повторение могло приглушить потрясение от случившегося. «Его нет. И он не вернется.» И это было горькой правдой. Гарри знал, что как только они с Гермионой переберутся на новое место и наложат защитные чары, Рон не сможет их отыскать.
Он и Гермиона завтракали в полном молчании. Глаза Гермионы покраснели и опухли, будто она не спала всю ночь. Они сложили все свои вещи. Гермиона мешкала. Гарри знал, почему она хочет ещё немного побыть на берегу. Несколько раз он замечал, как она напряженно поднимала глаза, и был уверен, что она обманывает себя, думая, что сквозь шум дождя услышала звук чьих-то шагов. Но рыжеволосая фигура так и не появилась среди деревьев. И каждый раз, когда Гарри вторил ей, оглядываясь по сторонам (ибо маленькая искорка надежды все еще жила в нем самом) и не видел ничего, кроме мокрых от дождя деревьев, тогда маленькая вспышка гнева разрывалась внутри него. В голове звучали слова Рона: «Мы думали, ты знаешь, что делаешь!», - и Гарри с тяжелым сердцем снова принимался паковать вещи.
Грязная речка, протекавшая рядом с ними, поднималась и вскоре грозила затопить их берег. Прошёл ещё час с тех пор, как они должны были покинуть это место. Наконец, после того, как Геримиона трижды вытряхнула из расшитой бисером сумки всё содержимое и сложила обратно и уже не могла придумать причин для отсрочки, они взялись за руки и аппарировали, оказавшись на ветреном взгорье, покрытом ковром из вереска.
Как только они прибыли, Гермиона отпустила руку Гарри, отошла в сторону и присела на большой камень, уткнувшись лицом в колени. Все её тело сотрясалось от рыданий. Он наблюдал за ней, думая, что должен подойти и успокоить её, но что-то мешало ему сдвинуться с места. Все внутри него было холодным и напряженным. И снова он увидел презрительное выражение лица Рона. Гарри начал вышагивать по вереску, делая большой круг в центре которого находилась плачущая Гермиона, произнося защитные заклинания, которые обычно произносила она.
Следующие несколько дней они не обсуждали Рона вообще. Гарри решил больше никогда не упоминать его имени, Гермиона, похоже, догадалась, что не стоит поднимать эту тему, однако по ночам, думая, что Гарри спит, она давала волю слезам, в то время как он доставал карту Мародеров и изучал её при свете палочки. Он ждал того момента, когда точка с надписью «Рон» появится в коридорах Хогвартса. Это доказало бы, что он вернулся в уютный Замок, защищенный своим статусом чистокровного. Как бы то ни было, Рон не появлялся на карте. И, спустя какое-то время, Гарри поймал себя на мысли, что открывает карту лишь для того, чтобы просто посмотреть на имя Джинни в спальне для девочек, думая, поможет ли его пристальный взгляд проникнуть в её сон, чтобы она смогла как-то понять, что он все еще думает о ней и надеется, что с ней все в порядке.
Каждый день они посвящали тому, что пытались определить возможное местонахождение Меча Гриффиндора, но чем больше они говорили о том, где Дамблдор мог его спрятать, тем все более бесперспективные и неправдоподобными становились их теории. Как бы Гарри не напрягал свои мозги, он не мог припомнить, чтобы директор упоминал какое-нибудь место, где он мог что-то спрятать. Бывали моменты, когда он даже не знал, на кого он больше злился: на Рона или Дамблдора. «Мы думали, ты знаешь, что делаешь… мы думали Дамблдор рассказал тебе, что нужно делать… мы думали, у тебя был план!»
Он не мог обманывать себя - Рон был прав. Дамблдор оставил его практически ни с чем. Они нашли один Хоркрукс, но они и не догадывались, как его уничтожить. Другие хоркруксы оставались такими же недосягаемыми, как и раньше. Гарри все сильнее одолевало чувство безысходности. Теперь он склонен был считать, что поступил слишком самонадеянно, приняв предложение друзей сопровождать его в этом бесцельном и бессмысленном путешествии. Он ничего не знал, и не представлял, что нужно делать, и он мучительно ожидал, что в любой момент Гермиона тоже скажет ему, что с неё достаточно, и что она покидает его.
Они проводили много вечеров в молчании. Гермиона вытаскивала портрет Финеаса Нигеллуса и ставила его на стул, словно он мог заполнить пустоту, образовавшуюся после ухода Рона. А Финеас Нигеллус, несмотря на свои предыдущие заявления, казалось, не мог отказаться от возможности узнать больше о том, что собирается делать Гарри, и спрашивал разрешения вернуться снова через несколько дней, все так же, с завязанными глазами. Гарри был даже рад его обществу, потому что Финеас был хорошим собеседником, несмотря на его ехидность и заносчивость. Они смаковали каждую новость из Хогвартса, хотя Финеас и не был идеальным информатором. Он превозносил Снейпа до небес, потому что тот был первым, с тех времен, когда сам Нигеллус руководил школой, директором из представителей факультета Слизерина, поэтому им приходилось быть очень осторожными и избегать критических замечаний и оскорбительный вопросов относительно Снейпа, иначе Финеас Нигеллус тотчас же удалился бы из картины.
Как бы то ни было, он все же кое-что упомянул. Кажется, Снейп столкнулся с небольшим мятежом со стороны большинства студентов. Джинни было запрещено посещать Хогсмид. Снейп возобновил старый декрет Амбридж, запрещающий собрание трёх или более студентов или любые неофициальные кружки.
Из всего этого Гарри делал выводы, что Джинни, и, возможно, Невилл и Луна вместе с ней, старались как могли, чтобы продолжить занятия Армии Дамблдора. Эти скудные новости зажгли в Гарри желание увидеть Джинни настолько сильное, что у него даже сводило живот. И еще они заставляли его всё чаще думать о Роне… и о Дамблдоре… и самом Хогвартсе, по которому он скучал так же сильно, как и по своей бывшей девушке. Более того, когда Финеас Нигеллус говорил о жестоких методах правления Снейпа, Гарри на какую-то долю секунды овладевало безумие, и он представлял себе, мечтая просто вернуться в Хогвартс, чтобы присоединиться к борьбе с режимом Снейпа. В такие моменты быть накормленным, спать в мягкой постели, и, в конце концов, предоставить возможность другим нести все бремя ответственности вместо него казалось ему самой прекрасной перспективой в жизни. Но потом он вспоминал, что он является Нежеланным Номером Один, за голову которого обещают тысячу галлеонов, и что просто прийти в Хогвартс сейчас было бы так же опасно, как прийти в Министерство Магии. Конечно, когда Финеас Нигеллус неосторожно акцентировал внимание на этом факте, начиная задавать наводящие вопросы, касающиеся местонахождения Гарри и Герминоны, она просто убирала картину обратно в свою сумку, и после такого бесцеремонного прощания Финеас категорически отказывался возвращаться в течение последующий нескольких дней.
Становилось все холоднее и холоднее. Они не отваживались оставаться на одном месте долгое время, особенно в южной части Англии, где сильные заморозки причиняли им больше всего беспокойств, поэтому они продолжали путешествовать по стране, бросая вызов: горам, где дождь со снегом колотил по крыше палатке; обширным унылым топям, где палатка затапливалась холодной водой; и маленькому островку в центре озера в Шотландии, где снег ночью наполовину погреб под собой их убежище.
Они уже заметили сверкающие огнями рождественские елки в окнах нескольких домов, когда однажды вечером Гарри твердо решил снова предложить отправиться еще в одно, неисследованное ими, место. Они только что необыкновенно хорошо поели: Гермиона сходила в супермаркет за продуктами, укрывшись под Мантией-Невидимкой (деньги она добросовестно бросила в открытую кассу), - и Гарри подумалось, что с желудком, набитым спагетти Болоньез и консервированными грушами, она будет более сговорчивой. Кроме того, ранее он предусмотрительно предложил на несколько часов избавить их обоих от ношения Хоркрукса, и теперь тот висел на спинке кровати рядом с Гарри.
