Дорофея Ларичева - Искры и химеры
– Аномалии уничтожают, – продолжал гость. – Рюкин две минуты назад схвачен. Господин Жуков, отец Марины, тоже.
– Что? – Мать вышла в коридор, не утерпела. – Как?
– А твой муж, почти всемогущий Витель, только что слил адрес вашего уютного гнездышка кому не следовало. И квартиры-убежища химер аккуратненько так перечислил. Причем абсолютно бессознательно, поздравляю.
Ксана выглянула и увидела, как Орэф отвесил поклон.
– Ты? – ахнула перепуганная Марина.
– Глупости, – перепугался Антон.
– Перекодировка, – усмехнулся Орэф. – Я предупреждал, едва вы отклонитесь от моего плана, я разорву с вами любые связи. За минувшие сутки вы предали меня не единожды и продолжаете играть во всемогущих стратегов, меняя места взрывов аномалий, убирая с пути полезных мне людей. От вас я получил все, что хотел, и расторгаю былые договоренности. Еще свидимся, – кивнул он Ксане и исчез, прежде чем ошарашенное семейство опомнилось. Просто слился с полумраком лестничной площадки.
– Ты!
Гнев Марины был направлен не на Антона, выболтавшего секреты. Но что толку на него ругаться? Она, опытный гипнолог, знала: сопротивляться прямому приказу или тонкой психологической кодировке могут единицы.
– Я говорила! Я предупреждала!
Ксана побледнела. Мать сто раз права. По ее глупости, по ее вине они проигрывают!
– Я не думала, не хотела!
– Что делать? В нас такие деньги вложены… – Это уже Витель запаниковал. – Нас свои же разорвут! Вызвать химер?
– Ты и так позвал все спецслужбы страны! – Марина взяла себя в руки. – Поехали хоть куда-нибудь. У меня есть подруга на окраине. Но вначале…
Она спешно застегнула замок у чемодана на колесиках. Ксана выключила ноут, но Марина через плечо бросила:
– А ты, приживалка, даже не спеши. Мы тебя столько лет из жалости кормили, а ты чем отплатила, тварь неблагодарная?
Она переглянулась с мужем. Витель неожиданно поддержал:
– Тебе лучше остаться.
Ксане показалось, что пол стал зыбким, как песок, что поцарапанный паркет затягивает ее, не давая пошевелиться, вздохнуть.
– Не вздумай идти следом, мерзавка! – пригрозила Марина. – По твоей вине гибнут наши друзья!
Входная дверь захлопнулась. В квартире стало мертвенно-тихо. На кухне тикали старые деревянные часы, у соседей работало радио, жужжала дрель неугомонного ремонта, плакал ребенок… Девушка сидела на полу, обхватив плечи руками, и смотрела в одну точку. Целых двадцать минут смотрела, потом дверь снова распахнулась, и, неся с собой холод и сырость, в квартиру ворвалась ненавистная рыжая женщина.
– Бросили, да, маленький аллигатор? – «посочувствовала» она девушке. От этой жалости стало еще гаже.
В Ксане что-то сломалось. Срывались замки со странной конструкции, называемой «вера в людей». Она вновь ощутила себя маленькой девочкой. Сиротой, у которой осталась только несовершеннолетняя тетка и дед-инвалид. Его парализовало в тот самый день, когда пришли известия об авиакатастрофе. Вспомнились социальные работники, которые сунули обезумевшей от горя семье постановление и потащили ее, маленькую Роксану, в милицию, потом в приют.
Те же чувства были и сейчас. Женщина спрашивала ее, тормошила, а она молчала. Не потому, что не могла приказать. На один единственный приказ голоса бы хватило. Просто в даре больше не было смысла. Голос был ее оружием, когда дело касалось семьи…
Ника
Крупная рыба уплыла. Она поняла это, едва войдя в подъезд. След беглецов висел в воздухе отчетливыми белесыми полосами, но догонять Вителя с Мариной на машине нереально. Город перекрыт. Шлюпов нет. Она уже трижды просила. «Все заняты», – стабильно отвечал диспетчер.
На втором этаже бушевал маленький ураган отчаяния, разочарования – вполне понятный и ожидаемый. Лет так в пятнадцать-шестнадцать она бы на месте девочки строила планы мести или, подгоняемая горящими в груди эмоциями, кинулась поднимать армию химер. Но то она. А приемная дочка Антона молча глотала слезы. Ясное дело, у нее мир рухнул, действительность дала сбой.
– Тихо, – кивнула Ильина группе поддержки. – Я сама.
Дверь пришлось открывать багеткой, замок защелкнулся.
Ксана не пошевелилась, только зло следила глазами за пришелицей. Та присела рядом на пол, привалилась к стене, пристегивая оружие к поясу.
– Можешь приказать, – произнесла Ника, разглядывая комнату, – но за мной придут другие, а ты будешь безголосой рыбешкой. Твои мозги выпотрошат и поджарят не хуже ваших химер.
Девочка молчала, ясное дело. И то хлеб, значит, шанс достучаться есть.
– Они ушли минут десять назад, я чую их след.
Ровно до подъезда. Дальше мастерски затерто даже для ее химически обостренного восприятия. Улавливался слабый-слабый отзвук. Может, попробовать? В крайнем случае у нее есть в запасе ампула мыслегрызки!
Главное не спугнуть девчонку. Дар Ксаны нужен стране, нужен тысячам людей. Было бы жаль лишиться юного гипнолога, тем более в такой ситуации.
– Ушли и наверняка сказали нечто ранящее, нашли самую больную точку и ударили, чтобы ты не побежала следом.
Ксана плотно сжала губы. Но Нике не нужны были слова. Она видела эмоции девочки слишком хорошо.
– Ты сомневаешься – всерьез ли они послали тебя лесом или оградили от опасности, а сами ушли рисковать жизнью. Я не знаю, какой из вариантов верен.
Вкрадчивый, обволакивающий голос Вероники действовал на Роксану не хуже, чем ее собственный талант на других людей. Девушка напряглась, ловя каждое слово. Со стороны смешно и жалко дуреху.
– Ты все равно их любишь, у тебя просто никого нет ближе и никогда не будет, – продолжала загонять иголочки в ноющую рану безжалостная сенс. – Подумай, все силы страны брошены на их поиски. Если они воплотят задуманное, взорвут хотя бы одну аномалию, – голос приобрел трагические нотки, – у них не будет пути назад. Не будет помилования ни от закона, ни от людей, ни от иных сил. Я сенс, я знаю.
Пальцы юной Верховицыной смяли полосатую вязаную кофту на плечах. Внушение работает, хорошо.
– Ты сама все понимаешь, Роксана, хоть слепо оправдываешь их поступки.
Девочка скосила глаза на Нику и снова занялась разглядыванием черных теней от желтой настольной лампы.
– Тебя никто не будет задерживать, – продолжала тем временем Ильина.
Время идет, лекарства выводятся из крови, а она тут уговаривает обиженную девицу!
– Ты даже не заметишь, как тебя лишат дара! – Она добавила в голос металла, презрения. – Это будет незначительной мелочью по сравнению с другими потерями. – Пора подсолить блюдо обидной жалостью. – Твои настоящие родители давали клятву Гиппократа – не навредить. Ты так легко отдашь на откуп жизни обитателей трех городов? – Пауза. – И людей, воспитавших тебя?
– Я не знала об этой квартире, – будто невпопад произнесла Ксана.
Она не повернула головы, но слегка расслабилась, приняв сложное решение сотрудничать.
– Хорошо. Что ты знаешь? Предположи, представь. У них было с собой оборудование?
Следующие двадцать минут Вероника выясняла возможные направления движения семейства Верховицыных. Наушник в ухе подсказывал верные вопросы, когда она не могла подобрать слова, либо когда паузы в общении становились слишком велики.
Город опять накрыла сеть ливней. В далеком штабе вычерчивали на карте направления движения Антона-Вителя и Марины, отправляли команды для проверки, клятвенно заверяли, что шлюп для нее, Ники, уже на подходе.
В наушнике зазвучал неподражаемый голос Зойки: «Клонов-недоделок переловили процентов на сорок. Остальные хорошо прячутся. Хватит мучить ребенка, мы тебе шлюп привели, благодари и кланяйся».
Ника усмехнулась, через браслет вызвала дежуривших внизу психологов и пару человек с полным иммунитетом к любым воздействиям, перепоручила им Роксану. Пора ловить крупную рыбку. След Верховицыных начал таять. Зато… Эти-то здесь откуда?
– Фокус-покус! – звонко хлопнул в ладоши Павел Левашов. – Вы опять не по погоде и моде одеты, мадам.
– Что тут забыл? – Вероника выудила из-за его спины довольных донельзя мухоловок, высмотрела в стороне отряд байкеров.
– Вообще-то ты нашу «шлепалку» похитила. Мы как раз в гостиницу на окраине собирались…
Смотрите на него, как ответственности испугался!
– Все при деле, а меня в воспитатели записали, – посетовал он.
Ага, и девчонки ему напели, за километр видно, на приключения тянет дурочек. Опасно их бросать, раз такие дела.
– Берите машины и катитесь, – устало отмахнулась Ника. – Мне работать…
– Размечталась! – Левашов запрыгнул в шлюп, за ним юркнули мухоловки. Спасибо, хоть банду свою тут оставили.
– Сговорились!
Веронике было некогда пререкаться. Собрались делать глупости – так вперед и с песней.
