Майкл Шейбон - Саммерленд, или Летомир
Этан знал, что должен что-то сказать, причем немедленно — и не какие-нибудь слова, а единственно правильные, волшебные, способные разжать сомкнувшиеся вокруг тиски будничного мира.
— Нас послал Хирон Браун. — На полицейского Этан даже не смотрел — его заклинание метило прямо в большое, сильное, героическое сердце Родриго Буэндиа.
Но волшебные слова, видимо, не достигли цели. Буэндиа поморгал и сказал полицейскому:
— Уберите их отсюда.
Полицейский, или эмэсбэшник, посадил их в свою машину и повез в город. Этан то и дело поглядывал на Тора, но тот только головой качал. В здании МСБ, еще одной Лего-конструкции на солнечной площади с фонтаном, они назвали свои имена приятной женщине с телефонными наушниками на голове. Потом офицер, который их задержал, отвел их в комнату с коврами, игрушками для маленьких детей и настенными зеркалами — Этан сразу заподозрил, что они односторонние и что помещение, конечно, прослушивается. Ребята уселись на пластмассовые стулья. Часы на стене жужжали, и минутная стрелка, пощелкивая, продвигалась вперед. Этан посмотрел на свои — они показывали первую половину восьмого иннинга. В другое время он обязательно сообщил бы друзьям об этом ужасающем факте, но сейчас им хватало огорчений и без того.
— «Нас послал Хирон Браун», — передразнила Дженнифер Т. — Ну ты и дал, Фельд.
— Но ведь он нас правда послал. Я думал, он знает Буэндиа. Он говорил так, точно знает.
— Он же с Кубы, Буэндиа! По-твоему, мистер Браун его там разыскал?
— У Хирона Брауна обширная территория, — ровным голосом сказал Тор. — Я думаю, он их всех знает.
Этан поглядел на него внимательно. Тор смотрел на игрушечную пожарную машинку.
— Можно тебя спросить, кто ты в данный момент, Тор?
Тор задумался. Смысл вопроса был ясен: кто он — все еще подмененный феришер с рувинской кровью и плотью или трансформировался обратно в Дубля-2, мальчика, который считал себя андроидом, но очень старался быть обыкновенным мальчиком?
— Возможно, я никогда не узнаю ответа на этот вопрос, — сказал Тор, и Этану на одну секунду показалось, что его друг сейчас заплачет.
— У меня тоже есть вопрос, — мягко вставила Дженнифер Т. — Ты можешь вывести нас отсюда?
— Конечно. В машине я этого сделать не мог, потому что — ну, это трудно объяснить. Я могу шмыгнуть куда-то вместе с движущимся автомобилем, но из него вышмыгнуть не могу. Наверно, все дело в инерции. — Он толкнул по ковру пожарную машинку. — Например, мы движемся вот так, а я пытаюсь шмыгнуть наружу. — Он резко дернул одного из пластмассовых пожарников. — Но наши тела продолжают двигаться вперед вместе с машиной. — Тор кинул маленького пожарника через плечо, и тот шмякнулся об стену. — Я не смог бы контролировать нашу инерцию, да еще и полицейского бы с собой прихватил — нам это надо?
Тор прошел в угол комнаты и сделал глубокий вдох. Этан поскорее выключил свет на случай, если кто-то наблюдает за ними с той стороны зеркал.
— Ладно. Отправляемся обратно в Кошачью Пристань. Скажем им, что…
— Нет, — заявила Дженнифер Т. — Обратно в эту Вилку Бургазу или как она там называется.
— Но он…
— Мне без разницы, что он сказал, Фельд. Без него я возвращаться не собираюсь.
Дженнифер Т. приняла решение, и это, как всегда, положило конец дискуссии.
Буэндиа, все в тех же плавках и в одном носке, храпел у себя в кровати. На сто процентов оправдывая свое прозвище. Он лежал на спине, положив одну руку под голову. Другая, с сигарным окурком, свесилась вниз. В комнате пахло сигарой, холодными бобами и большим немытым бейсболистом. Из всех семнадцати комнат дома только эта да еще кухня выглядели мало-мальски обитаемыми. Кроме кровати здесь стоял ночной столик, комод с раскиданной мелочью и развернутыми сигарами и громадный телевизор с плоским экраном. Телевизор показывал канал «Фауна» с выключенным звуком. Мохнатый большеглазый зверек на экране лакомился древесной смолой, зажатой в лапке-ручонке.
— Бушменчик, — сказал Этан, и воспоминание о пропавшем отце, ведущем машину по Клэм-Айлендскому шоссе, ударило его под вздох, как тяжелый холодный камень. Что творится там, в мире, который темные очки Мягколапа не хотят больше ему показывать? А вдруг там случилось что-то ужасное? Вдруг отца уже нет в живых?
Буэндиа всхрапнул, закашлялся и рывком сел. Непонимающе посмотрев на детей, он покосился на электронные часы рядом с собой — они показывали 15.12. Вспомнив, видимо, кто такие его посетители, он снова повалился навзничь и застонал.
— Этого следовало ожидать, — сказал он и выругался по-испански. Не стану воспроизводить здесь его слова, скажу только, что ругался он неприлично и витиевато. Свою речь он, в чем не приходилось сомневаться, завершил словами «Хирон Браун», которые произнес как «Керон Брон».
— Значит, вы его все-таки знаете, — сказала Дженнифер Т.
— Знаю, знаю. Еще с тех пор, как был меньше вас. — Говорил он так, будто был сыт Безымянни-ком Брауном по горло. Но Этан, глядя на его пустой, пропахший куревом дом, на убожество его жизни, не мог не подумать, что Буэндиа, возможно, испытывает отвращение к себе самому. Этан знал, что год у него выдался хуже некуда. Он играл свой второй сезон в «Энджелс». Всю свою спортивную карьеру с самой эмиграции в Соединенные Штаты он провел в Национальной лиге, сначала в «Филлис», потом в «Метс». Играл он в центре поля, а после нескольких операций на коленных суставах перешел на правый край. После перехода в Американскую лигу он вообще перестал выходить на поле и всю игру просиживал на скамейке, пока не подходила его очередь отбиваться. Иногда стареющие спортсмены и в качестве назначенных отбивающих достигают больших успехов и продлевают свою карьеру на пару лет. Но отбивание мячей, хотя Родриго Буэндиа делал это блестяще, всегда было только частью его игры. В молодости он числился среди самых выдающихся игроков внешнего поля, покрывал огромные расстояния, ловил легендарные мячи и выбивал со своей позиции бегущих у самого «дома». Роль назначенного отбивающего стала для него не столько переводом, сколько понижением.
Этан многое знал о Родриго Буэндиа, одном из любимых игроков мистера Фельда. Знал, что Буэндиа бежал с Кубы на маленькой лодке и спас по пути во Флориду трех человек. Знал, что Буэндиа стал первым бейсболистом, получившим Тройную Корону за игру в нападении: самый высокий средний балл, больше всего хоум-ранов и больше всего ранов, засчитанных благодаря ему. Счет велся с тех времен, когда еще сам мистер Фельд был мальчиком. Из передачи Барбары Уолтерс Этан почерпнул также, что у Родриго Буэндиа есть красивая жена-блондинка и дочь, которую, как вспомнил сейчас Этан, звали Дженнифер. А недавно газеты и телевидение оповестили всех о том, что Буэндиа во время бегства с Кубы, как выяснилось, никого не спасал. Не то чтобы он позволил кому-то утонуть — просто таких людей, будто бы спасенных им, вообще не существовало.
— А где же все? — спросил Этан. — Где Дженнифер?
Буэндиа закрыл лицо согнутой в локте рукой.
— Ушли. Все ушли. Адвокаты эти. Психологи. Судьи. — Его большая ладонь легла на колено, изрытое жуткими на вид шрамами. — И чертов Брон. Я ему два раза сказал: Буэндиа больше не герой. Я не спасал две женщины и ребенок в Мексиканский пролив. Я получил Тройную Корону. Забил за свою жизнь триста девяносто шесть хоум-ран. Средний балл три пятнадцать. Неплохо, по-моему. Даже чертов Брон надо быть доволен. Буэндиа идет куда-то, и все говорят: «Родриго, ты мой герой».
Он снова сел и прикрылся простыней, посмотрев на Дженнифер Т. Попытался затянуться окурком, который держал в руке, и положил его на столик.
— Теперь Буэндиа больше не герой. Хватит. Когда ехал в эту страну, внутри было что-то большое — один Керон Брон это видел, надо это сказать. Смотрите на Буэндиа теперь. Смотрите! В этом белом доме. Среди белых людей. В этой белой стране. — Он махнул рукой в сторону окон. С застроенного белыми особняками холма, где раньше жили только ящерицы, открывался вид на все Ранчо Энкантадо — а еще дальше, за электрической изгородью и за незримой городской оградой богатства и привилегий, виднелись грязновато-белые здания Большого анахейма. За искусственными горами Диснейленда вздымалась еще одна гора, стеклянная, а за всем этим белой лентой сверкало море. Стадион, где играла команда «Энджелс», тоже был виден отсюда. — Буэндиа старался. Теперь большое, которое было внутри, стало маленькое. Жена, дочь, они это знали, видели. Они видели, потому что… — Голос Буэндиа дрогнул, и большое добродушное лицо сморщилось. — Потому что я им показал.
И он закрыл лицо большими коричневыми руками.
— Мистер Буэндиа, — сказал Этан, — если вы пойдете с нами, вам сразу станет лучше — правда, ребята?
