С. Гроув - Стеклянная карта

– Правда, что ли?

– А то. Налетчики совсем не хотят, чтобы в Пустошах проложили железную дорогу. Сразу станет больше людей, начнут расти города и воцарится закон!

Некоторое время София придирчиво рассматривала его.

– Значит, ты ничего плохого не сделал, – сказала она затем.

– А мне плевать, – ответил ей Тео. – Я просто заставил его поплатиться, понимаешь? Он послал Сью на смерть, а я сделал так, что его посадили!

– И ты не боишься, что он станет за тобой повсюду гоняться?

Тео снова передернул плечами:

– Сомневаюсь, что ему это надо. – Он подмигнул ей и щелкнул пальцами, изобразив пистолет. – К тому же Джуд сущий котенок по сравнению с теми типами, что охотятся за тобой.

У Софии снова заколотилось сердце.

– Очень надеюсь, что они не дознаются, куда мы подевались…

– Пока их не видать, – кивнул Тео.

– А я, – похвасталась София, – вроде бы догадалась, зачем им моя карта нужна.

Тео с интересом поднял глаза:

– Ну и?..

– Помнишь, – начала она, – я тебе рассказывала про нигилизмийцев, которые веруют, что наш мир нереален?

– Ага…

– Так вот, дядя Шадрак как-то упомянул, что у них есть священная легенда о Карте Всех Карт. Нигилизмийцы полагают: помимо прочего, эта очень большая и могущественная карта показывает «истинный» мир – тот, каким бы он был, не случись Великого Разделения. Только никто не знает, где ее отыскать.

– И твоя стекляшка, значит, поможет увидеть ее? Великую Карту, или как там она называется?

– Вот именно. Потому что она выглядит очень необычно… – София поневоле вспомнила путеводные луковицы на торгу. – Лупа делает видимой любую скрытую карту, значит и ее тоже. Другое дело, что я понятия не имею, на что похожа Карта Всех Карт и где ее искать… Да и дядя Шадрак о ней говорил как о чем-то не совсем реальном.

– А вот те ребята считают иначе.

– Ясное дело.

– А знаешь, – задумчиво проговорил Тео, – твой дядя явно готов наизнанку вывернуться, лишь бы они ее не заполучили. Ну, стекляшку твою. Должно быть, и он считает, что Карта – не вымысел!

– Я тоже об этом думала, – сказала София. – В действительности Лупа очень ценна и сама по себе. С ее помощью какие угодно карты можно найти, не только ту, за которой нигилизмийцы охотятся.

– Это верно…

София некоторое время молчала.

– Будем надеяться, – сказала она затем, – Вересса поможет разобраться.

Тео скинул башмаки и поставил ноги в носках на скамью, подтянув коленки к груди.

– Ты хоть думала о том, как ее разыскать?

– Когда приедем в Нохтланд, – ответила София, – я узнаю дорогу к академии, где учились Вересса и дядя. Уверена, там следят за судьбами выпускников, – и добавила: – Это будет первым шагом.

– Ага, – хмыкнул Тео. – И она сразу выяснит, куда делся Шадрак.

Настоящей уверенности у Софии не было.

– Не факт, – сказала она. – Но я надеюсь. – Задумалась и вздохнула: – После того как мы с поезда сошли, надо было за големами проследить, пока возможность была… Глядишь, они к Шадраку бы нас привели!

– Вот это вряд ли, – возразил Тео. – Мы все правильно сделали. Сама смотри: ты же все исполняешь, как он тебе велел. Мазапан уж точно подскажет, где академия. Может, и Каликста знает… Ты, кстати, ее спрашивала?

София мотнула головой.

– Ну, значит, найдешь Верессу, а она посоветует, как быть дальше.

Девочка не ответила. Она сидела молча, прислушиваясь к колокольцам.

– А мне пираты понравились, – сказала она наконец. – Повезло, что мы их встретили!

Тео расплылся в улыбке:

– Ага… Надежные они. На таких можно рассчитывать.

– Мне и с тобой повезло, – не сводя с него глаз, произнесла София.

Его улыбка было померкла, словно задутая свечка, но потом засияла как прежде. София даже подумала, что ей это померещилось в неверном свете луны.

– А то! – воскликнул он. – Зря, что ли, меня прозвали Везунчиком!

8 часов 30 минут: по пути в Нохтланд

Под утро зарядил дождь. Мазапан без конца останавливался проверить, хорошо ли держится тент.

– Уж ты прости, София, – повторял он. – Мне, понимаешь, дома влетит, если блюда размокнут.

– Да вы не беспокойтесь, – отвечала она, прячась под нешироким навесом передка.

Как пригодилась бы сейчас сменная одежда! Увы, она осталась в чемодане, а тот валялся теперь где-нибудь на железнодорожной станции в хранилище забытого багажа.

Каликста и Барр ехали бок о бок и о чем-то увлеченно беседовали, держа над собой широкие разноцветные зонтики. Тео тащился за фургоном, видимо избегая общества. Когда София смотрела на него, он старательно отворачивался, чтобы не встречаться с ней взглядом.

«Я точно так себя веду, когда хандра нападает», – подумала девочка.

Она ничего не могла понять. Вчера они с Тео болтали часов до четырех, а при расставании он был весел, как птичка…

По ее часам миновало шестнадцать, когда впереди на дороге что-то замаячило. Сперва казалось, что это группка таких же путников, как они сами, но по мере приближения она вырастала, превращаясь в сотенную толпу. Оказывается, фургон уже достиг окраин столицы. Сквозь сумерки в пелене дождя еле угадывались очертания городских стен.

– Всех въезжающих в ворота подвергают проверке, – со вздохом пояснил Мазапан. – Боюсь, мы на несколько часов тут застрянем. Я и забыл, что всего через три дня празднуется затмение! Вся округа, видно, съехалась полюбоваться. Случай, знаешь ли, редкий! Астрономы утверждают, что нас ждет первое полное лунное затмение со времени Великого Разделения.

София так устала за день, что даже не пустилась в расспросы. Далеко впереди в очереди колыхались паруса болдевелы. Каликста и Барр придержали коней, поравнявшись с фургоном. Подъехал и Тео.

– Посмотрю, длинная ли очередь! – сказал он и пришпорил лошадь, не дожидаясь ответа. Спустя мгновение он уже растворился в потемках.

– На что ему понадобилось очередь проверять? – беспокойно спросила София.

– Почем знать, – крякнул Мазапан. – Какая бы ни была, от этого она все равно не укоротится. Мы тут не меньше чем до девяти проторчим… – И с улыбкой поправился: – До двадцати, если по-вашему. Как здорово, что наши сутки короче на целых одиннадцать часов! Я бы с ума сошел – столько ждать!

София поняла, что он пытается развлечь ее.

– Все на самом деле не так, – слабо улыбнулась она, вглядываясь в мокрые сумерки.

Впереди стояла компания пеших торговцев. Они медленно продвигались вперед, сгорбившись под плащами. Фургон еле полз следом. София увидела вернувшегося Тео. Он подъехал с ее стороны, и она сразу заметила, какое напряженное у него стало лицо. Он был очень бледен, глаза блестели от волнения.

– Что такое? – спросила она и сразу подумала о налетчике с рынка. – Встретил кого-то в очереди?

Тео нагнулся к ней с седла:

– Я говорил, что благополучно доставлю тебя в Нохтланд, помнишь?

– Да, – начиная ощущать смутное беспокойство, сказала София.

– Короче, мы прибыли, – жестким голосом отрезал он. – Ты свое слово сдержала, я свое тоже… – Он нагнулся еще ниже, потянулся к ее лицу и грубовато, неуклюже поцеловал в щеку. – Пока, София.

Развернул коня и галопом унесся туда, откуда они приехали, – в сторону Веракруса.

– Тео!.. Ты куда?.. – София вскочила на ноги.

Она успела заметить, как он оглянулся через плечо… Потом исчез окончательно.

– Пусть едет, София, – сказал Мазапан и усадил ее обратно на козлы. – Прости, дитя, но так ты вовсе намокнешь. Возьми плащ, закутайся… – И шоколадник обнял ее за плечи. – Ускакал прочь! – крикнул он Каликсте и Барру, подъехавшим с расспросами. – Нет, не объяснил почему, просто умчался, и все!

– Вот, значит, как, – опустошенно проговорила София.

Часть III

В ловушке

21. Ботаник

28 июня 1891 года, 5 часов 04 минуты

Если верить записям, найденным на заброшенном складе близ западного побережья, в некотором веке там существовал город, простиравшийся от тридцатой параллели до пятидесятой. Записи не датированы. Вообще от «города Тихоокеании», как он назван в документах, осталось очень немногое.

Город Нохтланд на много миль раскинулся по дну широкой долины. Под защитой высоких стен столица казалась не поселением, а островом. И не только потому, что ее в разных направлениях пересекали водные пути, но еще и оттого, что горожане редко высовывались наружу. Между Нохтландом и Веракрусом челноками сновали торговцы, ученые ехали на юг, в университеты Кселы, искатели приключений отправлялись на север, в дикие земли тихоокеанского побережья. Остальные жители в общей массе предпочитали оставаться в пределах стен, да еще и заявляли во всеуслышание: мол, в лабиринтах столичных улочек и на просторах зеленых садов точно найдется все, что душе угодно.