Филип Пулман - Северное сияние
Лира оглянулась — и безошибочно их узнала. Пантелеймон, превратившись в дикого кота, прижался к ней и яростно зашипел, потому что любознательно глядящая в окошко головка принадлежала ни кому иному, как миссис Коултер, на руках которой восседал ее золотистый деймон.
Глава шестнадцать. Серебряная гильотина
Лира спрятала голову под защиту мехового капюшона и юркнула сквозь двойные двери вместе с остальными детьми. Было уже поздно беспокоиться о том, что она скажет, когда они встретятся лицом к лицу, другая проблема выходила теперь на первый план — как спрятать ее меха, и как далеко она может пройти в них без разрешения.
Но, к счастью, внутри царила такая неразбериха, взрослые пытались поторопить детей, чтобы освободить место для пассажиров с цепеллина, поэтому никто не следил тщательно. По пути к спальне Лира выскользнула из анорака, легинсов и ботинок и сложила их так, чтобы вещи занимали как можно меньше места.
В спальне она быстро подтащила тумбочку к углу, встала на нее и надавила на панель подвесного потолка. Панель приподнялась точно так, как сказал Роджер, и в эту щель она засунула ботинки и легинсы. Подумав, она вытащила алетиометр из сумки и положила его в потайной карман анорака перед тем, как запихнуть и его туда же.
Затем она спрыгнула, поставила на место тумбочку и прошептала Пантелеймону:
— Мы должны просто притвориться глупыми, пока она нас не увидит, а потом сказать, что нас похитили. И ничего о бродяжниках и, особенно, о Йореке Барнисоне.
Она поняла, что весь ее страх притягивается к госпоже Коултер, как стрелка компаса к полюсу, поэтому все остальное, что она видела, она могла выдержать, даже отвратительную жестокость взаимовлияния. Она была достаточно сильна; но одной мысли об этом милом лице и приятном голосе или образа шаловливой золотой обезьянки было достаточно, чтобы вызвать желудочные колики, тошноту и мертвенную бледность.
Бродяжники приближались. Думай об этом, думай о Йореке Барнисоне и не выдай себя, подумала она и отправилась обратно в столовую, откуда доносился шум.
Дети выстроились в очередь за горячим питьём, некоторые до сих пор были в своих угольно-чёрных анораках. Их разговоры крутились только вокруг цепеллина и его пассажиров.
— Это была она — с деймоном-обезьяной.
— И тебя она поймала?
— Она сказала, что напишет моим маме и папе, но, держу пари, она этого так и не…
— Она никогда не рассказывала нам о детях, которых убили. Она никогда об этом ничего не говорила.
— Эта обезьяна, она хуже всего — она поймала мою Кароссу и чуть не убила её, я всё это чувствовал…
Они были напуганы, как и Лира. Она нашла Энни и других и села.
— Слушайте — сказала она, — вы можете держать язык за зубами?
— Да!
Три лица повернулись к ней в ожидании.
— Есть план побега — тихо сказала Лира — Кое-кто собирается забрать нас, так, они будут здесь примерно через день. Может быть раньше. Всё, что мы должны сделать, это быть готовыми сразу по сигналу взять нашу тёплую одежду и убежать. Никаких задержек. Вы просто должны бежать. Но если вы не достанете одежду, вы погибните от холода.
— Что это за сигнал? — спросила Энни.
— Пожарная сигнализация как сегодня днем. Все уже устроено. Но об этом не должны узнать взрослые. Особенно она.
Их глаза горели надеждой и возбуждением. И через всю столовую полетело сообщение. Лира могла сказать, что атмосфера изменилась. После того, как дети увидели госпожу Коултер, их обуял панический страх. Но теперь они вновь обрели уверенность. Лира была удивлена тем, какой эффект может произвести надежда.
Она посмотрела в дверной проём, но осторожно, готовая в любой момент отвернуться, потому что оттуда доносились голоса взрослых, а затем показалась и сама госпожа Коултер, которая наблюдала и улыбалась счастливым детям с горячими напитками и пирогами, таким обогретым и накормленным. Едва заметный трепет пробежал по столовой, все дети застыли и замолчали, смотря на неё.
Госпожа Коултер улыбнулась и прошла мимо, ничего не сказав. Понемногу разговоры возобновились.
— Где они будут совещаться? — спросила Лира.
— Возможно в конференц-зале — ответил Энни. — Один раз они водили нас туда — добавила она, имея в виду её саму и её деймона — Там было около двадцати взрослых, а один из них читал лекцию, и мне пришлось стоять там и делать, что он скажет, чтобы, например, проверить, как далеко может отойти от меня Кириллион. А потом он загипнотизировал меня и делал что-то ещё… Это большая комната с множеством стульев, столом и маленькой трибуной. Она за дирекцией. Эй, спорю, что они притворятся, что с пожарной тревогой вёе было в порядке. Спорю, что они боятся её, как и мы…
Остаток дня Лира провела с другими девочками, наблюдая и стараясь не привлекать внимание. После зарядки и шитья был ужин, потом свободное время в большой запушенной комнате с настольными играми, потрёпанными книгами и столом для тенниса. Каким-то образом Лира и остальные дети почувствовали, что происходит что-то неладное, потому что взрослые сновали туда-сюда или собирались в группы и о чём-то встревожено говорили. Лира полагала, что они обнаружили побег деймонов и обсуждали, как такое могло случиться.
Она не видела госпожу Коултер, что значительно облегчило ей жизнь. Когда пришло время идти спать, она решила, что должна рассказать другим девочкам про свой план.
— Слушайте, — сказала она, — они когда-нибудь приходят посмотреть, спим ли мы?
— Только один раз — сказала Белла. — Просто посветят фонариком, особо тщательно не смотрят.
— Хорошо. Потому что я собираюсь сходить на разведку. Тот мальчик показал мне, как можно пробраться по навесному потолку…
Она все рассказала, и еще до того, как она закончила, Энни сказала:
— Я с тобой!
— Нет, лучше останься, потому что, если пропадет только один человек, будет проще. Вы сможете сказать, что спали и не знаете, куда я пошла.
— Но если я пойду с тобой…
— Больше вероятность, что нас поймают — сказала Лира.
Их деймоны смотрели друг на друга, Пантелеймон был дикой кошкой, Кирилион Энни был лисой. Напряжение росло. Пателеймон низко гудел, шипел и обнажал клыки, а Кириллион отвернулся и стал беззаботно себя вылизывать.
— Ладно — сказала Энни безропотно.
Это было вполне естественным явлением, когда разногласия между детьми решались их деймонами таким образом — принятием превосходства одного над другим. Люди принимали результат, в целом, без возмущения, так что Лира знала, что Энни поступит так, как она скажет.
Дети собрали свою одежду и положили её на кровать Лиры так, чтобы создалось впечатление, что она там спит, и поклялись сказать, что они ничего не знают. Затем Лира прислушалась у двери, чтобы удостовериться, что никто не идёт, запрыгнула на тумбочку, приподняла потолочную панель и подтянулась.
— Только не проболтайтесь, — прошептала она вниз трём наблюдающим за ней лицам.
Затем она бережно опустила панель обратно и огляделась.
Она присела в узком металлическом тоннеле, поддерживаемом балками и распорками. Потолочные панели были немного прозрачными, так что снизу проникал свет, поэтому она могла видеть в этом узком пространстве (всего пару футов в высоту) во всех направлениях. Вокруг было полно металлических тоннелей и труб, так что было очень легко заблудиться. Она предусмотрительно опиралась только на металлические конструкции, таким образом, она могла пробраться с одного конца станции до другого, конечно, если будет двигаться бесшумно.
— Как будто мы снова в Джордане, Пан, — прошептала она, — пробираемся в Комнату Отдыха.
— Если бы этого не сделала, ничего бы не случилось, — прошептал он в ответ.
— Вообще-то, мне решать, что делать, не так ли?
Она сориентировалась, примерно рассчитывая, в каком направлении находится конференц-зал, и отправилась в путь. Это было совсем не лёгкое путешествие. Ей пришлось передвигаться на руках и коленках, потому что было слишком мало места, к тому же часто ей приходилось проползать под квадратными тоннелями или мимо отопительных труб. Металлические проходы, по которым она ползла, располагались по верху внутренних стен, и она чувствовала успокаивающую прочность под собой, но они были очень узкими и имели острые края, поэтому очень скоро она была покрыта ссадинами, царапинами и пылью.
Она приблизительно знала, где она находится, к тому же она могла видеть груду своей одежды над спальней, поэтому знала путь назад. Она могла сказать, какие комнаты были пусты — панели над ними были темными. Время от времени она слышала под собой голоса и прислушивалась, но это были всего лишь повара в кухне или нянечки. Ничего интересного они не говорили, и она двигалась дальше.
Наконец она доползла туда, где, согласно её подсчётам, должен был располагаться конференц-зал. Это был участок, лишенный каких-либо коммуникаций, вентиляционные и отопительные трубы уходили вниз в одном месте, а все потолочные панели равномерно освещены. Она прижала ухо к панели и, услышав шёпот взрослого мужского голоса, поняла, что нашла правильное место.
