Анатолий Мошковский - Заблудившийся звездолет. Семь дней чудес
Хорошо все-таки быть храбрым, независимым! Но без Хитрого глаза, а самому по себе. Тогда не надо было бы все время хитрить, мучить себя и других и бояться каждой кнопки…
У воды на травке лежали два больших полушубка. Рядом с ними Андрей качал ногой насос, и гигантский синий матрас для плавания оживал, расправляя складки, и каждую минуту толстел и приподымался над землей. Стасик с Вовой протирали стекла масок.
Митя и Витя деловито ходили вокруг пруда и пытались проникнуть взглядом в воду.
— Начнем? — Андрей кончил качать. — Нырять будем вчетвером, каждый в своем квадрате, и чтоб не баламутить воду…
— А как же Боречка? — неожиданно спросил Глеб. — Так и будет стоять в сторонке?
— Это его личное дело, — резко прервал его Андрей. — Ты будешь нырять в правом углу пруда.
— А Боречка? Ради него ведь стараемся…
— Надевай маску и иди первым! — приказал Андрей, и Боря, глотнув обиду, направил на обоих Хитрый глаз.
Надо было терпеть и не поддаваться. Терпеть до последнего.
— А я предлагаю силой раздеть его и заставить пырять! — не унимался Глеб.
— Какой принципиальный! — со смехом сказала Наташка и потрясла бутылочкой, в которой забулькал тройной одеколон. — Отправляйся скорей в пруд и не бойся! Уж потом я так разотру тебя…
— А кто боится? — запетушился Глеб, кольнул Борю глазами-звездами и стал сбрасывать с себя одежду.
«Ну и Наташка! — опять подумал Боря. — Как все-таки по-разному действует эта кнопка на ребят! Одни его ругают, другие — наоборот. И Глеба терпят. Забыли про его обман, что ли? Или простили?»
— И чтоб воду не баламутил! — повторил Андрей. — Ничего тогда не найдем.
Мальчишки, в ластах и масках, вошли в воду, поплыли и стали осторожно нырять. И сквозь воду светились их звезды!
— Ну, есть? — спрашивал Вова, когда кто-нибудь из ребят выныривал.
— Нет!
Ребята снова погружались.
И тут Боря впервые подумал, и эта мысль обожгла его болью: а что, если они найдут лодку и Андрей отдаст ее Вове? Ведь отдаст… Отдаст, и дело с концом! А потом Вова вернет ему тот мяч и трехцветную ручку с запасными стержнями…
Точно. Так оно и будет. А он-то, дурак, думал, строил планы.
Лучше уйти отсюда, убежать!
Но его ноги словно приросли к земле, и он не уходил, не убегал. С горьким упрямством продолжал он водить Хитрым глазом по ребятам, по тем, кто был на берегу, на воде и под водой, кто, отдыхая, придерживался за матрас.
— На берег! Новая очередь в воду! — отдал команду Андрей, и все четверо поплыли к берегу. И пока они вытирались полотенцами, делали зарядку, кутались в полушубки и давали Наташке растирать свои замерзшие спины и грудь, в воду вошли другие ребята и стали прочесывать новые квадраты пруда.
И вдруг Боря увидел лодку. Это была она, она! Она высунулась из воды и приподнялась вверх — узкая, грозная, с острым носом и маленьким винтом на корме. Ее держала над водой чья-то рука, -Урра, урра! — закричал он и запрыгал по берегу. — Нашли! Ур-ра!
— А что здесь такого? — направил на него свои карие звезды Андрей. — Иначе и быть не могло.
С лодкой в поднятой руке к берегу плыл Митя, а за ним быстро гнал надутый матрас Витя, чтоб Митя положил на него лодку. Но Митя не хотел показать, что устал, и продолжал держать лодку на весу.
«Что теперь делать? — в смятении думал Боря. — Как поступить?»
Вова уже стоит у самой воды и даже наклонился вперед.
Подойти сзади? Подойти, вырвать лодку — и деру?
Нет… Не годится так… Нельзя…
Надо попросить, и получше! Они сейчас странные. Могут отдать просто так.
Вот уже все ныряльщики на берегу. Наскоро вытираются полотенцами, растираются, одеваются. Все уже потрогали лодку. Она высохла, и солнце сверкает на ее боевой рубке, а Боря все не решается приблизиться к ней.
Потом решился, потянулся к ней одним пальцем.
— Ребята, можно?
— Чего тебе? — спросил Андрей, и Боря глотнул слюну: сказать или нет?
И вдруг решился — скажу!
— Можно взять ее?… Она ведь…
Внезапно к лодке прыгнул Глеб, вырвал ее из Митиных рук и бросился от пруда. Ребята и опомниться не успели, как Боря тремя прыжками догнал его и повис на толстой спине, пытаясь повалить на траву, а Глеб задергал плечами, чтоб стряхнуть его с себя.
Тотчас их окружили ребята, и Андрей без всякого труда выдернул из судорожно сжатых пальцев Глеба лодку и так его стукнул, что Глеб перекувырнулся через голову.
— Ты опять за свое? — сказал Андрей. Глеб поднялся и вытер ладонью нос. В глазах его уже не было и намека на звезды, а была одна злость.
— Я еще покажу вам!… — процедил он. — И особенно тебе! — Он ткнул пальцем в Борю. — Обманщик, подхалим, трус!
Боря прямо задрожал весь от обиды и ненависти.
— У меня и лайнер исчез из дому… — продолжал Глеб. — Не у тебя ли он?
— У меня! — крикнул Боря. — А ты еще больший трус и обманщик… Я хоть отдал Вове мяч и трехцветную ручку со стерженьками, а ты что? И лайнер тебе не нужен, и лодка не нужна… А я… Я мечтал! Всю жизнь мечтал!… Ребята!…
Сильный удар сбил Борю с ног. Он вскочил весь в слезах, с ссадиной на щеке, в испачканной куртке и с грязными от земли руками, вскочил и бросился на Глеба. Но того уже крепко держали за руки ребята, и Андрей швырял в него слова:
— Так… Хватит… Вон отсюда! Ну? Услышав эти слова, Боря подскочил к Глебу и замахнулся, но Андрей повернул к нему свое лицо.
Глеб медленно побрел от них.
— Ребята, дайте мне лодку, — жалобно попросил Боря. — Ну дайте…
— Вова, твое слово! — сказал Андрей. — Что тебе дороже: мяч и ручка или лодка?
— Собачка… Да ладно, пусть берет.
Боря схватил лодку обеими руками я прижал к куртке.
— Жаден до чего, — сказал Стасик, — «Мечтал»! А для кого мечтал? Для себя ведь.
— И ты уходи, — проговорил Митя.
— И не попадайся нам больше, — добавил Витя.
— Что вы… — с волнением сказал Боря и глянул на Наташку, которая держала в руках почти пустой пузырек и смотрела под ноги. — Я ведь не хотел… И вы…, вы не знаете меня!… Не понимаете!
И увидел, как погрустнело, осунулось, потемнело от страдания ее лицо.
— Иди, — сказала она. Тихо так сказала, беззлобно, с участием, даже с болью, и это было хуже всего. — Иди, Боря…
Боря отвернулся от них и пошел. Сначала он шел быстро, еще не осознавая всего, что произошло, а потом пошел медленнее, труднее, спотыкаясь на каждом бугорке.
Потом он увидел впереди себя Глеба. Он шагал, посвистывая и ногой отбрасывая с дороги камешки, точно и не случилось ничего. Услышав Борины шаги, Глеб обернулся.
— Ах, и тебя поперли! — радостно крикнул он. — Поздравляю! — Глеб остановился, потер кулак о кулак. — Иди сюда, получай добавку… Обещаю оставить в живых!
Боря замедлил шаг.
— Ну ладно, не буду бить. Пожалею. Так сказать, друзья по несчастью… Иди же сюда!
Боря пошел еще тише, потом остановился.
— Иди же! — бодро повторил Глеб. — Не буду бить… И лодку не буду отбирать, и лайнер просить… Даю слово!
— У тебя нет слова, — сказал Боря.
— Ну не сердись… Давай знаешь что? — Глеб посмотрел на пруд, и глаза его блеснули холодной злобой. — Я ненавижу их! А ты?
— А я… А я… — Боря выбирал слова, чтоб покрепче задеть Глеба. — А я люблю.
— Их? Нет, ты серьезно?
— Серьезно.
— Врешь! — закричал Глеб.
Конечно, Боря и вправду немножко врал. И не так уж немножко.
— Не вру, — сказал он.
— А я-то хотел тебе предложить…
— Уходи от меня, — сказал Боря, сжал кулаки и пошел на него, и Глеб, тяжелый, толстощекий, отпрыгнул от него и побежал, и у него при этом сильно тряслись щеки.
И вот тогда, когда Глеб исчез и уже не было видно ребят у пруда, из глаз Бори вдруг брызнули слезы и он заревел от обиды и горя. Все у него ушло, все пропало, исчезло… Все-все! Как он теперь посмотрит ребятам в глаза? Что скажет? И Наташке, и другим…
И тут Боря вспомнил о Хитром глазе. Много от него толку? Не было бы его — не на что было бы надеяться, а то ведь все время на что-то надеешься, думаешь, ждешь… Выбросить его надо! Швырнуть в пруд. Разбить об стену дома… Но… Но что, если среди этих кнопок все-таки есть хоть одна счастливая, которая сможет все изменить?
Но какая? Какая? В последний раз нажмет.
И он наугад нажал кнопку с цифрой 8».
МОЖЕТ, ЭТА СЧАСТЛИВАЯ?
Боря шел домой, ощущая под мышкой округло-твердую лодку, но радости не чувствовал.
Какая там радость! Он не знал, куда деться, и слезы текли по его лицу. Уж лучше б не искали лодку. И он не просил. И они б не отдали… А то ведь как все получилось… Даже Наташка… А Глеб…, вот наглец!… Ах, как все плохо!
Вот и его дом. Боря вытер рукавом куртки глаза и двинулся к своему подъезду. По тротуару медленно прогуливалась Александра Александровна — ну конечно, где ж ей еще быть! — и на ходу читала книжку с красным обрезом. Воздухом дышит. Это Врачи ей прописали, по словам мамы, побольше дышать свежим воздухом. Увидев Борю, она оторвала от книги голову и, слегка поклонившись, улыбнулась ему краешками своих старых, бесцветных губ и поздоровалась.
