Леонид Саксон - Аксель, Кри и Белая Маска
— Не погружайся в это! — решительно говорил он. — Мы же договорились, верно?
— Но ты-то сам погружаешься!
— Только для возможной защиты…
Хоф также научился пользоваться «Штроем», но какие миры открывались на огромном чёрном экране, возникавшем перед ним из пустоты, оставалось тайной. Правду сказать, Акселю было не до этого: у него теперь хватало забот с собственным компьютером. И всё из-за того же Шворка!
Пёс поселился в его комнате, облюбовав уютный угол между батареей и письменным столом. Мальчик сперва ожидал, что Кри как первоначальная хозяйка пуделя закатит скандал, но она отнеслась к решению своего любимого Морица очень спокойно. Потому что это и впрямь было его решение. Он словно чувствовал, что его постоянное присутствие будет напоминать Кри о разных невесёлых вещах. Так что слушался детей Шворк одинаково, любил, наверное, тоже, но Кри он чаще всего разыскивал, когда был в спокойном настроении, и когда сам скучал или грустил. Молча лежал у её ног косматым серо-чёрным холмиком, позволяя ей зарыться лицом в густую шерсть и перебирать пальцами странные стеклистые волоски…А веселился в основном с Акселем. С ним можно было часами играть, как с обычной собакой, и в то же время его не надо было ни кормить, ни купать, ни выгуливать. Он смотрел телевизор — все программы подряд, но предпочтение отдавал, как ни странно, семейно-любовным сериалам, а не фильмам о животных и не детективам, где иной раз выпадала почётная или хотя бы эпизодическая роль какой-нибудь собаке. Он превратил потолок Акселевой комнаты в площадку для игры в футбол, выбрав себе в противницы заколдованную для этой цели люстру, и часами носился над головой мальчика, отрабатывая сложные броски. (Бродить по потолку в других комнатах ему было категорически запрещено после того, как в первый раз он чуть не довёл фрау Ренате до инфаркта). Нередко Аксель закрывался с ним в гараже, чтобы поиграть в настольный теннис, который пёс очень полюбил. Вскоре он уже достиг таких успехов, что, по мнению Акселя, вполне мог бы участвовать в городских соревнованиях от его ферайна…если бы пуделям это разрешалось, и если бы Шворк окончательно отделался от привычки в напряжённые моменты ловить мяч пастью.
Вообще, если уж говорить о городе, Аксель не без тревоги оставлял Шворка дома, отправляясь в гимназию. Ведь теперь, находясь среди людей, а не духов, брат и сестра могли колдовать только благодаря его усилителям волшебного поля — двум антеннам, выглядящим как два карликовых японских деревца в вазах. Стояли же эти вазы в «салоне желудка», и, значит, удаляясь от Шворка больше, чем на милю, Аксель и Кри могли полагаться лишь на старые защитные заклятия. Увы, школы обоих детей находились от дома значительно дальше. И Аксель каждый раз облегчённо вздыхал, подъезжая на велосипеде к перекрёстку, отстоявшему от квартиры Реннеров ровно за милю. И вздыхал с ещё большим облегчением, слыша из прихожей голос Кри…спокойный, но не весёлый.
Но подлинным наказанием стало для мальчика, как уже упоминалось, увлечение Шворка компьютером — причём не своим, волшебным, а его, Акселя, человеческой и законной собственностью. Казалось, пса безумно увлекают именно те стороны жизни людей, к коим он заведомо никогда не будет допущен, и абсолютно не интересует животный мир, из которого он вышел. Он завёл себе три или четыре почтовых ящика и с утра до вечера восседал за клавиатурой, с сумасшедшей быстротой и точностью барабаня по ней лапами. (Мог бы, кстати, обойтись и без лап, командуя мысленно, но ему нравился сам процесс, который быстро приводил клавиши в негодность). Поскольку он был роботом, ему ничего не стоило отправлять огромное количество довольно длинных писем в час. Сначала Аксель думал, что пёс пишет самому себе, и всё это — вроде как «люстровый футбол». Но нет, Шворк явно получал ответы, напрочь заслоняющие для него постылую реальность. И однажды мальчик не выдержал:
— Cлушай, кому это ты всё время пишешь? Разве бывают собаки, умеющие читать? Или ты знаешь ещё какого-нибудь пуделя-биоробота?
— Второй ответ: «Негатив». Третий ответ: «Негатив». И тебе это известно, — лениво отвечал Шворк, ни на секунду не прерывая свою пулемётную дробь.
— Ладно, как насчёт первого вопроса? А именно, кому ты всё время пишешь? (Не следует думать, что Аксель произнёс слова «а именно» с оттенком иронии. В немецком языке этот оборот очень любим и вовсе не считается книжным. И правда, есть в нём что-то мило-старательное, требующее от себя — но и от собеседника тоже! — максимальной точности и искренности).
— Ей, — самодовольно сказал пудель, щёлкнув «мышью», и на экране возникло шикарное девичье лицо. Лицо, обрамлённое длинными волнистыми локонами, с холодными внимательными глазами и дерзкой, зовущей улыбкой, которая, по мнению Акселя, этой девице совсем не шла.
— Э-э…А зачем? Можно спросить?
— Наверное, тебе известно, что такое «флирт по Интернету»? — ещё более самодовольно бросил Шворк. — Если нет, могу отослать тебя к толковому словарю доктора Варига. Из него ты узнаешь, что флирт — это лёгкое, необременительное ухаживание. Независимо от способа, которым оно осуществляется, то есть, в данном случае, от Интернета, — добавил он, ибо тоже любил точность. И, даже не взглянув на обомлевшего мальчика, принялся лупить по клавишам с такой скоростью, что, казалось, компьютер вот-вот развалится.
— Ухх…ух-хаживание? — выдавил из себя Аксель, словно пересохший кран, и выпучил на Шворка глаза. — Но…ты же пудель! А она — человек…
— Не согласен ни с тем, ни с другим, — хладнокровно заметил пёс, которому беседа, видимо, абсолютно не мешала «держать темп» печатания. — Если сопоставить наш интеллект — мой и её — то ещё большой вопрос, кто из нас двоих, извините за выражение, ПУДЕЛЬ (последнее слово он произнёс с бесконечным презрением). Этой женщиной движут примитивные, хищнические инстинкты…ты только посмотри на неё…да посмотри же! Одна ухмылка чего стоит, а? Ей только подставь глотку…Впрочем, ты ещё не в том возрасте, когда что-то смыслят в подобных вещах.
После этих слов Акселю и впрямь захотелось снять с полки тяжёлый, толстый словарь доктора Варига — но вовсе не затем, чтоб его читать.
— Да зачем ей хи… хищнические инстинкты с таким, как ты?! — Он даже заикаться стал от возмущения. — Какой от тебя прок?
— Что значит «какой»? Разве я не богатейшее создание этого мира? — беззаботно сказал Шворк, перезагружая компьютер. — Могу предоставить по первому требованию неограниченные финансовые средства и предметы потребления…
— Ты хочешь сказать, — медленно отчеканил Аксель, глядя на него с ещё большим презрением, чем то, которое только что выказал пёс, — что на свете найдётся хоть одна женщина, которая ради денег согласится выйти за пуделя?
— Спустись на землю, Акси, — глядя на него с жалостью, ответил Шворк. — Не одна, а ВЕ-ЛИ-КО-Е МНО-ЖЕ-СТВО…
Аксель, глотнул воздуху и попытался что-то вымолвить, но, не сумев, медленно сел на стул позади пса, по-прежнему погружённого в работу (только теперь на экране монитора маячило уже другое женское лицо, увенчанное высокой пышной причёской). Мальчик почувствовал себя таким униженным и оплёванным — за всех людей! — словно это ему, как сказочной принцессе, нужно было выйти за жабу. Но…может, подобные сказки оттого и возникли?
— Значит, ты…разболтал им, что ты волшебный? — тихо сказал Аксель. В его голосе было что-то, что заставило Шворка оторваться от клавиатуры и повернуть морду к хозяину.
— Ещё чего! — Впервые в его голосе прозвучало лёгкое замешательство. — Я своё слово держу…Они даже понятия не имеют, кто я такой. Хотя, — с удовольствием прибавил он, — очень надеются узнать.
— Ничего не понимаю! — гневно сказал Аксель, вставая. — Так за кого же ты себя выдаёшь? И для чего тебе всё это нужно, скажи на милость?
— За кого выдаю? Вот за него, — пёс ещё раз щёлкнул «мышью», и на экране возникла мужская физиономия — не слишком выбритая, с короткой причёской-«дикобразом» из пегих, как форма десантника, волос, кольцеобразной серьгой в левом ухе, но с выражением не менее самодовольным, чем у Шворка. — Взято из журнала мужской моды, выброшенного в макулатуру нашей Кри.
— Да Кри уже давно не читает всю эту гадость! — взвился Аксель, чувствуя себя вдвойне оскорблённым при упоминании сестры. — Зачем ты стащил чужое фото и морочишь людям голову, если не собираешься говорить о себе правду? А?
— Мм…Ну, я как-то чувствую себя…не таким заброшенным, — неохотно сказал Шворк. — А за кем прикажешь ухаживать?
— За собаками! Вон в соседнем дворе живёт очень приличная болонка, мама даже знает её хозяку, фрау Грубер…
— Не нужно мне никакой дворовой болонки, да и самой фрау Грубер тоже, — с достоинством оборвал его Шворк, возвращаясь к печатанию. — Я уже давно не пёс. А если даже пёс, то…супер-пёс! И я должен найти выход из моего вынужденного одиночества.
