без автора - Черепашки ниндзя и Космический Агрессор
Съесть – не съедят. Но спокойная жизнь, прощай!
Эйприл представила уютное гнёздышко, которое они под руководством хитрюги Мика, обустраивали. Только со сводов, стрекоча кинокамерой, свисает оператор. В глазах звёздочки и чёртики от пышущих жаром «юпитеров». Ноги путаются в телевизионных кабелях. А полицейский кордон сдерживает толпы, ринувшиеся поглазеть на обитателей подземных апартаментов.
– Ужас! – выдохнула Эйприл.
И только тут заметила, что в лифте она не одна. В уголке, поджав колени к подбородку, фальшиво мурлыкала что-то маленькая чернокожая девочка.
* * *В миллионах парсек от несущейся вниз кабины лифта, от Земли, в далях, о которых в Солнечной системе даже и не подозревали, в этот самый миг с разных планет стартовало сразу несколько десятков космолётов.
Полёты в Галактике назывались полётами по старой привычке астронавтов, пришедшей из тех немыслимо давних времён, когда космические лайнеры и в самом деле медленно, только приближаясь к скорости света, летали на весьма недалёкие расстояния.
Теперь, когда сеть станций времени связала Вселенную этакими маленькими узелочками, достаточно было заплатить пошлину той Звёздной системе, которую пришла охота посетить. Остальное было делом техников, обслуживавших станции.
Космолёт стартовал, как обычно, из ангара в космопорту. Потом выходил на орбиту планеты или её спутника и – просто-напросто исчезал.
Станции не увеличивали скорость, они прессовали в секунды месяцы и недели, а порой, при дальних исследованиях, и годы.
Экипаж корабля делал своё дело, пассажиры коротали время за едой и сном – через недельку-другую, когда корабль выходил из гиперпрыжка, оказывались за десятки и сотни парсек.
Станции времени были настоящим чудом. И ещё – сокровищем. А, как известно, у сокровищ есть неприятное свойство – их всё время кто-то хочет украсть. Утащить станцию, огромный полый астероид, набитый техникой и людьми, как улей пчёлами, конечно, можно, но достаточно было украсть и скипетр времени, небольшой и удобный для того, чтобы затем спрятать.
И конечно, желающие припрятать скипетры вокруг станций водились в избытке: кому-то действительно хотелось самостоятельно пошастать по будущему, а денег не было. А кое-кто норовил пробраться в прошлое – и на этих космические патрули охотились активно. Теоретически, в прошлое попасть так же легко, как и сжать будущее. Были даже попытки хранить сжатое при гиперпрыжках время: если к примеру, вы не хотите попасть домой некстати.
Но всякий раз, когда учёные пытались проникнуть в ушедшие годы, в сегодняшнем кое-что, пусть неприметно, но изменялось. И тогда Всегалактический Совет под страхом вечной ссылки на необитаемый астероид запретил любые попытки посещения прошлого.
Скипетры пока не смогли украсть лишь по одной простой причине: не нашлось опытного вора.
Хотя возможность, причём единственную, похищения муссировали от домохозяек до политиков – все, кому не о чём было поговорить.
Скипетр времени не украсть ни при входе в гиперпространство, ни при выходе из него. Лишь в краткий миг самого прыжка злоумышленник может стащить скипетр оттуда, где его обычно держат – из командной рубки космолёта. Весь фокус в том, что грабителю некуда деваться в несуществующем пространстве и несуществующем вне стен корабля времени. Скипетр, словно эстафетная палочка, соединял импульсами станцию отправления и станцию прибытия – и лишь эти две точки Вселенной. Значит, всё, на что может надеяться грабитель, это с недельку подержать машинку времени при себе, да сесть под арест, когда скипетр вернёт космолёт в обычное пространство.
Случалось и такое: мало ли фанатиков и психов. Но разум, получив в игрушки время, от новой забавы отказываться не собирался, лишь ужесточая наказание преступникам.
Были отчаянные, которые со скипетром времени, отпугнув разрядами бластеров экипаж корабля и пристрелив для острастки парочку крайтов (те всё равно через час-другой оживали), бежали на спасательных космошлюпках. Но о них больше никто и никогда не слышал.
* * *– Так, – только это и не хватало! – Эйприл нажимала все кнопки подряд, но кабинка лифта, словно примороженная, повисла между небом и землей.
Лифтовые техники, конечно же, глядели футбол в дежурке и на всякие там вызовы застрявших не реагировали.
Эйприл покосилась на девочку: её юная спутница, кажется, по-английски не понимала. Но Эйприл считала своим долгом успокоить ребёнка. Девчушка испуганно поскуливала. Эйприл погладила курчавую головёнку и вложила девочке в руку размякшую на жаре шоколадку, завалявшуюся в сумочке.
По крайней мере, мы не в джунглях – и нам не грозят голодные гепарды! Как ты думаешь, к нам придёт смелый избавитель? – присела Эйприл рядом.
Девочка, словно вырезанная из чёрного дерева статуэтка, прижалась ещё плотнее к стене, и тихонько подвывала, время от времени поглядывая на Эйприл из-под ладошки.
Но, кроме противного писка, в девчонке, – Эйприл дала бы ей на вид лет пять-семь, – было и что-то забавное: на девчушке был голубой атласный халатик, расписанный традиционными японскими дракончиками.
– И долго будешь выть? – дружелюбно осведомилась Эйприл, из опыта своего детства усвоив: начни успокаивать всхлипывания, рискуешь оглохнуть от рёва.
Девочка ещё раз шмыгнула пуговкой носа, мельком глянула на Эйприл, утёрла рукавом глаза и деловито осведомилась:
– Вы Эйприл? Агент по рекламе в издательстве «Сантик»?
– «Сантин», – машинально поправила Эйприл, уже заинтересованная: отчего бы этакой крохе интересоваться рекламой.
Издательство, в котором работала Эйприл, всегда было на высоте. Нет, не в том смысле, что там работали профессионалы, а в том, что находилось оно на двадцать шестом этаже стеклянного аквариума.
– Отсюда наши слёзы и мольбы до Бога дойдут быстрей! – шутили сотрудники, опасавшиеся приближаться к подоконнику.
Лифт вдруг ожил. Панель лифта опять отсчитывала этаж за этажом. А маленькая девочка в углу самым непостижимым образом стала на глазах меняться; увеличиваться и светлеть.
Когда дверь лифта, мягко всхлипнув, открылась в холле нижнего этажа, рядом с Эйприл стояла невысокая шатенка с мелкими остренькими зубами. Кимоно обернулось изящным мини, открылись стройные ножки, на которые каждый встречный мужчина обращал внимание.
– Кажется, отпуск начинается потрясающе! – Эйприл окинула взглядом улицу, запруженную автомобилями, перед тем, как за ней само собой захлопнулась дверца автомобиля. Негритянка, так неожиданно перевоплотившаяся, невозмутимо повернула ключ. Машина, словно мяч с хорошей подачи, рванулась с места. Эйприл на всякий случай обернулась: за ними никто не гнался. Это был просто сильный старт.
Френки, спустившийся следом в соседнем лифте, увидел лишь, как Эйприл садилась в автомобиль к какой-то крашеной девице.
* * *Если бы просветы между мерцающими созвездиями были чуть реже, а пункт назначения планетарная система с холодноватым голубым светом солнца – дальше, хищник имел бы время поразмыслить. Впрочем, виноватой могла быть и та последняя порция бурлящего сизым дымом пойла, которым капитан потчевал вчера пассажиров кают-компании. Хищник чувствовал, что спиртные пары из мозга ещё не выветрились да и лапы подрагивали. Хищник икнул, изучая своё отражение в зеркале. Но работа есть работа. И, потом, ему честно за неё платили.
– Сейчас или никогда! – и снова икнул.
Подробности попойки припоминались смутно. И порасспросить не у кого: к расе Хищников, хотя открыто высказывать неприязнь никто не решался, относились с холодным равнодушием. Хищник и не набивался. Плевать! Мало ли в Космосе снобов, одним больше, одним меньше.
Хищник крадучись прошёлся вдоль жилого сек тора лайнера. День рождения капитана удался на славу: пассажиры и члены экипажа, свободные от вахты, мирно посапывали в криогенных ваннах.
Хищник спустился на нижний уровень шаттла: шлюпка, как и вчера, стояла нетронутой. Хищник ещё раз порадовался предусмотрительности начальства космопорта: на каждом лайнере, самой захудалой яхточке – спасательная шлюпка, готовая стартовать.
Хищник, скользнув взглядом по пустынным коридорам, осторожно вставил между створками дверей грузового ангара маленький камешек и только после этого нажал кнопку. Двери сомкнулись, оставив неприметный глазу просвет. Даже если кто и включит экраны внутреннего обзора, ангар подозрений не вызовет.
Теперь предстояло самое трудное. Хищник оскалил клыки, усмехаясь. Шумно выдохнул: состав воздуха на корабле был чересчур насыщен газами – на планете Хищника обходились без воздуха вообще.
Перед капитанской рубкой Хищник заколебался, но тут же укорил самого себя, что попросту трусит – и только тогда переступил невидимую черту, отделявшую Хищника-пассажира от Хищника-преступника, о котором заговорит целая Вселенная.
