Кэрол Мэтас - Клонирование Миранды
Может, я стану актрисой, подумала я. И вдруг вспомнила, что мне нельзя строить планы. У меня нет будущего! Что бы ни говорили родители! В статье ясно написано — способов лечения нет.
Я продолжала листать альбом. Вот я на фоне Биг-Бена, а это у Британского музея... Из альбома выпала фотография. Я подняла ее. Так, это я... странно. Я внимательно рассматривала фотографию. Откуда она здесь? Да, это я на фоне какого-то большого замка, но такого точно не было в нашей лондонской поездке. И выгляжу я здесь лет на десять. Где же это снимали? Странно. Я совсем ничего не помню. А одежда! Неужели я когда-то так одевалась? Комбинезон? Не помню, чтобы я носила комбинезоны, даже в детстве! Я убрала фотографию в карман халата, чтобы утром спросить маму.
Был уже час ночи. Я включила телевизор, убавив звук так, чтобы никого не потревожить, и переключала программы, пока не нашла себе старый фильм с Джоном Траволтой.
***Все мое тело вывернуто наизнанку. Сосуды, мышцы, сухожилия, красное и белое... И всюду большие черные опухоли, они размножаются, расширяются, они поглощают все вокруг себя. Я кричу, но кричать нечем. Где я?!
***Я проснулась в гостиной, задыхаясь, в холодном поту. Пошла, встала под горячий душ и стояла, пока немного не успокоилась. Вытерлась и легла в постель. Я боялась заснуть. Наверно, я теперь никогда не усну.
— Миранда! Миранда!
Я открыла глаза. Это была Лорна.
— Вставай. Твоя мама приказала тебя разбудить. Тебе сегодня утром к врачу. Что ты наденешь? Синие брюки и синий жакет? Сегодня прохладнее, чем вчера. Может, наденешь новый коричневый свитер?
— Все равно, — буркнула я.
Лорна с самого моего детства следит за тем, как я одета.
— Сегодня у тебя важный день, — сказала она, бродя по комнате и прибирая вещи. — Волнуешься?
— Когда знаешь, что скоро умрешь, выступление в каком-то дурацком балете не кажется тебе важным событием.
Лорна выронила из рук одежду.
— Что?!
— Они тебе не говорили?
— Твои родители сказали мне, что ты болеешь, но скоро поправишься. Конечно же ты поправишься!
— Они врут.
Я сама удивилась, что смогла произнести эти слова! Лорна тоже была шокирована.
— Миранда, что на тебя нашло?! Я никогда не слышала, чтобы ты неуважительно отзывалась о родителях. И поверь мне, они этого не заслужили, — упрекнула Лорна, подбирая одежду с пола. — Если они говорят, что ты поправишься, значит, так и будет. Они...
Лорна застыла, словно наткнулась на стену.
— Где ты взяла эту фотографию?
Она держала в руках тот самый снимок, который я нашла прошлой ночью. Наверно, он выпал из кармана халата, когда я ложилась.
— Он был в альбоме среди лондонских фотографий. Очевидно, попал туда случайно. Снимок гораздо более ранний. Хочу спросить папу с мамой.
— Не надо. Я сама положу его на место. А ты одевайся.
Она быстро вышла.
Почему все вокруг ведут себя так странно? Я даже не успела спросить Лорну, когда сделан этот снимок.
Я вылезла из постели, умылась и натянула на себя то, что приготовила мне Лорна.
На кухне меня ждал йогурт и фрукты. Я быстро перекусила стоя. Мама спешила.
— Нам пора, дорогая.
— Куда мы едем?
— В клинику Г.Р.Ф., про которую мы тебе говорили. Доктор Мул лен ждет нас.
— Опять анализы?
— Совсем чуть-чуть. Он может использовать результаты прежних анализов. Но ему надо взять еще немного крови, он хочет сам провести обследование. На следующей неделе он планирует прооперировать тебя.
— Что?! Операция! Но ведь болезнь неизлечима! Я не хочу никаких сложных, болезненных операций лишь для того, чтобы умереть немного позже!
— Мира, не глупи. Будь умницей. Поехали. Доктор тебе все объяснит. Я еще раз повторяю: тебя вылечат!
Я пожала плечами, взяла рюкзак и пошла за мамой.
За последние два дня я здорово отстала в школе по английскому. А мне предстоит писать сочинение: сравнить Ариэля и Калибана. Я открыла томик Шекспира и читала, пока мы ехали.
«Из-за чего я волнуюсь? Если мне предстоит умереть, то не стоит беспокоиться о заданиях по английскому. С другой стороны, если мама права и я не умру, то лучше не запускать учебу».
Я громко рассмеялась.
Мама удивленно взглянула на меня.
— Не обращай внимания, — сказала я. — Просто, все это кажется мне несколько забавным. Не то чтобы мне весело, а просто все так плохо, что остается лишь смеяться. Не удивляйся моему поведению.
— Мира, это ужасное потрясение для всех нас, особенно, конечно, для тебя. Ты отлично держишься. Ни слез, ни истерик. Ты разумна, как всегда. Мы с папой ничего другого от тебя и не ждали.
Если бы я только смогла устроить истерику, мне, возможно, стало бы легче. Однако, видимо, я на это не способна. Поэтому я снова уткнулась в книжку и читала, пока машина не остановилась перед клиникой.
Клиника представляла собой большое трехэтажное, обсаженное пальмами здание на Кэньон-роуд, в стороне от шоссе.
Нам даже не пришлось звонить в дверь. Как только мы поднялись на крыльцо, нам открыла медсестра — высокая, худая, темные волосы собраны в пучок на затылке. Она улыбнулась и по ее желтым зубам я сразу поняла, что она заядлая курильщица.
— Пожалуйста, следуйте за мной.
Мужчина средних лет в белом халате шел нам навстречу по коридору.
— Так... Ты, должно быть, Миранда. Очень приятно.
У него были прозрачные голубые глаза и волосы цвета спелой пшеницы. Он говорил с приятным британским акцентом. Казалось, он рад меня видеть. О себе я этого сказать не могла. Я бы вообще не приехала сюда, если бы не была больна. Тяжело больна!
— Как у тебя сейчас со зрением?
— Нормально.
— Больше ничего не расплывается перед глазами?
— Нет.
— Прекрасно. Садись, Миранда. Джин возьмет у тебя кровь на анализ, а пока мы с тобой говорим.
Он провел меня в процедурную, где Джин начала закатывать мне рукав.
Доктор продолжал болтать:
— Ты не должна волноваться, Миранда. Конечно, болезнь серьезная, но мы можем вылечить ее. Вылечить тебя.
— Но в школе... в компьютере я прочла...
Он рассмеялся:
— Ну, это старые данные. Мы разработали новое направление в лечении генетических заболеваний. Возможно, тебе понадобится новая печень. Именно там опухоль разрослась наиболее сильно. Это странно. Обычно сначала опухоли поражают другие органы. В любом случае, цвет лица у тебя совсем не желтый, значит, печень все еще функционирует нормально, учитывая... В любом случае не волнуйся! У нас есть для тебя печень. А все другое мы вылечим.
— Но...
— Никаких «но»! Если понадобится заменить легкие и почки, мы и это сделаем. Ты, наверно, слушала разные медицинские передачи по телевизору и у тебя вопрос, как мне удастся найти органы, полностью совместимые с твоим организмом? Считай, это мой маленький секрет. Однако к концу года ты и думать забудешь о своей болезни.
Пока мы беседовали, медсестра взяла у меня кровь. Доктор посветил мне в глаза маленьким фонариком.
— Причин для беспокойства нет. Правда, для нас происшедшее довольно неожиданно, но мы к этому готовы. А теперь тебе пора в школу. Не следует запускать учебу.
Не успела я оглянуться, как мы уже ехали в машине в школу.
— Слушай, — обратилась я к маме, — тебе не кажется, что он напоминает сумасшедшего ученого. Ему следовало бы попить валерьянки, чтобы немного успокоиться.
Мама рассмеялась — впервые с тех пор, как на нас свалилась эта беда.
— Ты же слышала, что он сказал. С тобой все будет хорошо.
— Но когда он найдет органы, которые мне абсолютно подходят? И не придется ли мне потом весь остаток жизни сидеть на таблетках, чтобы не произошло отторжения? Я слышала по телику...
— Он же сказал, что соответствие будет полным. Твой организм не отторгнет новые органы. Никаких таблеток не понадобится. Ты будешь, как новая.
— Но как он найдет такие органы?
— У него они уже есть, — несколько раздраженно ответила мама. — Не задавай вопросов. Просто скажи «спасибо».
— Это благодаря папе? Он нашел подходящие органы в одной из своих больниц? Когда кто-то умер? Но я слышала, что донорские органы при трансплантации следует использовать немедленно. Сразу после того, как донор умер.
— Твой папа действительно помог, — быстро ответила мама. — Ведь у него столько клиник, большие связи. И, я думаю, они нашли способ сохранить эти органы... Впрочем, я не спрашивала. Но доктор Муллен — очень крупный специалист.
— Я никогда не слышала, чтобы чужие органы могли идеально соответствовать другому организму, — настаивала я. — Разве только у близнецов или что-то в этом роде...
— Прекрати! — внезапно взорвалась мама. — Довольно вопросов!
Эта ее вспышка поразила меня. Мама всегда была готова все мне объяснить, мы обсуждали любой предмет. Она никогда не обрывала меня, напротив, одобряла, если я задавала вопросы.
