Людмила Дунаева - Эльфрин
— Что вы там возитесь? — рявкнул принц. — Вы что, никогда лошадей не видели?!
— Позвольте мне, господин, — сказал юноша.
Он вошёл к разъяренному коню, и тот мгновенно присмирел. Юноша спокойно надел на него седло и уздечку и вывел из стойла.
— Вам всё равно нельзя садиться на него, мой господин, — повторил он. — Это конь короля эльфринов!
Но принц вытянул раба хлыстом и взлетел на коня. Конь заржал, заплясал на месте и вдруг рванулся к воротам конюшни, которые, на счастье, были открыты.
— Откуда ты знаешь про эльфринов? — спросил Михаэль.
— Слышал от людей, — ответил юноша, глядя в землю.
С тем они и расстались. Михаэль пошёл домой (у него, как у всех братьев, уже имелся собственный дом), поужинал и уже готовился отойти ко сну, как в его двери громко постучали.
— Именем короля! Откройте!
Перепуганная служанка бросилась открывать. За дверью стояли стражники.
— Иоганн Теодор Георг Михаэль! Вас приказано немедленно доставить во дворец Его Величества!
— Что-то случилось? — спросил Михаэль, снимая домашний халат.
— Случилось, — мрачно отозвался стражник. — Лошадь, которую вы купили, убила принца Виллибальда и ускакала неведомо куда.
Во дворце царил полный переполох. Бегали слуги, служанки громко плакали, доктора хранили невозмутимый вид. Стражник немного преувеличил новость: принц Виллибальд не погиб, но был недалеко от смерти.
Михаэля отвели в покои старого короля.
— Что вы наделали! — закричал король, едва увидал Михаэля. — Что за чёрта вы купили моему бедному мальчику?!
Бедному мальчику было уже за тридцать, как и Михаэлю.
— Государь, но принц желал иметь коня такого же, как у эльфринов…
— Ах, они всё-таки дотянулись до моего сына! Проклятые эльфрины! Горе мне, горе! Ступайте прочь с глаз моих! И лучше вам больше не появляться в моём городе!
Михаэль поклонился королю и отправился домой — надо было готовиться к отъезду.
Странно, но на городских улицах в этот поздний час было полным-полно народу. Михаэль сначала удивился, а потом всё понял. Горожане стояли кучками и горячо обсуждали новость: принц Виллибальд убился, упав с лошади.
— Принц ещё ни разу не падал!
— Но эта, говорят, зверюга страшная!
— Говорят, она огнём дышит!
— И может перескочить городскую стену!
— А хозяин её — бес из преисподней!
— Да, страшный, чёрный, как эфиоп!
— Король его сразу в темницу велел. Нешуточное ж дело, не на кого-нибудь, на наследника покусился.
— Когда его казнить-то будут, не знаете?
— Король велел завтра!
— И в самом деле… Чего тянуть-то?
Михаэль понимал, что самое умное сейчас — это поскорее собрать вещички поценнее и убраться из города подальше. Глядишь, одной казнью король не утешится… И наоборот, самое глупое — делать то, что пришло ему в голову.
— Чем могу служить? — спросил Михаэля старший тюремщик.
— Мне… того, который… чья лошадь вчера… — пробормотал, смущаясь, Михаэль.
— Нет, к нему мы не пускаем, — сказал тюремщик, — а зачем вам его видеть, позвольте полюбопытствовать?
Михаэль замешкался — он не успел придумать благовидного предлога. И потому сказал правду. По крайней мере, большую ее часть:
— Понимаете, я вроде как виноват перед ним. Это ведь из-за меня он тут оказался, в нашем королевстве. Я купил для принца коня… вместе с конюхом. Ну и мне хочется… чтобы ему было сейчас не так одиноко. — Он не стал говорить про то, что слова юноши об эльфринах не давали ему покоя. Вместо этого спросил:
— Это ведь правда, что его… завтра?
— Да, на рассвете. Зрелище будет хорошее, — довольно улыбнулся тюремщик.
— Значит, мне нельзя с ним поговорить? — печально вздохнул Михаэль,
— К сожалению. Вот если бы вы тоже были арестованы…
— Так арестуйте меня! — попросил Михаэль, кладя на стол тюремщика туго набитый кошелек.
— Скажите, вы… как бы это выразиться… в своём уме? — после недолгого молчания поинтересовался тюремщик.
— Абсолютно! — Михаэль и сам весьма в этом сомневался, но заставил свой дрожащий голос звучать как можно увереннее.
— И за что же мне вас арестовывать? — спросил тюремщик.
— За попытку дачи взятки должностному лицу, — предложил Михаэль.
— Гм… Ну ладно, пойдёмте, воля ваша, — сказал, пряча кошелёк и поднимаясь из-за стола, тюремщик. — Сами понимаете, детишек кормить надо… Вам кандалы надевать или как?..
Вскоре Михаэль очутился в камере-клетке, всё убранство которой состояло из двух охапок соломы. Ему принесли кусок черствого хлеба и кружку воды.
Михаэль осторожно присел на солому. Напротив него ничком лежал жестоко избитый паренёк. Кажется, он был без сознания. Или спал.
— Воды! — вдруг проговорил он.
Михаэль взял свою кружку, подошёл к бедняге и помог ему приподняться. Юноша выпил воду и, выронив кружку, бессильно повис на руках Михаэля.
— Здравствуй, Михаэль, — сказал он.
— Откуда ты меня знаешь? — удивился Михаэль.
— А ты… разве не узнаёшь меня?
Михаэль, задрожав от волнения, всмотрелся в бледное лицо, и сквозь ничем не примечательную внешность ему на мгновение блеснул иной лик.
— Это ты! — воскликнул Михаэль.
Эльфрин слабо улыбнулся.
— Я боялся, что ты испугаешься, не придёшь, — сказал он. — А теперь всё в порядке, ты победил себя…
— Ну… кажется, мне немного помогли, — признался Михаэль.
Михаэль взял свою солому и перебрался к изголовью эльфрина. Час проходил за часом, а друзья всё не могли наговориться. Вернее, говорил по большей части Михаэль. Он рассказал другу обо всём, что испытал за эти десять с лишним лет, позабыв, что друг его всё знает. Но эльфрин всё равно внимательно слушал его и иногда тихо плакал.
— …и все эти годы мне было так грустно, так одиноко, — вздохнул Михаэль.
— Я знаю, — ответил эльфрин. — Это моя печаль жила в твоем сердце.
— …я чувствовал себя чужим в этом мире…
— Это мы не давали миру завладеть тобой, Михаэль, я и мои братья по оружию. Все эти годы мы сражались за твою душу. Первого испытания ты не выдержал, когда был ребёнком. Второе испытание ждёт тебя завтра, Михаэль, и оно намного труднее, чем то, первое. Но если ты не выдержишь и откажешься от него, третье испытание, ждущее тебя в старости, будет ещё тяжелей.
…Давно уже стояла глубокая ночь. Михаэль сидел на соломе около своего друга и смотрел сквозь зарешёченное оконце на яркие зимние звезды.
— Я должен проститься с тобой, Михаэль, — тихо сказал эльфрин. — Плоть была дана мне ненадолго, к утру она истает… ничьи глаза больше не увидят меня. Тебе надо уходить отсюда. Представь, что будет, когда завтра утром тебя найдут здесь одного.
Михаэль молчал. Да, самое умное было постучать в дверь, позвать тюремщика и сказать, что осознал, сколь преступно давать взятки должностным лицам, что эту вину можно искупить разве что штрафом… за которым надо сходить домой.
Тюремщик добрый человек, несмотря на свою жадность. Он еще не знает, что ждет его завтра, когда узника в камере не окажется. Решат, что помог преступнику бежать — а по закону это кончится для бедняги эшафотом. Стоило ли его, Михаэля, спасение такой цены? Как потом жить, все время помня?..
— Ну что ж, — собрав всё своё мужество, ответил Михаэль. — Мне придется заменить тебя.
— Ты твердо решил? — спросил эльфрин. Он не спрашивал у Михаэля, что и почему. Видать, и так понял.
— Да. Ты однажды умер за меня… за всех нас. Теперь мой черёд. Всё правильно…
Друзья помолчали.
— А ты ведь до сих пор не знаешь, что я вовсе не царский сын, — сказал Михаэль.
Эльфрин слегка повернул голову и посмотрел на Михаэля. Слабая улыбка озарила его лицо.
— Я знаю, что первым человеком на дороге кареты был ты, царский сын. Ты нёс вязанку хвороста.
— Вот видишь, никакой я не царский! Разве царские дети собирают хворост в лесу?
Эльфрин закрыл глаза и сжал руку Михаэля.
— С тех пор, как Царь Небесный родился у бедной Девы и зарабатывал Себе пропитание, трудясь плотником, такие мелочи не имеют никакого значения. И поэтому ты — царский сын, кем бы ты ни был, Михаэль.
— А умирать… это больно? — шёпотом спросил Михаэль.
— Думай о том, что ждёт тебя после…
И Михаэль снова увидел себя верхом на лошади, с мечом и шпорами, скачущим по дороге золотых рассветных облаков. Султан его шлема, казалось, касается последних звёзд, а конь, послушный, как мысль, обгоняет утренний ветер… Всю ночь ему снились светлые сны.
Проснулся Михаэль от крика старшего тюремщика.
— Куда он подевался?! Вчера ещё был здесь! Это какое-то колдовство!..
Ему отвечал раздраженный голос королевского чиновника:
— Да вы в своем уме? Всё уже готово, народ ждёт… Вы понимаете, что будет, если казнь сорвётся?! Сами полезете в петлю!..
