Юлия Вознесенская - Юлианна, или Опасные игры
Аннушка сказала сестре:
— Пойдем, купим свечи и поставим за здравие папы и бабушки и за упокой нашей мамы.
— Веди. Я тут ничего не понимаю.
Они купили свечки: Юлька, конечно, выбрала самые большие и дорогие, Аннушка — средние. За папу и бабушку поставили свечи Божией Матери, Спасителю и святому Александру Невскому, а за маму — к Распятию.
— Теперь мы пойдем поклониться святым мощам князя Александра Невского, русского покровителя нашего города, — торжественно объявил Акоп Спартакович, и они отправились к раке святого князя.
— А что, есть и нерусский покровитель Петербурга? — спросила по дороге Юлька.
— Да, святой апостол Петр — ведь это в честь него назван город.
— Правда? А я думала, в честь Петра Великого!
— В старой России в честь самих себя города не называли, — строго сказал Акоп Спартакович.
Трое Хранителей степенно выступали за подопечными. Возле раки с мощами стояло несколько Ангелов, а над самой ракой их вилась целая стая. Но какова же была радость Хранителей, когда среди стоящих Ангелов они разглядели и самого святого князя! Он был в старинном русском одеянии, длинном, богато расшитом, и с сияющим венцом на голове. Ангелы почтительно ему поклонились. Святой по их просьбе благословил сестер и Акопа Спартаковича.
Юлька в храме присмирела, а возле раки святого князя и вовсе оробела, что было на нее совсем не похоже. Она не спускала глаз с Аннушки и повторяла все ее движения: положила такие же земные поклоны перед ракой, благоговейно приложилась к ней и скромно отступила в сторону, уступая место другим паломникам. Отойдя от раки, сестры обнаружили, что дядя Акоп куда-то исчез. Они вышли в притвор и там стали его дожидаться.
УАкопа Спартаковича, похоже, везде были связи: он подошел к старушке, убиравшей храм, что-то ей шепнул и передал сосуд для святой воды; она взяла его и скрылась за укромной дверцей между колоннами. Через несколько минут старушка вынесла сосуд, уже наполненный святой водой, и литровую пластиковую бутылку в придачу. Потом Акоп Спартакович скрылся за другой дверью и вскоре вышел оттуда, ведя за собой молодого священника, на вид совсем юношу, невысокого, худенького и с небольшой белокурой бородкой.
— Вот эти сестрички, отец Георгий, — сказал он, подводя его к девочкам.
— Благословите, батюшка, — сказала Аннушка и склонилась перед священником, держа перед собой ладони крест-накрест. Отец Георгий благословил ее и вопросительно поглядел на Юльку.
— Здравствуйте, — вежливо ответила Юлька и протянула руку. — Меня зовут Юлия Мишина.
— Очень приятно познакомиться, благочестивая паломница Юлия, — сказал отец Георгий, пожимая ей руку. — Пришла поклониться святому покровителю нашего города?
— Я с сестрой пришла, — честно уточнила Юлька.
— Что ж, благое начало, — ласково сказал батюшка и погладил Юльку по голове. — Ты побывала в гостях у святого благоверного князя Александра Невского, а теперь я поеду к вам в гости, и мы освятим ваш дом.
— Ой, как хорошо! — просияла Аннушка. — Я уже давно хотела папу об этом попросить. Спасибо вам, дядя Акоп!
— Надо было давно ко мне обратиться, я бы все устроил, — сказал Акоп Спартакович.
— Угу, только надо было еще правильное время выбрать, когда к тебе можно обращаться: в Недокопкин день ты бы нам такое освящение устроил, что святых выноси! — заметил Ангел Акопус.
— Ну что, Акоп, едем? Времени у меня немного, — сказал отец Георгий.
За скромным худеньким священником ступал высокий статный Ангел; он был на целую голову выше других Ангелов Хранителей и намного шире их в плечах.
— Куда едем? — спросил он Хранителей из дома Мишиных.
— На Крестовский остров, в дом, который еще никогда не освящался.
— Понятно, — сказал Ангел Георгиус и поправил рукоять меча.
Сказать, что в доме Мишиных в этот день произошел скандал, все равно что назвать извержение вулкана праздничным фейерверком.
Машина со священником и святой водой еще только въехала на остров, а Крестовские бесы уже переполошились, как стая ворон перед грозой: они слетались со всех сторон, облепили деревья вдоль Петроградской улицы и Морского проспекта; с дикими воплями они кружились над машиной, пикируя на капот и пытаясь залепить крыльями ветровое стекло. Их отгоняли Хранители, летевшие низко над крышей автомобиля; Ангелы защищали своих людей и зорко следили за дорогой, чтобы не дать бесам подстроить какую-нибудь дорожную аварию — на такие пакости бесы большие мастера! Вот, кстати сказать, почему в автомобиле обязательно надо иметь иконку, и хорошо, что у Акопа Спартаковича к приборной лоске были прикреплены пять образочков. Правда, на зеркале у него висел маленький зеленый чертик — но ведь это же Акоп Спартакович!
Наконец машина въехала в ворота, и тут-то началось самое главное! С молитвой кропя святой водой все вокруг, по дорожке к дому двинулся отец Георгий; за ним шли Акоп Спартакович и девочки, все трое сияющие и мокрые — молодой священник то и дело оборачивался и кропил их «святым душем».
Над ними, распевая молитвы, летели торжествующие Ангелы Хранители, а впереди, сверкая обнаженным мечом, победно выступал грозный Ангел Георгиус.
Услыхав, что дом собираются освящать, бесы-минотавры, прижившиеся при охране, один за другим перескочили через высокий забор и попрятались в кустах на другой стороне улицы.
Вбежав на крыльцо, Акоп Спартакович гостеприимно распахнул дверь дома перед отцом Георгием. Вслед за ним вошли и девочки.
— Жанна! Ты дома? Иди скорей сюда! Мы сейчас дом будем освящать! — закричала Юлька.
Ей никто не ответил.
— Уехала куда-нибудь? — предположила Аннушка.
— Ей же хуже, — пожала плечами Юлька. — Самое интересное пропустит, потом сама жалеть будет.
А Жанна вовсе никуда не уезжала: предупрежденная бесами, она забаррикадировалась в своих новых апартаментах и лежала на кровати, накрывшись черным покрывалом и засунув голову под подушку.
Бес Жан, надо отдать ему должное, хозяйку в деле не покинул, хотя при первых же звуках молитвенных песнопений все его бородавки вспухли и стали оранжевого цвета, будто их смазали свежим соком чистотела: черный бес-яшер стал похож на гигантскую саламандру. Он лежал под кроватью Жанны, цепенея от страха и не осмеливаясь даже почесаться.
— Уж-ж-жас! Ненавиж-ж-жу! Уничтож-ж-ж-у! — слышалось из-под черной подушки.
Жан осторожно высунул голову из-под кровати. — Да не жужжи ты как оса — услышат! Они уже рядом, в спальне Мишина…
— Ой! — Жанна кувырком слетела с кровати и поползла под нее, шипя:
— Подвинься, ты, земноводное!
— Земноадное, смею заметить, — поправил ее Жан.
— Тс-с-с, саламандра!
— Сама тс-с-с, лахудра!
Они лежали рядом под кроватью, толкаясь, лягаясь, переругиваясь, и от бессильной ярости скребли когтями по паркету.
А больше всех в этот день не повезло домовому Михрютке. С утра у него было лирическое настроение. Он качался на люстре в гостиной и вспоминал незабвенные былые годы, проведенные в запушенном Исаакиевском соборе, превращенном в музей. В храме тогда не шли службы, не звучали молитвы, а он Михрютка, находясь в должности музейного домового, качался, сколько хотел, на маятнике Фуко. Злонаучный этот маятник демонстрировал суточное вращение Земли и, по заверениям экскурсоводов, будто бы тем самым одновременно доказывал отсутствие Бога. Бес-то знал, что вращением Земли, как и движением всех других светил во Вселенной, сам Бог и заведовал, но пустословие гидов ему очень даже нравилось. Эх, золотое было времечко, хорошо жилось бесам при коммунистах-атеистах! Вот бы снова храмы закрыли, священников разогнали, а людям запретили в Бога верить! И пусть бы даже они при этом и в бесов не верили — наплевать! «Оно даже и лучше, когда в тебя не верят, — размышлял Михрютка, — тут-то самая волюшка и начинается: делай что хочешь — никто тебя не заподозрит».
Когда послышалось пение священника и Ангелов, размечтавшийся домовой не успел удрать и как следует спрятаться. Услышав шаги у дверей гостиной, он прямо с люстры сиганул в камин. А отец Георгий взял да и брызнул в жерло камина святой водой! Несчастный Михрютка, ломая крылья, теряя когти, с истошным криком нырнул в дымоход, там врезался головой в закрытую заслонку и только после этого вылетел в трубу. А возле дома на него еще и быки-минотавры с рогами наперевес набросились: «Почему-му-у попы со святой водой ходят по всему-му-у на-шему-му-у дому-му-у? За что платим до-мовому-му-у?». И с каждым «му-му» рогами по Михрютке — бум-бум! И так они его отмумукали и отбумбумкали, что он еле живой от них вырвался.
Отец Георгий в сопровождении дяди Акопа, сестер и Ангелов обошел весь дом, пропустив только запертую комнату Жанны. Но бывшую ванную комнату Мишина, которой уже начала пользоваться Жанна, отец Георгий все-таки освятил. Услышав, что он вступил в нее с молитвой, Жанна взвыла и заколотилась головой о пружины кровати.
