Дмитрий Емец - Таня Гроттер и Локон Афродиты
– Клопп не Бейбарсов. Глеб настроен серьезно! – сказала Таня.
– Ты уверена, что разница так велика?
– Уверена.
– Вынужден тебя разочаровать. Помнишь, я спросил, действительно ли Бейбарсов сказал, что убьет себя? И ты ответила «да». Так вот: некромаг не может убить себя, и уж Бейбарсову-то это отлично известно. Это была ложь.
– Но почему?
– Потому что Бейбарсов – некромаг. Читай между строк, девочка! Некромаг не может умереть, пока не передаст кому-то свой дар. Дар же он может передать не раньше, чем истечет сто лет со дня его получения. На более короткие сроки данные потусторонние депозиты не оформляются.
– А если Глеб что-то сделает с собой?
– Раны зарастут, даже если Бейбарсов прокрутит себя в мясорубке, да простят мне эту нездоровую шутку. Слышала о мертвой воде, которая сращивает разрубленных богатырей? Тот же некромагический эффект. Правда, можно заковать некромага в цепи и похоронить на океанском дне. Или бросить в лаву Тартара. Но не думаю, что Бейбарсов на это пойдет. Скорее всего, он рассчитывал на какой-нибудь простенький цирк. К примеру, вонзить себе в грудь кинжал или спрыгнуть с башни, зная, что ничего не случится.
Таня хотела возразить, сказать, что Глеб прыгнет и в лаву, если потребуется, но слово «башня» неприятно резануло ей слух. Она вспомнила сцену на крыше, когда Глеб протягивал ей чашу с кровью вепря и грозил шагнуть вниз, в пустоту… Так, значит, он обманывал ее? Этот прыжок был для него не опаснее, чем прыжок с обычной тумбочки. Достигаем своего любой ценой, и плевать нам на условности? Ну-ну, господин Солислоняткин, вы будете неприятно удивлены!
– А дуэль? Значит, тоже? – спросила она упавшим голосом, испытывая даже не негодование уже, а страшное сосущее разочарование
в человеке.
Сарданапал забарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
– Разумеется. Дуэль Бейбарсова с Ванькой была подлой изначально. Неравной. Ванька своим Искрисом фронтисом ничего не сделал бы Глебу, даже выпусти он в него сто искр… Мне очень жаль, Таня. Не волнуйся, о Бейбарсове я позабочусь! Пуппер и Ванька не пострадают. Мне доводилось и раньше иметь дело с некромагами.
Таня твердо посмотрела на него:
– Не надо. Я разберусь сама.
– А ты справишься?
– Надеюсь, да…
Академик задумчиво куснул ус.
– Что ж… Как хочешь…. Так что же локон? Снять заклятие?
Таня покачала головой:
– Нет. Пусть все остается как есть.
Академик непонимающе моргнул.
– Сама ты не справишься. Тут магия особого рода.
– Я понимаю. Но все равно не надо, – сказала Таня, протягивая руку за артефактом.
Академик схватил ее за запястье. Он был взволнован.
– Погоди! Ты понимаешь, чего себя лишаешь? Ты не сможешь никого никогда полюбить! Ты проживешь жизнь убогим манекеном, лишенным даже возможности испытать когда-либо чувство! – воскликнул он.
– Чашу судьбы никогда нельзя выпить до конца, – таинственно ответила Таня. – Вы обещаете не вмешиваться?
Сарданапал грустно кивнул.
Таня осторожно высвободила руку, взяла локон и вышла из кабинета. Уже рассветало. В дальнее окно бил сероватый свет.
Спустившись на этаж, она поняла, что ее ждут. Она увидела Глеба. Поодаль маячил Пуппер и еще дальше по коридору Ванька. Все трое упорно делали вид, что незнакомы. Таня закрыла глаза и открыла их, надеясь, что кошмар рассеется. Это было как в дурном сне. Не доставало только Урга.
Бейбарсов решительно подошел к ней.
– Время истекло. Ты выбрала? – спросил он жестко.
– Скажем так: я уже почти уверена, что определилась, – ответила Таня.
– Отлично. Мой выстрел еще за мной! Выберешь Валялкина – станешь вдовой. А потом настанет черед Пуппера.
– И ты это сделаешь?
– Ты знаешь, что да!
– И себя убьешь? – тихо спросила Таня, не глядя на него.
Бейбарсов, помедлив, кивнул. Таня испытала почти физическую боль. Нет, Сарданапал не ошибся. Бейбарсов лгал ей.
Таня достала локон. Почти вся прядь погасла, лишь середина пылала. Казалось, еще немного, и локон распадется на две половины, которые никогда не срастутся. Он весь был как проволока, накаленная над огнем.
Лицо Бейбарсова стало хищным и неприятным.
– Меня! Скажи мое имя! – крикнул он.
Поняв, что речь идет о чем-то чудовищно важном, определяющем, Ванька метнулся к ним с явным намерением вцепиться в Бейбарсова. Продолжая смотреть на нее, Глеб сделал быстрое движение рукой, и их с Таней отгородила прозрачная мерцающая стена. Ванька налетел на нее грудью и застыл. Пуппер тоже подбежал к прозрачной стене, но в отличие от Ваньки не бросался на нее, а просто мученически наблюдал.
Таня поднесла локон к лицу и на всякий случай коснулась его перстнем, хотя не исключала, что магия сработает и без этого. Локон сворачивался, точно от жара, втягивался в небытие. Терпение его иссякало.
– Я! Или я убью их! – снова крикнул Глеб. В этот миг он был страшен, как Вий. Казалось, сила множества мертвецов поднялась в нем.
Таня до крови укусила губу. Ей хотелось, чтобы боль помогла ей решиться.
– Что ж… Как скажешь… Бейбарсов! – решившись, произнесла Таня.
Глеб отпрянул от пугающе яркого света. Локон Афродиты окутался золотой пылью. В следующий миг он рассыпался в руках у Тани. Ей показалось, что с ладони ее слетел пепел, но пола так и не достиг. Поры времени втянули артефакт.
Таня тревожно вскинула глаза на Глеба. Она не была уверена, что магия сработала. Бейбарсов стоял неподвижно, тяжело дыша, изредка, точно в задумчивости, проводя рукой по лицу.
Потом он покачнулся, шагнул, и магический барьер вдруг исчез. Ванька рванулся, чтобы броситься на Бейбарсова, но внезапно застыл в недоумении. Кто-то бежал к ним по коридору, опрокидывая вазоны с розами. Это была Зализина. Таня на всякий случай отодвинулась, чтобы не попасть под Зализину, как под электричку.
Но Зализина ее даже не заметила. Она подбежала к Глебу и повисла у него на шее с такой страстью, что Бейбарсов не устоял на ногах. Оба упали, едва не сшибив благоразумно попятившегося Гурия Пуппера.
Но Тане важно было другое. Она напряженно всматривалась в лицо Бейбарсова. Казалось, он оглушен. Его собственный темный дар сопротивлялся магии локона и уступал постепенно, толчками. Но уступал, уступал!
И лишь минуту спустя Таня увидела, что рука Бейбарсова неуверенно приподнялась и нежно погладила Зализину по волосам. На Ваньку, удивленно стоявшего рядом, Лиза обращала теперь внимания не больше, чем на пятно на обоях. Ее лицо потеряло выражение вечной обиды и обделенности. Если прежде весь мир был должен Зализиной (так, во всяком случае, той казалось), то сейчас он отдал все долги. Глядя на Лизон, вполне умиротворенную и довольную, хотелось сказать: «Ну не такая уж наша Лиза теперь и бедная!»
Бейбарсов, окончательно сдавшийся магии любви, тоже выглядел счастливым. Правда, счастье у него было какое-то ищущее, недоверчивое. Но счастье, как зубная щетка, у каждого свое.
Тане стало даже слегка завидно. Эти двое были так самодостаточно счастливы, что окружающий мир для них стал не больше чем декорация.
Заметив, что Таня на них внимательно смотрит, Бейбарсов сердито вскинул на нее глаза.
– Девушка, что вы тут стоите? Вам что, заняться нечем? Проблемы в личной жизни? – спросил он с раздражением.
– Пожалуй, что уже нет… Извините! – сказала Таня и поспешно отвернулась, пряча улыбку.
Все же совесть ее была не совсем спокойна. Решать за Бейбарсова и Лизу было несправедливо. С другой стороны, эти двое с такой бесцеремонной настойчивостью лезли в ее судьбу, что она просто защищалась. Да и так ли плохо все устроилось? О дальнейшей судьбе этой парочки позаботится локон Афродиты.
Взяв пораженного Валялкина за рукав, Таня повела его за собой. Ванька что-то бормотал, недоуменно оглядываясь на Бейбарсова и Зализину, которые вновь забыли об их присутствии. У Тани, однако, не было сейчас никакого желания что-либо объяснять. Еще успеется. Так или иначе, а магию локона она задействовала. Условие соблюдено, а ее собственная возможность любить и быть любимой не перечеркнута. Правда, теперь придется обойтись без любовной магии, но это даже и к лучшему.
Естественная любовь и натуральные продукты всегда лучше суррогатов.
– Ну вот! – сказала Таня, улыбаясь Ваньке. – Теперь у вас есть шанс, господин Валялкин! Сдается мне, все у нас будет хорошо, если ты не станешь… если мы оба научимся доверять друг другу и не создавать проблем там, где их нет.
Ванька попытался что-то сказать, но она зажала его рот ладонью. Не хватало еще сейчас поссориться. Меньше скажешь – меньше наломаешь дров. Все беды этого мира именно от слов.
– Кстати, сегодня ночью по дороге к Сарданапалу я догадалась, кто подарил мне то платье на выпускной. Ты. Только ты мог чувствовать меня так хорошо. Ты выбрал его и прислал, потратив все свои деньги, а потом вдруг понял, что две картинки – какой ты представлял меня и той, что я стала, – не накладываются. Ты все равно больше любил меня в джинсах и свитере, то есть такой, какая я есть. Так это был ты? Я не ошиблась?
