Сьюзен Коллинз - Грегор и код когтя
Он вдруг понял: то, что он умрет — не только правильно. Это даже к лучшему. Он все равно никогда не смог бы вернуться в Нью-Йорк — ему было смешно даже думать об этом. Как мог он туда вернуться, в свою обычную жизнь, после всего, что с ним произошло? После того, во что он превратился? Где теперь был его дом — его, двенадцатилетнего мальчика, Воина, убийцы? Точно не в Наземье. Но в Подземье ли? Нет, в Подземье его ждала участь Живоглота. Или Ареса. Он слишком опасен. Угроза для мирной устоявшейся жизни. Потому что даже если тебя любят и ценят во время войны — в мирное время никто не захочет видеть тебя рядом. На свете не было места для Грегора.
Не так уж сильно он отличался от Мортоса. Оба попали в эту мясорубку, не очень-то понимая, что происходит. Обоих использовали: Мортоса — крысы, Грегора — люди. Оба были разменной монетой в этой войне. И оба заплатили за это своей жизнью.
Их смерть вызовет у всех только вздох облегчения. Разве что семья Грегора… Им будет больно… Но они не представляют, во что он превратился. Они не знают, сколько на нем крови… И он надеялся, что никогда не узнают.
Все вокруг плавно кружилось перед глазами. Дыхание становилось все поверхностнее. Мир уплывал куда-то вдаль.
— Все правильно, — шептал Грегор. — Все правильно.
Где-то вдалеке появился слабый, чистый, голубой свет. Это, видимо, тот самый свет, о котором так много говорят, — свет в конце туннеля. О нем часто рассказывают пережившие клиническую смерть. Мол, ты идешь по туннелю — а впереди яркий свет. И люди, которых ты любишь и которые уже умерли, — они ждут тебя…
«Может, Арес уже там, — подумал Грегор. — Может, ждет меня».
Боли он не чувствовал и как будто плыл, плыл в пространстве, приближаясь к голубому свету. Через пару секунд Грегор до него доплывет. И он хочет туда. Хочет раствориться в голубом свете, исчезнуть.
Вот уже скоро.
И тут он погрузился в полную темноту.
ГЛАВА 25
Что-то сыпалось ему на лицо. Похоже на песок. Он что, на пляже, задремал и вот проснулся от долгого сна на ярком солнце?
Снова что-то посыпалось. Людям стоило бы ходить аккуратнее, а то поднимают тучи песка. Ему надо было найти укромное местечко. Правда, там, в пещере, когда он умирал, он больше думал о…
Стоп! Когда он умирал там, в пещере? Но где он теперь?!
Грегор распахнул глаза. Перед ним был потолок больницы, освещенный ярким светом факелов. Вот в поле зрения оказалось лицо Босоножки. Она держала в ручках кусок печенья, крошки которого и сыпались ему на лицо.
— Привет! — радостно произнесла Босоножка.
Это была чудовищная ошибка. Он все еще жив!
Босоножка взяла еще один кусок печенья, и он зажмурился, чтобы крошки не попали ему в глаза.
— Ты спал так долго. Я узе устала здать. — Она и в самом деле выглядела утомленной.
— Ты же крошишь ему на лицо, Босоножка! — услышал Грегор шепот Лиззи.
Значит, обе живы. Живоглоту удалось спасти обеих.
— Грегор! — произнес голос, который он уже никогда не надеялся услышать. Перед его глазами появилось папино лицо, похудевшее, постаревшее. — Как ты? Как ты, малыш?
Папа. Он-то что здесь делает? Что происходит? Почему Грегор не умер? И где этот голубой свет? Кто мог найти его в том богом забытом месте?
— Ты слышишь меня, Грегор? — спросил папа. В глазах его плескалась тревога.
— Да, — голос Грегора был надтреснутым и еле слышным. — Привет, пап. Ты здесь.
— Я пришел, как только смог, — сказал папа, — чтобы забрать вас всех домой.
Грегор попытался выяснить, в каком состоянии находится его тело. С большим усилием он смог пошевелить пальцами ног. Почему он так слаб? Как долго он тут валяется? Он старался пошевелить пальцами на правой руке, но у него не получилось. Тогда он приподнял руку — и волна боли прокатилась по всему телу, от руки к груди. О господи, его грудная клетка! Он тут же уронил руку обратно. Боль стихла, но не ушла. Лучше уж ему не двигаться.
— Ну, ты решил все-таки проснуться? — Лицо Говарда светилось такой теплотой и радостью, что Грегор не мог не улыбнуться в ответ, хотя мускулы на лице затвердели и плохо слушались.
— Что произошло? — спросил он.
— Тебя спасли и принесли из Мертвой земли два благородных существа, которые рисковали жизнью, чтобы доставить тебя в сюда, — ответил Говард. — Ну, по крайней мере так нам эту историю рассказали твои спасители. Но, честно говоря, я думаю, что на решение о твоем спасении повлияла не столько безграничная любовь к тебе, сколько еще более безграничная любовь к пирогам и кексам.
— К кексам? — переспросил Грегор. И вдруг все встало на свои места. — Нет, только не светляки!
— О да, именно они. Наши старые добрые друзья, Фотос Свет-Свет и Бац, — кивнул Говард.
Это все объясняло. Этот прекрасный голубой свет — он вовсе не был потусторонним, он исходил от Фотоса Свет-Света, от его брюшка!
Грегор засмеялся, и это вызвало новый взрыв боли во всем теле. До чего все это абсурдно и глупо!
— Последние две недели они провели в комнатке возле кухни, обжираясь пирогами и прочими вкусностями. Ты же понимаешь, после того как они спасли тебя — выгнать их решительно невозможно. И Люкса их терпит — по своим собственным соображениям, — продолжал Говард. — Теперь скажи, Грегор, насколько плохо ты себя чувствуешь?
— Очень плохо, — признался Грегор. — Все тело болит.
— Отлично! Значит, твои нервные окончания в порядке. Выпей-ка вот это. — Говард приподнял ему голову и поднес к губам маленькую склянку с лекарством, а потом дал запить водой.
— Я не могу пошевелить пальцами, — пожаловался Грегор и бросил тревожный взгляд туда, где, как он надеялся, все еще была его правая рука.
— Да. Что ж. Со временем они начнут работать, — ответил Говард. Лицо его было серьезно и непроницаемо, когда он осторожно поднял руку Грегора и поднес к его глазам.
В кулаке у Грегора был зажат коготь Ареса, а засохшая кровь выполняла роль цемента, не давая пальцам двигаться.
— Светляки не смогли разжать твой захват, Грегор. Бац пришлось перегрызть коготь, чтобы… а мы не хотели тревожить твою руку и насильно разжимать пальцы, боялись повредить кости. Мы можем размочить все это… но ты должен отпустить его сам.
Арес. В голове Грегора пронеслись последние ужасные секунды жизни его летучей мыши, и он прикрыл глаза, будто так можно было защититься от этого воспоминания.
Говард задавал ему еще какие-то вопросы, но Грегор не мог ответить.
— Для него все это произошло несколько минут назад, — объяснил Говард членам его семьи. — Нужно дать ему время. Пусть отдыхает.
— Девочки, отправляйтесь в детский сад и помогите Далей с мышатами, хорошо? А я посижу с вашим братом, — скомандовал папа.
Грегор слышал свой собственный голос, набатом звучавший в ушах:
«Мне нужно подлететь поближе… нужно подлететь поближе…»
Рвется крыло… Мортос тащит их к себе… его клыки на горле Ареса… меч в сердце… разорванная грудная клетка… падение… смерть… «Арес, не умирай! Пожалуйста, не умирай!» Кровь… кровь… кровь… всюду кровь и смерть…
Темнота снова поглотила все вокруг. Но сквозь нее пробился папин голос:
— Все будет хорошо, Грегор. Не думай об этом сейчас. Не думай о том, как все было или могло быть. Сейчас ты мне не поверишь, но однажды наступит день, когда все снова будет хорошо.
Когда Грегор проснулся, рядом с его кроватью сидел на стуле Марет, а папа спал на кушетке.
Медсестры усадили Грегора в подушки и принесли ему бульон. Марет вызвался покормить его, они не стали возражать и вышли.
— Все здесь работают сутками напролет, — сказал Марет. — Давай, тебе нужно подкрепиться.
Ложку за ложкой Марет кормил его бульоном, рассказывая все, что произошло за последние пару недель.
В тот момент, когда светляки принесли весть о гибели Мортоса — вместе с бездыханным Грегором, — деморализованная армия Мортоса была готова сдаться людям и их союзникам. Крысиную армию к тому же очень ослабило известие о том, что Код Когтя разгадан. Следующим ударом стало то, что на сторону людей перешло так много крыс. Смерть Мортоса стала последней каплей — их боевой дух был сломлен окончательно. На стадионе скоро будет проходить официальная капитуляция — в данный момент обсуждаются условия.
К радости Грегора, Викус выздоравливал, но правая половина тела у него по-прежнему была парализована.
Как и предсказывал Живоглот, все высказались за то, чтобы во главе Регалии встала Люкса. Ее дядя, Йорк, должен прибыть на церемонию капитуляции с Источника, он привезет с собой маму Грегора.
— Ей лучше? — спросил Грегор с замирающим сердцем.
— Да. Но она все еще очень слаба, — ответил Марет. — Вашей семье долго придется ждать ее выздоровления.
