Лазарь Лагин - Старик Хоттабыч
Но оказалось, что хорошо подготовиться к переэкзаменовке — это только половина дела. Надо было ещё придумать отвязаться от Хоттабыча на время, которое требовалось для того, чтобы пойти сдать переэкзаменовку.
Тут автор этой правдивой повести считает необходимым отметить для сведения читателей, что в квартире Костыльковых проживали ещё два жильца, о которых мы до сего времени не упоминали лишь потому, что они никак не участвовали в описываемых нами событиях, да и в дальнейшем никакого интереса для нас не будут представлять. Если же мы считаем нужным отметить их существование, то лишь потому, что как раз накануне вечером по их просьбе телефон из кабинета Костылькова-старшего был перенесён для всеобщего удобства в прихожую.
Это незначительное, на первый взгляд, событие, как сейчас убедятся наши читатели, неожиданно привело к серьёзному перелому в настроениях и мечтаниях старика Хоттабыча.
Итак, Вольку не на шутку волновал вопрос, как ему незаметно для Хоттабыча вырваться из квартиры, когда в прихожей раздалась трель телефонного звонка. Звонил Женя.
— Слушаю! — сказал Волька. — Здравствуй… Ну да, сегодня. Ровно в двенадцать… Ещё спит. Что? Ну да, совсем здоров. Он вообще очень здоровый старик… Что? Нет, ещё не придумал… Что? Ты с ума сошёл! Он ужасно огорчится, обидится и такого натворит, что и в триста лет не расхлебаешь… Значит, ты будешь у меня в пол одиннадцатого? Добро!
Из дверей Волькиной комнаты высунулся Хоттабыч. Он укоризненно прошептал:
— Почему ты, Волька, беседуешь с твоим и моим лучшим другом Женей ибн Колей в прихожей? Это неучтиво. Не лучше ли было бы, если бы ты пригласил его к себе в комнату?
— Да как он войдёт сюда, если он сейчас у себя дома?
Хоттабыч обиделся:
— Не понимаю, что побуждает тебя насмехаться над старый и любящим тебя джинном! Мои уши никогда ещё меня не обманывали. Я только что слышал, как ты беседовал с Женей.
— Да я с ним по телефону разговаривал, понимаешь ты или нет? По те-ле-фо-ну! Ох, и беда мне с тобой! Нашёл на что обижаться! Идём, я тебе сейчас всё покажу.
Они вышли в прихожую, Волька снял телефонную трубку с рычажка, быстро набрал знакомый номер и сказал:
— Будьте любезны, позовите, пожалуйста, Женю.
Затем он передал трубку Хоттабычу:
— На, можешь поговорить с Женькой.
Хоттабыч осторожно прижал трубку к уху, и лицо его расплылось в растерянной улыбке.
— Ты ли это, о благословенный Женя ибн Коля?.. Где ты сейчас находишься?.. Дома?.. А я думал, ты сидишь в этой чёрной трубочке, которую я держу у своего уха… Да, ты не ошибся, это я, твой преданный друг Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб… Ты скоро приедешь? Да будет, в таком случае, благословен твои путь!..
Сияя от восторга, он возвратил трубку ухмыляющемуся Вольке.
— Поразительно! — воскликнул он. — Я беседовал, даже не повышая голоса, с отроком, находящимся от меня в двух часах ходьбы!
Вернувшись в Волькину комнату, Хоттабыч хитро оглянулся, щёлкнул пальцами левой руки, и на стене, над аквариумом, тотчас же помялось точное подобие телефона, висевшего в прихожей.
— Теперь ты сможешь сколько угодно беседовать с друзьями, не покидая своей комнаты.
— Вот за его спасибо! — с чувством промолвил Волька, снял трубку, прижал её к уху и долго тщетно прислушивался.
Никаких гудков не было слышно.
— Алло! Алло! — крикнул он.
Он встряхнул трубку, потом стал в неё дуть. Гудков всё равно не было.
— Аппарат испорчен, — объяснил он Хоттабычу. — Сейчас я открою крышку. Посмотрим, в чём там дело.
Но коробка аппарата, несмотря на все усилия Вольки, никак не открывалась.
— Он сделан из цельного куска самого отборного чёрного мрамора! — похвастался Хоттабыч.
— Значит, внутри там ничего нет? — разочарованно спросил Волька.
— А разве внутри должно что-нибудь быть? — забеспокоился Хоттабыч.
— В таком случае, понятно, почему этот телефон не действует, — сказал Волька. — Ты сделал только макет телефона, без всего, что полагается внутри. А внутри аппарата как раз самое главное.
— А что там должно быть, внутри? Объясни, и я тотчас же сделаю всё, что необходимо.
— Этого так просто не объяснишь, — важно ответил Волька. — Для этого нужно сначала пройти всё электричество.
— Так научи же меня тому, что ты называешь электричеством!
— Для этого, — вдохновился Волька, — для этого нужно ещё раньше пройти всю арифметику, всю алгебру, всю геометрию, всю тригонометрию, всё черчение и ещё много разных других наук.
— Тогда обучи меня и этим наукам.
— Я… я… я сам ещё не всё это знаю, — признался Волька.
— Тогда обучи меня тому, что ты уже знаешь.
— Для этого потребуется много времени.
— Всё равно я согласен, — решительно ответил Хоттабыч. — Так отвечай же, не томи меня: будешь ли обучать меня наукам, которые дают каждому человеку такую чудесную силу?
— Только чтоб аккуратно готовить уроки! — строго отвечал Волька.
Хоттабыч низко поклонился, приложив руку к сердцу и лбу.
Волька тут же разыскал среди своих книжек старый, замусоленный букварь, по которому давным-давно обучался грамоте, и, наспех позавтракав, повёл Хоттабыча на берег реки, подальше от нескромных взоров.
Хоттабыч оказался на редкость старательным и способным учеником. Он схватывал всё буквально на лету, и уже через какой-нибудь час с наслаждением читал несколько нараспев: «Мы-не ра-бы», «Ра-бы-не мы», «Мо-я ма-ма лю-бит ме-ня», «Вот я вы-ра-сту боль-шой, по-сту-плю я в шко-лу», «Я мо-ю у-ши мы-лом», «Дедуш-ка, го-луб-чик, сде-лай мне свисток».
— Знаешь, Хоттабыч, у тебя неслыханные способности! — без конца поражался Волька, и каждый раз лицо старика заливал густой румянец смущения. — Ну, а теперь, — сказал Волька, когда Хоттабыч совсем бегло прочёл весь букварь, от начала до самого конца, — теперь тебе нужно научиться писать. Только вот жалко — почерк у меня неважный. Сейчас я сбегаю, куплю тетрадей для арифметики и в косую линейку. А пока что попробуй-ка самостоятельно почитать газету.
Он сунул в руки Хоттабычу свежий номер «Пионерской правды» и поехал в школу.
Огромное здание было непривычно пустынно. Только в кабинете директора Павел Васильевич с заведующим учебной частью и учителем географии обсуждали заключительную часть отчётного годового доклада, который они составляли для отправки в районный отдел народного образования, да на третьем этаже гулко раздавались весёлые голоса маляров и штукатуров: начинался летний ремонт.
— А-а-а, хрустальный купол небес! — шутливо приветствовал Вольку директор. — Выздоровел?
— Выздоровел, Павел Васильевич. Я совсем здоров.
— Ну вот и отлично! Подготовился?
— Подготовился, Павел Васильевич.
— Ну что ж, давай, в таком случае, потолкуем.
Они толковали по всему курсу географии за шестой класс. Если бы Волька догадался засечь время, он убедился бы с удивлением, что беседа продолжалась почти двадцать минут. Но он не имел времени смотреть на часы. Ему казалось, что директор недостаточно подробно его спрашивает, ему хотелось на каждый вопрос отвечать пять, десять минут. Он испытывал томительное, и в то же время блаженное чувство ученика, который знает предмет назубок и больше всего боится, как бы это не осталось не замеченным теми, кто его экзаменует. По лицу Павла Васильевича он давно уже видел, что тот доволен его ответами, и всё же, когда Павел Васильевич наконец сказал: «Молодец! Теперь видно, что тебя не зря учили», Волька почувствовал, как по его телу пробежал приятный холодок, а его веснушчатая физиономия, помимо его желания, расплылась в такую широкую улыбку, что и директор, и завуч, и учительница географии тоже заулыбались.
— Да, — сказал завуч, — сразу видно, что Костыльков серьёзно поработал, по-пионерски.
О, если бы директор, Варвара Степановна и завуч знали, в каких неслыханно трудных условиях пришлось Вольке готовиться к этой беседе! Как он хитрил, прятался, бегал от Хоттабыча, чтобы иметь возможность спокойно засесть за учебник географии, какие необыкновенно трудные преграды, сам того не ведая, ставил ему Хоттабыч всё это время! Насколько возросло бы тогда их уважение к успехам, достигнутым Костыльковым!
Волька хотел было похвастать перед директором и завучем своими педагогическими успехами, но вовремя удержался.
— Ну, Костыльков, — торжественно промолвил Павел Васильевич, — поздравляю тебя с переходом в седьмой класс! Отдыхай до сентября. Набирайся сил! Будь здоров!
— Спасибо, Павел Васильевич, — ответил Волька солидно, как и надлежит отвечать ученику седьмого класса. — До свидания, Варвара Степановна! До свидания, Сергей Семёнович!..
К тому времени, когда он вернулся на речку, Хоттабыч, удобно устроившись в тени могучего дуба, бойко читал Жене «Пионерскую правду».
