Кир Булычев - Приключения Алисы. Том 2. Сто лет тому вперед

— Фима, это последнее предупреждение, — сказала Катя Михайлова. — Если ты не перестанешь хамить, мы тебя уволим!

— Уволим, — сказали остальные.

— Я не так хотела сказать, — пожаловалась Лариса. — Я хотела сказать, что у меня от переживаний прорезается аппетит. Я даже на контрольных всегда голодаю.

— У меня где-то шоколадка была, — сказала Юлька и открыла свой портфель.

— Ладно, ребята, — снова встал Фима, — давайте ваши конкретные предложения.

— Какие могут быть предложения? — удивился Коля Садовский. — Надо идти в тот подъезд. Это и ежу ясно.

— Есть предложение идти в тот подъезд, от квартиры к квартире. Если что-нибудь подозрительное, мы берём квартиру на заметку, — сказал Фима. — Но начинаем с чердака.

— Только я на чердак не пойду, — сказала Лариса. — Там могут быть крысы или тараканы. И я умру.

— Ладно, от чердака ты освобождаешься. Будешь сидеть внизу на лавочке. Все встают?

— Погодите, — сказала Мила Руткевич. Она уже успокоилась и взяла себя в руки. — Фима говорил, что миелофон лежит у Коли Наумова дома. В ящике под столом. Правильно?

— Правильно. Он сам мне показывал.

— А вдруг Коля сознаётся? Пираты пойдут к нему домой и найдут аппарат. Это ведь будет ужасно!

— Совершенно ужасно, — сказала Алиса, которая до этого почти не вмешивалась в разговор. — Тогда все наши труды пропадут даром.

— Он никогда не сознаётся. Даже под страшными пытками, — сказал Фима Королев. — Он мой друг, я его знаю, как себя.

— «Себя, себя!» — сказала Мила, полная презрения к Фиме. — Тебя и пытать не надо. Поглядеть на тебя строго — ты во всём и сознаёшься.

— Мы все знаем, что Коля не трус, — сказала Катя Михайлова. — Но ведь пираты могут его обмануть.

— Как?

— Как? Крысс превратится в его мать и скажет: «Коля, отдай машину». Коля и послушается.

— Ой, какой ужас! — сказала Лариса.

— Что он, идиот, что ли? — сказал Фима, но не так уверенно, как прежде.

— Значит, кто-то сейчас идёт к Коле Наумову домой и берет там миелофон, — сказала Мила Руткевич. — И я думаю, что лучше всего пойти Алисе с Фимой. Алиса отличит свой аппарат, а Фима может сказать родителям, что они пришли по просьбе Коли.

— А если мы найдём аппарат, — спросил Фима, — что тогда делать?

Все замолчали. Смотрели на Алису.

Алиса не поняла, почему на неё смотрят. Тогда Мила Руткевич сказала:

— Мы понимаем, что Алисе надо возвращаться домой. И как можно скорей. Как только найдёте машинку, пускай Алиса идёт в ту квартиру, где машина времени. Фима ей покажет.

— А она без ключа не попадёт…

— Придумаешь что-нибудь, чтобы Колина мать его отдала, — сказала Катя Михайлова. — Ты же сообразительный. Употреби раз в жизни свой талант на пользу народа. Проводишь Алису — и срочно обратно…

Юлька почувствовала, как у неё перехватило дыхание. Как же так, сразу… Юлька хотела сказать, что надо бы зайти к Грибковым, попрощаться, а то Мария Михайловна будет переживать…

Лариса протянула руку и сказала:

— До свиданья, Алиса. Очень приятно было познакомиться.

И тогда Алиса заговорила злым голосом:

— Вы что, с ума посходили, что ли? Вы хотите, чтобы я убежала к себе, а вы без меня Колю выручать будете? Вы что же, меня за человека не считаете? Думаете, что я схвачу миелофон и убегу, прощайте? Значит, вам можно все дела бросить и бежать мне на помощь, а я паршивая эгоистка?

У Алисы даже слезы появились на глазах. Хоть она, конечно, не плакала…

У Юльки от сердца отвалился камень. Она так боялась, что Алиса послушает разумную Руткевич и уйдёт насовсем… хотя она, Юлька, конечно, и слова бы не сказала.

Все молчали. Стало неловко, словно они предложили Алисе что-то нехорошее. Хотя, если так подумать, Мила рассуждала правильно. С разумной точки зрения.

Первой заговорила Катя Михайлова:

— Алиса права. Если она столько времени эту машину искала, можно и подождать. А Алиса нам нужна. Она как спортсменка может забраться, куда никто из нас не сможет. И она этих пиратов хорошо знает. Их ведь тоже, наверно, не стоит здесь оставлять.

— Ой, не стоит! — сказала Лариса. — Ой, не стоит! А я уж хотела с Алисой прощаться…

Юлька глубоко вздохнула и увидела, что у неё раскрыт портфель. Зачем же она его раскрыла? Ну конечно, она же хотела поискать шоколадку для этой обжоры Ларисы. Юлька запустила руку в портфель и вместо шоколадки нащупала тяжёлый свёрток.

— Что это такое? — спросила она, вытаскивая его.

Свёрток был объёмистый, словно в него была завёрнута буханка хлеба. Он был завернут в газету.

Юлька зашуршала газетой, разворачивая свёрток.

Внутри лежала чёрная сумка.

— Вот это да! — сказала Алиса.

— Что? Что случилось? Что-нибудь страшное? — спросила Лариса.

— Ведь это не шоколад.

— Нет, — сказала Алиса. — Это миелофон.

22. ПОИСКИ

— Из-за него ты к нам я приехала? — спросила Катя Михайлова.

— Он совсем неинтересный, — сказала Лариса.

Алиса раскрутила провод, вставила в ухо наушничек, нажала на красную кнопку на крышке. Подождала, нажала вторую кнопку и стала поворачивать колёсико.

Потом вдруг засмеялась.

— Ты что? — спросила Юлька.

— Работает, — сказала Алиса. — Все в порядке.

— А почему засмеялась?

— Потому что Лариса думает, будешь ли ты искать шоколадку в сумке или забыла о ней.

— Глупости! — сказала Лариса и покраснела, как варёный рак. — Я и не думала о шоколаде. И вообще я уже не голодная. Это не аппарат, а сплошной обман.

Но все хохотали так, что Фима Королев свалился со скамейки.

Все знали, кто прав.

— А откуда же он в сумке? — спросила Мила Руткевич, подождав, пока остальные успокоятся. — Кто-то должен был его туда положить.

— Я видела, — сказала Лариса. — Но не догадалась. Ещё перед уроком Коля Наумов подходил к Юлькиному столу и что-то там делал. Я его спросила: «Ты что, записку подкладываешь, влюбился?» А он мне так грубо ответил, что я сразу об этом забыла.

Аккуратная Катя Михайлова складывала газету, в которую был завернут аппарат.

— Смотрите, записка, — сказала она.

— Дай сюда, — сказала Алиса. Она взяла записку и прочитала её вслух: — «Ты все равно уже все знаешь или скоро узнаешь. Если ты считаешь, что я виноват и заслуживаю наказания, я не буду спорить. Но даю честное слово, что я не хотел брать этот прибор, а хотел спасти его от бандитов. Извини за задержку. Жалко, что ты не можешь остаться с нами». И все, — сказала Алиса.

— А подпись? — спросила Мила.

— Нет никакой подписи.

— Это его почерк, — сказал Фима Королев, заглядывая сзади. — Я его почерк знаю.

— Вот и все, — сказала Катя Михайлова. — Можешь возвращаться домой, Алиса.

Алиса ничего не ответила.

— Что ему стоило вернуть аппарат хотя бы вчера? — вздохнула Мила Руткевич.

— Всё-таки мальчишки у нас умом не отличаются, — сказала Лариса. — Прятать чужую вещь, а потом подсовывать её в чужие сумки! Детский сад какой-то.

Алиса повесила миелофон через плечо.

— Лучше спрячь его в сумку, — сказала Юлька. — Потеряешь ещё.

— Нет, — сказала Алиса. — Он нам теперь пригодится.

— Дай мне поносить, — сказал Фима Королев. — Мне бы кое-чьи мысли подслушать.

— Ребята, вы меня простите, — сказала Алиса, — но я никому его давать не буду. И не потому, что боюсь, что сломаете, или не доверяю, но этот прибор изобретут только через сто лет. Его ещё нет.

— Жалко, — сказал Фима.

Мила поддержала Алису:

— К тому же он ей не принадлежит.

Алиса поднялась со скамейки.

— Понесёшь мою сумку? — спросила она Садовского.

— Давай, — сказал Садовский.

— Какие указания? — спросил Фима, который надеялся потом, когда все утрясётся, всё-таки выпросить у Алисы миелофон. На одну минутку.

— Миелофон принимает человеческие мысли метров за десять, а иногда и больше, — сказала Алиса. — Если мы сейчас пройдём по квартирам того подъезда, мы услышим, нет ли там пиратов и Коли.

— Конечно! — воскликнула Юлька. — Все гениальное просто!

— Всем идти нет смысла, — сказала Катя. — Пускай часть ребят ждёт здесь. Зачем толпой ходить по этажам?

Но никому не хотелось оставаться. Договорились, что четверо пойдут по квартирам, а остальные будут дежурить во дворе и на улице. Ларису и Милу Руткевич отправили домой. Сначала отправили только Ларису — чтобы она не голодала, не мучилась, поела и остальным тоже сделала бутерброды. Когда ходишь в дозоре или стоишь на посту, есть хочется. Это каждый солдат знает. Но как только Лариса ушла, всех охватило сомнение: вернётся ли она? Она известная соня. Поест, заснёт, вечером спохватится. Вот тогда Мила Руткевич пожертвовала собой. Она сказала, что сделает всем бутерброды. И ещё у них дома остался почти целый торт — вчера был день рождения у брата, три торта съели, а на четвёртый сил не хватило.