Владислав Крапивин - Лужайки, где пляшут скворечники
— Как?!
— А вот так! Кей ушел из автобуса потому, что ушли с Бейсболки те два мальчика. Тут взаимосвязь. Я не могу объяснить, но знаю…
И Артем поверил, что она знает. Может быть, какая-то интуиция Безлюдных пространств проникла и в нее…
— Ты хреновый психолог, Птичка, — вздохнул Артем. — Твое место — или в шайке, или в частной охранной структуре, что, впрочем, одно и то же. Там и служишь? Я угадал?
— Ха, птичка! Бери выше! Я консультант по делам безопасности у известного бизнесмена Хлобова. Слыхал про такого?
— Слыхал. Говорят, большая сволочь.
— Ха! Ба-альшая… с точки зрения глупого честного обывателя.
— А я такой и есть.
— Не-ет! Не совсем! Ты ведь убийца! За то и платишь теперь… За то и боишься!
— Недоумок ты, Птичка. Я же сказал тебе в тот раз: это ты должен меня бояться. Потому что недостреленный…
— Ха!.. Ну и что? Так даже интереснее. Достреливай, если можешь! — Он подбросил пистолет и поймал на ладонь. — Хочешь подарю? Уравняем шансы!— Засунь его себе в задницу. Глушителем вперед. Или рукояткой, если больше нравится.
— Ха! А еще интеллигент, — сказал Птичка и убрал пистолет за пазуху. — Ну, бывай, боевой друг. До следующей встречи. Она будет не такая мирная. — И спиной вперед ушел в темноту улицы. Пусто стало под фонарем, только летели снежинки.
Артем не сказал Нитке про эту встречу. Ей, бедной, и так было нелегко. Она «тянула на себе весь дом». И не только свой. Ей хватало забот и о чужих, полубеспризорных ребятишках. Артем порой замечал с тревогой, как похудела, даже потемнела лицом Нитка. Порой она сердилась. На Кея кричала, когда приносил двойки и тройки. На Артема дулась, если что-то не сделал, не успел, забыл… «Конечно, ты институтский человек, в ученых кругах, а я тут кручусь, кручусь…»
Он прижимал ее к себе, липом зарывался в пушистые волосы, целовал в затылок. Случалось, что она обмякнет и растает, а бывало — высвободит плечи и отойдет.
«Ничего. Наступит весна, и все наладится», — утешал себя Артем.
К тому же какими бы ни были трудными дни, а вечера всегда приносили мир и тепло. Потрескивал огонь в самодельном камине. Посапывал у стола над задачками старательный Кей. Возилась в углу с игрушками пришедшая в гости Лелька. Деловито выкусывал блох прилегший у порога Бом. Неугомонный Евсей постукивал снаружи по стеклу, звал пса-приятеля: айда, погуляем.
Нитка и Артем сидели у огня. Огонь был похож на костер в лагере «Приозерном». Нитка читала вполголоса Гумилева или штопала носки Артема и Кея.
Порой удавалось наладить добытый на свалке телевизор, но он принимал только две программы: на одном канале взрывались автомобили и палили автоматчики, на другом сытые сенаторы обливали друг друга словесными помоями — близились очередные выборы.
Один раз Нитка сказала:
— Артем, мы тут совсем как в тайге…
После этого они дважды ходили в театр. Один раз на чеховские «Три сестры», а потом на «Синюю птицу» в ТЮЗе, вместе с Кеем и Лелькой. А еще раз, когда Артем получил стипендию сразу за три месяца, были в кафе «Неаполь» на дискотеке. Нитке там, кажется, понравилось, Артема же этот музыкальный лай и электрическое мигание утомили до полусмерти. К себе на Пустыри он вернулся, как возвращается в воду с раскаленного берега измученный дельфин.
Впрочем, Нитке он этого не сказал и старательно радовался…
На другой день Нитка спросила будто случайно, между делом:
— Артем, а мы будем жить здесь всегда?
— Нет, конечно! Кончу институт, получу направление. Уедем в новые места, накопим денег на квартиру!
Нитка почему-то вздохнула и накинулась на Кея:
— Я же просила тебя не разбрасывать учебники по кровати!
— Это не мои, а Тёма! Погляди хорошенько!
— Вы два сапога пара!
Дни стояли без сильных морозов, светило низкое желтое солнце, под ним, как мелкие кусочки слюды, искрились снежинки. Подошло Рождество.
Церковь — та, что в летние дни возникала в Пространстве лишь по средам, теперь прочно стояла среди заснеженных кустов и сугробов. Ребята поставили там елочку, украсили самодельными игрушками и цепями из фольги. Никто не знал, разрешают ли это строгие христианские каноны, но Егорыч решил: «То, что на радость детям, — все от Бога».
В сочельник зажгли перед образами свечи, Егорыч рассказал девчонкам и мальчишкам о Марии, Иосифе и Святом Младенце, о Вифлеемской звезде и волхвах. Слушали тихо, шел от лиц чуть заметный парок, потрескивали огоньки. Кое-кто из ребятишек неумело крестился.
Потом был праздник в большом доме тетушки Агнессы, в «классной» комнате. Было угощение из картошки и добытой на складе тушенки, сладкий чай с плюшками, которые напекли Нитка и тетя Агнесса (опять же из муки, найденной в подземельях стратегического склада).
После ужина расселись у печки с открытой дверцей, и Егорыч стал рассказывать историю про Снежную королеву. Переплелись в истории и сказка Андерсена, и пьеса Шварца, и фантазия самого Егорыча…
Речь старика текла неторопливо, угли потрескивали, луна и месяц заглядывали в окна с разных сторон. Месяц при этом спустился так низко, что порою казалось, будто нижний серебряный рог его просовывается сквозь двойные стекла в комнату.
— …И тогда ледяные иглы в сердце Кея стали таять одна за другой. Превращались в безобидные теплые капли. Сердцу сделалось больно, но это была спасительная боль. С нею в сердце оживала память. Он узнал Герду! Они обнялись. Прозрачные колонны и пирамиды рушились теперь вокруг счастливых мальчика и девочки, но ни одна ледяная глыба не задела Кея и Герду. Снежная королева увидела, что ее царство гибнет безвозвратно. Она кликнула еще уцелевших снежных коней и умчалась куда-то на другую планету. Здесь-то, на Земле, ей больше нечего было делать. Правда, напоследок она прокричала, что когда-нибудь еще отомстит этим непослушным упрямым детям, а заодно и многим другим людям, но Герда и Кей не слушали ее. Они взялись за руки и отправились домой. Дорога предстояла длинная, впереди их ожидало много трудностей, но детей они не пугали. Теперь они были вдвоем, и это — самое главное…
Старик замолчал и повозился на скрипучем стуле, давая понять, что сказке конец.
— А все-таки как они добрались домой? — полушепотом спросил тихий Валерчик.
— А вот этого я не знаю, — ворчливо отозвался Егорыч. Он устал и фантазировать больше не хотел. — Главное, что добрались. А как, придумывайте сами.
— А я знаю, — вдруг сказал Андрюшка-мастер. К нему заоборачивались. Он смутился, но все же объяснил: — Им повстречался летчик Максим. Посадил их в свой самолет и отвез в ихний родной город…
И никто не заспорил. Видимо, все решили, что такой конец — самый подходящий.
А когда кончились новогодние каникулы, Нитка ушла от Артема. Вместе с Кеем.
2В тот день Артем вернулся из института рано, желтые лучи еще падали в окно — прямо на покрытый синей клеенкой стол. И там ярко светился вырванный из тетради лист.
«Тём, прости меня! Хотя здесь нечего прощать, никто не виноват. Мы разные. Ты врос душой в эти Пустыри, а я не могу. Я хочу нормальной жизни. И Кей. Ему надо нормально расти и учиться, у него жизнь впереди. Я не прошу тебя: уйдем вместе. Ты не уйдешь. А я больше не могу.
Не сердись. Н.».Бесшумная лавина пошла на Артема, накрыла его с головой. Какой-то нездешней прозрачной тьмой, глухотой, полной ненужностью жизни.
Он постоял, медленно втянул в себя воздух, зажмурился, рванулся. Стряхнул с себя глыбы этой глухой не жизни.
Как это «ты не уйдешь»? Он сию минуту! Немедленно, следом! Но… куда?
Артем повернул листок: нет ли чего-нибудь на обратной стороне? Ничего, только прилипшая кожурка луковицы.
Артем сел на кровать, вжался теменем в стену. И сидел так, сидел, сидел. И понимал, что это должно было случиться. Это или что-то такое же. Птичка грозил не зря. Он, Птичка-то, понимал: расплата не обойдет Студента. Судьба не забудет вину ефрейтора Темрюка.
«Господи!» Ка-ку-ю ви-ну? Разве у меня был выбор?»
«А судьба казнит и без вины виноватых. Наверно, для баланса…»
«Да какая судьба! Просто я дурак! Затащил девчонку в берлогу! Разве ей этого хотелось?»
Он догонит, найдет, вернет!.. Нет, не вернет, а уйдет следом! Вместе уйдут!
Артем оттолкнулся теменем от стены. Встал. Помотал головой и начал методично собирать вещи в обшарпанный чемодан. Белье, бритва, тетради с конспектами…
А куда идти? Где искать?
Сейчас он пойдет к тетке, переночует там. Составит за ночь план: список всех мест, всех знакомых, где могут быть Нитка и Кей. Он их найдет и скажет ласково, без обиды: «Ну, куда мы друг без друга? Мы же связаны одной ниткой. Одной Ниткой…»
