Гарри - Таинственное излучение
— Можешь сразу удивляться без моего верчения головой, — невозмутимо ответил Па. — Ничего удивительного я не вижу.
— Не видишь? А березы? А сосны? И… и… и, наконец, грибы. Те что вы с Альфом собрали. Теперь понял?
— Даже если ты к березам и соснам добавишь дубы и ели, я все равно ничего не понимаю.
— Не понимаешь? Березы какие?
— Зеленые, какие еще.
— А сосны?
— И сосны зеленые.
— А грибы, что, тоже зеленые?
— Ну, грибы разные.
— Вот видишь, разные, — торжествующе произнесла Ма. — Ну а месяц сейчас какой?
— Декабрь, конечно.
— Совсем и не конечно. Грибы, зеленые березы — это все в декабре–то?
— Постой, постой! Как это мне самому не пришло в голову? Я был тут два года назад. Стояла поздняя осень. Все было голо..
— Поздняя осень, ранняя зима. А сейчас здесь почему–то позднее лето. Это не кажется тебе удивительным? А зеленые сосны? Ведь после кислотных и радиоактивных дождей они почти все были желтые и засохшие. А о грибах в лесу вообще речи не было. Что–то случилось за эти два последние года!
Тут Альф, который внимательно вслушивался в их разговор, не выдержал:
— Это все действие излучения! Я понял!
— Да, похоже, что так, — согласился Па. — Излучение изменило климат земли. И теперь у нас не стало зим.
— И не стало снега, — грустно подсказал Альф.
— Жаль, что среди нас нет ни одного биолога, ~ заметила Ма. — Вот бы им была интересная задачка.
— А раз так, — подвел итог Па, — продолжим нашу зимне–летнюю экспедицию.
Так как солнце стояло высоко, то доделывать зеркальную связь решили вечером. Поэтому через час сами они были у подножия Убежища.
Жвачкин с уважением оглядел гигантское сооружение.
— Эх, похоже лопаткой здесь не покопаешь.
— Ни то что лопата, никакой снаряд его не прошибет, — подтвердил Па.
— А как мы будем копать?
— Пока не знаю. Надо думать. Для начала осмотрим основной пункт управления.
Основной пункт располагался на самом верху Убежища. Для подъема туда раньше использовался лифт, вмонтированный в узкую прорезь на покатом боку Убежища. По направляющему рельсу он двигался вверх и вниз с помощью каната и двигателя.
Но двигался раньше. Пришлось подыматься на стометровую высоту по металлическим скобам. Хорошо еще, что строители Убежища предусмотрели такую ситуацию.
Наверху Па первым делом осмотрел контрольные индикаторы. Как и в остальных пунктах, все они не действовали, кроме индикатора жизнедеятельности. В этом пункте управления, в отличие от других, имелись дополнительные механические рычаги управления. Но и они не поддались. Вывод был один. Все двери Убежища были заблокированы изнутри. И никого в живых там не имелось. Но убедиться собственными глазами в этом было невозможно.
При спуске вниз Ма попала в ту же ловушку, которую наши опытные путешественники давно прошли. Когда она забиралась наверх, то смотрела только на скобы и на свои руки. Теперь сверху она увидела весь путь целиком, который нужно было преодолеть, чтобы оказаться на земле. И ей стало плохо.
— Только на лифте и все, — была категорическая реакция Ма.
Пришлось Па подчиниться. И физик принялся за механику. По сути своей устройство лифта очень простое. К крышке его привязывается трос, который в самой верхней части подъема перебрасывается через блок и опять опускается вниз к двигателю на земле. Вал двигателя вращается в одну сторону — лифт поднимается. Вращается в другую — опускается.
Не долго думая, Па заменил электрический двигатель на ручной. Вместо электромотора с валом он он установил ручной вал в самом лифте. Такой лифт должен был работать по принципу колодца с водой. Крутишь ручку вперед, трос накручивается на вал и лифт, как ведро, идет вверх. Чтобы опуститься, надо ручку крутить в обратную сторону.
Таким образом Па быстро и просто решил задачу, которая тысячи лет считалась неразрешимой для древних философов. Может ли человек поднять самого себя? Решая чисто логически, ответ был отрицательным.
Правда, если бы здесь был Дормидонт, он вероятно смог бы привести им неопровержимый литературно–исторический факт более раннего доказательства. Когда барон Мюнхгаузен, будучи поставлен в безвыходное положение, сам себя вытащил из болота за волосы. Как говорится: нельзя, но если очень надо, то можно.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Пока мужчины всю эту технику организовали, прошло два дня. Особенно трудно было раздобыть шестерни разных диаметров, требующиеся для многократного увеличения силы, передающейся от руки крутящего вал к подымаемому грузу.
Все эти двое суток Ма провела на верхотуре Убежища. Па, как галантный кавалер, также был вынужден на это время уподобиться птице, даже свой отдых проводящей над землей.
Три раза в день Ма навещал Жвачкин, чтобы питанием подкрепить ее физические и моральные силы. Завтрак, обед и ужин не сильно отличались друг от друга. Шоколад, конфеты, булочки и пирожные, Вместо десерта — жвачка разнообразнейших типов, вплоть до «хлопушки».
Поначалу Ма пыталась доказать Жвачкину, что он не прав. Что надо есть обязательно горячие и обязательно жидкие блюда. Что после первого идет второе. Что сладкое едят только в самом конце приема пищи.
Но ничего из этого не вышло. Ей не хватило убедительности, и твердости. Говоря о пользе супов и борщей, она никак не могла забыть долгих месяцев общения с кушальницей. Это ясно было написано на ее лице. А Жвачкин был большой физиономист! Тут ему палец в рот не клади. Он сразу почувствовал слабинку в доказательствах Ма. V Жвачкин относился к ней немного по–другому, чем к Па. Несколько покровительственно. Хотя и уважал. Но не очень слушал. Да и как он мог относиться к ней иначе, если та, в конечном счете, выполняла почти все капризы Альфа. Жвачкин оказался еще и большим политиком. Это надо понимать.
— Его теория сладкой диеты не имела слабых мест.
— Диета полезна? Полезна! — отвечал он сам себе и Ма. — Она бывает разная? Разная. Из концентратов, которую вы применяли, сидя под водой. Суповая, которую нам предлагает наша кушальница. И шоколадно–конфетная, на которой я вскормил Альфа. А теперь давайте сравним результаты. Вы какими были, такими и остались. Альф же за это время вырос на целую голову. Посмотрите, каким красавцем стал!
Что тут было возразить? Альф и в самом деле по росту догнал Ма.
— Ладно, уговорил, Шоколадик, — вынуждена была согласиться Ма. — Давай сюда конфеты. Только чтоб их было побольше, — поспешила добавить она.
Жвачкин откинул свой панцирь–поднос и быстро заработал кнопками и рычажками. Кроме десяти больших конфет с вафелькой, специально для Ма он приготовил большую дымящуюся чашку горячего шоколада. Вместо первого.
— Ой, Шоколадик, я столько не выпью, — на всякий случай проговорила Ма, делая первых два больших глотка.
— Этому горю можно помочь. — И Жвачкин нажал очередную кнопочку на груди..
После слабого гудения изнутри вылез большой кусок пышного бисквита. Теперь может удастся?
— Попробую, попробую, — Ма окунула бисквит в шоколад, откусила и бисквита сразу стало заметно меньше. — Эфо фо чфо надо, — с полным ртом что–то произнесла Ма.
Диетная теория Жвачкина получила одобрение. А шоколадная практика помогала Ма гораздо легче переносить высотную жизнь.
В отличие от некоторых, Альф зря времени не терял. Пока Па занимался лифтов, а Жвачкин кормил Ма, он доканчивал устройство зеркальной связи с городом. Установил недостающие зеркала и отрегулировал их положение.
К этому моменту как раз и Па закончил свои работы. Ма торжественно была спущена Жвачкиным на землю. Закончилось ее долгое, как у Карлсона, сидение на крыше.
Вечером состоялся первый сеанс зеркальной связи. На фоне сумерек в зеркале около них отчетливо выделялось неподвижное пятно луча лазера, идущего от города.
— Сейчас мы проверим, как они там несут дежурство, — потер руки Па — А ну–ка, Жвачкин, пошли им всемирный сигнал бедствия «SOS».
Жвачкин включил свой лазерный фонарь и направил его в зеркало. Тотчас параллельно одному лучу со скоростью света, но в обратную сторону, помчался второй пучок световых волн. Жвачкин усиленно работал кнопкой, образуя точки и тире, летящие в темноту.
И никакой реакции.
— Спят. Я так и думал, — недовольно отреагировал Па. — Никто не наблюдает за связью.
— Даже такого ерундового дела нельзя им доверить! — был солидарен Жвачкин.
По его словам можно было подумать, что уж он–то все приказы выполняет беспрекословно.
Но вот, словно простроченный пулеметной очередью, один из лучей в зеркале вздрогнул и пропал. Затем, словно поплутав в темноте, появился опять, весело подмигивая своим глазом. Жвачкин прекратил свою морзянку, вчитываясь в чужую.
— Есть, работает, — обрадовалась Ма.
