Филип Пулман - Чудесный нож
— Ну, — сказал Уилл, — не думаю, чтобы это изменило что-нибудь. Он пытал старика, и когда он узнал бы, как пользоваться ножом, то убил бы и его и нас. Нам пришлось драться с ним.
— Мне просто не по себе, Уилл. В том смысле, что ведь это был их брат. И на их месте мы бы тоже хотели достать нож.
— Да, — согласился он, — но того, что сделано, не изменишь. Нам нужен был нож, чтобы вернуть алетиометр, и если бы это можно было сделать без борьбы, мы бы так и сделали.
— Да, так и сделали бы, — согласилась она.
Как и Йорек Барнинсон, Уилл был настоящим бойцом, и Лира была готова согласиться с ним, что драки лучше было избежать. Она понимала, что это не трусость, а стратегия. Теперь Уилл стал спокойней и румянец снова сошел с его щек. Он посидел неподвижно, размышляя.
Затем он сказал, — Сейчас, наверное, важнее подумать о сэре Чарльзе и о том, что будет делать он или миссис Коултер. Если у нее есть эти особенные стражи, о которых они говорили, солдаты, у которых отрезали деймонов, то возможно сэр Чарльх прав, и они могут не бояться Спектров. Потому, что я думаю, что Спектры едят деймонов людей.
— Но у детей тоже есть деймоны. А они не нападают на них. Как-то странно.
— Значит, есть какое-то различие между деймонами взрослых и детей, — сказал Уилл.
— Ведь у них есть различия? Ты мне как-то говорила, что деймоны взрослых не могут менять форму. Это может быть связано с этим. И если у этих ее солдат вовсе нет деймонов, то, возможно Спектры на них и не нападут, как говорил сэр Чарльз…
— Да, — согласилась Лира. — Возможно. А она может и не боится Спектров. Она ничего не боится. Уилл, она так умна, жестока и безжалостна, что бьюсь об заклад, она могла бы повелевать ими. Она могла бы повелевать ими, как она делает это с людьми, и они подчинились бы ей. Лорд Бореаль умен и силен, но ей не понадобилось много времени, чтобы заставила его делать то, что она хочет. О, Уилл, когда я думаю о том, что она может сделать, мне снова становиться страшно…. Да лучше спросить алетиометр, как ты предлагал. Слава богу, он снова у нас.
Лира развернула бархатный сверток, и любовно погладила золотой футляр.
— Я собираюсь спросить о твоем отце, — сообщила она, — и как нам его найти.
Смотри, я поворачиваю стрелки на…
— Нет. Сначала спроси о моей матери. Я хочу знать, все ли с ней в порядке.
Лира кивнула и прежде, чем взять алетиометр в руки и сконцентрироваться, вытерла ладони и откинула волосы назад. Уилл смотрел, как тонкая стрелка целеустремленно кружилась по циферблату, то останавливаясь, то быстро двигаясь, как ласточка, охотящаяся за мухами. Он также видел, как голубые глаза Лиры сияют светом прозрения.
Затем она сморгнула и подняла голову.
— Она до сих пор в безопасности, — сообщила она. Тот друг, который присматривает за ней, очень добр. Никто не знает, где твоя мать, и друг ее не выдаст.
Уилл и не представлял, как он беспокоился. Услышав хорошие новости, он немного расслабился, и сразу рана стала чувствоваться острее.
— Спасибо, — поблагодарил он. — Хорошо, теперь спроси о моем отце.
Но прежде, чем она приступила, они услышали крики снаружи.
Они одновременно выглянули в окно. В нижней точке парка, примыкавшей к крайним домам в городе, был ряд деревьев и там происходило какое-то шевеление.
Пантелеймон превратился в рысь и направился к открытой двери, внимательно вглядываясь.
— Это дети, — сообщил он.
Уилл и Лира вскочили. Дети один за другим спрыгивали с деревьев, их было сорок или пятьдесят. У многих в руках были палки. Во главе их шел мальчих в полосатой рубахе, и у него в руках была не палка, а пистолет.
— Там Анжелика, — шепнула Лира, показывая пальцем.
Анжелика шла рядом с лидером, дергая его за руку и поторапливая. Прямо за ними ее братец Паоло шел, возбужденно визжа, и другие дети тоже кричали и махали кулаками. Двое из них тащили тяжелые ружья. Уилл уже видел детей в таком состоянии, но не так много, и без ружей.
Они кричали и Уилл разобрал голос Анжелики, перекрывавший остальные: «Вы убили моего брата и украли нож! Вы убийцы! Вы натравили на него Спектров! Вы убили его, мы убьем вас! Вам не уйти! Мы убьем вас, как вы убили его!»
— Уилл, надо открыть окно, — тревожно сказала Лира, сжав здоровую руку Уилла. Мы можем легко уйти…
— Ага, и где мы окажемся? В Оксфорде, в нескольких ярдах от дома сэра Чарльза в разгар дня. А может на главной улице перед автобусом. Я не могу просто открыть окно в любом месте и ожидать, что там будет безопасно. Надо сначала прикинуть, где мы находимся, а это займет много времени. За домом есть роща или лес, что-то в этом роде. Если мы сможем добраться туда, там нам будет безопаснее.
Лира с яростью глянула в окно. — Дожно быть они выследили нас этой ночью, — сказала она. — Они, вероятно, струсили напасть на нас вдвоем, поэтому собрали остальных…. Надо было убить ее вчера! Она такая же, как ее брат. Я бы…
— Замолчи и пошли, — прервал ее Уилл.
Он убедился, что нож висит на ремне, а Лира надела свой рюкзачок с алетиометром и письмами от отца Уилла. Они пробежали по гулкому залу, и коридору на кухню, затем в буфетную и очутились в выложенном булыжником дворике. Калитка в стене вела в огород, где всевозможные овощи и травы нежились на утреннем солнце.
Край леса был в нескольких сотнях ярдов вверх по склону, густо заросшему травой.
Слева на холме, ближе, чем деревья, стояло небольшое круглое здание, похожее на маленький храм, опоясанное колоннами, верхний этаж которого представлял собой балкон, с которого было видно город.
— Побежали, — сказал Уилл, хотя больше всего ему хотелось сейчас лечь и закрыть глаза.
Пантелеймон летал на страже, а они припустились по траве. Но трава была высокая и спутавшаяся, и Уилл не сделал и нескольких шагов, как почувствовал головокружение и перешел на шаг.
Лира обернулась. Дети еще их не увидели; они все еще находились со стороны фасада. Может, они задержаться, осматривая комнаты…
Но Пантелеймон тревожно защебетал. В окне второго этажа виллы стоял мальчик и показывал на них пальцем. Они услышали крик.
— Давай, Уилл, — попросила Лира.
Она тянула его за здоровую руку, помогая, поддерживая. Он попытался собраться, но сил у него не было. Он мог только идти.
— Ладно, — сказал Уилл, — до деревьев нам не добраться, слишком далеко. Давай пойдем в то здание. Если нам удастся запереть дверь, может мы продержимся достаточно долго, чтобы, в конце концов, открыть окно.
Пантелеймон рванулся вперед, и Лира судорожно вздохнула и, задыхаясь, позвала его, заставив его остановиться. Уилл почти воочию видел узы между ними, деймон тянул, девочка шла. Уилл шел, спотыкаясь, сквозь густую траву, а Лира то бежала вперед, на разведку, то возвращалась, чтобы помочь, то вновь бежала вперед, пока они не достигли каменной дорожки, идущей вокруг здания.
Дверь под небольшим навесом была не заперта и они вбежали внутрь, очутившись в пустой круглой комнате с несколькими статуями богинь, стоявших в нишах вдоль стены. В самом центре находилась винтовая лестница, ведущая через отверстие на следующий этаж. Ключа, чтобы закрыть дверь, не было и они вскарабкались по лестнице на верхний этаж, который действительно был предназначен для того, чтобы люди могли подышать воздухом и полюбоваться городом. Здесь не было окон или стен, только арки, идущие по всей длине и подпирающие крышу. В каждой арке на уровне талии был парапет, достаточно широкий, чтобы облокотиться на него, а мозаичный пол под небольшим уклоном спускался к водостоку.
Когда они выглянули наружу, они увидели лес, такой дразняще близкий, виллу в низине, за ней парк и дальше красно-коричневые крыши городских домов, слева от которых возвышалась башня. Над серыми зубцами стен кружились вороны-падальщицы и Уиллу стало нехорошо, когда он понял, что привлекло их туда.
Но времени глазеть по сторонам не было. Сначала им надо было разобраться с детьми, которые бежали к зданию, крича от ярости и возбуждения. Бегущий впереди замедлил шаг, поднял пистолет и два или три раза наугад выстрелил по зданию.
Затем они вновь закричали:
— Воры!
— Убийцы!
— Мы убьем вас!
— Вы взяли наш нож!
— Вам не уйти отсюда!
— Вы умрете!
Уилл не обращал внимания. Он уже достал нож, быстро прорезал небольшое окно, чтобы осмотреться, и тут же отпрянул назад. Лира тоже посмотрела и разочарованно отошла. На той стороне они были примерно в пятидесяти футах над оживленной магистралью.
— Ну, конечно, — с горечью произнес Уилл, — мы ведь поднялись наверх…. Значит, мы застряли. Придется нам сдерживать их, только и всего.
Еще несколько секунд и первые дети, пройдя через дверь, стали заполнять здание.
Их крики усилились эхом и еще больше раззадорили их. Затем раздался оглушительный выстрел, еще один и тон крика изменился. Затем лестница зашаталась, когда первые дети полезли наверх.
