Йон Колфер - Артемис Фаул
– Связь есть, капитан. Количество тел?
– Насчет тел ответ отрицательный, сэр. Но я нашла остаток выкупа.
Последовало долгое молчание.
– Оставь золото, Элфи. Ты знаешь правила. Мы уходим.
– Но, сэр! Должен же быть какой-то способ…
– Никаких «но», капитан. – Это в их разговор вмешался Жеребкинс. – Я уже включил обратный отсчет, поле вот-вот будет снято. Но учтите, на поверхности сейчас полдень – как вам перспективка пробежаться под палящим солнышком?
Элфи вздохнула. Кентавр прав. Им нужно уйти до того, как поле спадет. Но подумать только, этот человечишка все-таки побил их! К тому же потерпеть поражение от несовершеннолетнего…
Она в последний раз оглядела стены. Внутри ее зародилась злость, и рано или поздно она, эта ненависть, найдет выход. Элфи убрала пистолет в кобуру. Скорее рано. Да, на сей раз Фаул вышел победителем, но такой человек, как он, не сможет долго почивать на лаврах. Скоро он снова заявит о себе, он вернется, чтобы еще раз потрясти мошну волшебного народца. И когда он появится, Элфи Малой будет его ждать. С большим пистолетом в руке и улыбкой на лице.
У периметра временного поля земля была помягче. Полтысячи лет плюс отсутствие нормального дренажа – все это превратило землю у фундамента средневековых стен в настоящее болото. Именно здесь Мульч решил выбраться на поверхность.
Впрочем, мягкая почва была не единственной причиной такого выбора. Второй причиной стал запах. Настоящий гном способен уловить запах золота сквозь полукилометровую толщу гранитной скалы. Мульч Рытвинг обладал одним из лучших носов за всю историю гномьего рода.
Платформа на воздушной подушке парила в воздухе практически без охраны. Двое спецназовцев из Быстрого реагирования, приставленных охранять возвращенное золото, развлекались тем, что в подробностях обсуждали происшедшее на пороге особняка.
– Не может быть, Цып! Неужели его в самом деле вывернуло наизнанку?
Цып кивнул и еще раз изобразил блюющего Крута.
Цыпова пантомима послужила идеальным прикрытием для задуманной кражи. На сей раз перед тем, как выбраться из туннеля, Мульч тщательно прочистил свои кишки. Ему совсем не улыбалось, чтобы внезапный взрыв газов оповестил лепреконов о его присутствии. Хотя вряд ли тут стоит беспокоиться. Сейчас он мог бы засунуть червяка-вонючку прямо в нос Цыпу Треплоу, и спрайт ничего не заметил бы.
За несколько секунд Мульч перетаскал две дюжины слитков в туннель. Это была самая легкая кража из всех, которые он когда-либо проворачивал. Мульч едва сдерживал смех, бросая последние два слитка в нору. Хорошую, однако, услугу оказал ему Джулиус, втянув его в это дело. Более удачное стечение обстоятельств трудно было представить. Он свободен как птица, богат, и, что главное, его считают погибшим. Ну а к тому времени, как спецназовцы обнаружат пропажу золота, Мульч Рытвинг уже будет на другом континенте. А там ищи его хоть до скончания века.
Гном юркнул под землю. Понадобится несколько ходок, чтобы перетаскать свалившиеся ему на голову сокровища, но результат того стоит. С такими деньжищами можно всю жизнь пролежать пузом вверх. Конечно, гному Мульчу Рытвингу придется исчезнуть насовсем, однако в этом не будет ничего сложного – в его изобретательном мозгу уже вызревал план.
Некоторое время он поживет на поверхности. Замаскируется под человека, просто очень маленького роста и который к тому же терпеть не может дневного света. Купит себе пентхауз с плотными шторами. На Манхэттене или в Монте-Карло. Да, многим это покажется странным – карлик, прячущийся от солнца. Но с другой стороны, он же будет до неприличия богатым карликом. Люди готовы поверить любой сказке, даже самой невероятной, главное, чтоб им что-нибудь перепало. А больше всего на свете они любят такие бумажки, которые зеленые и приятно шуршат.
Артемис различил некий голос, зовущий его по имени. За голосом было лицо, но оно расплывалось, таяло, и он его не узнавал. Может, это отец?
– Пап?
Как странно произносить это слово. Непривычно для губ. Какое-то оно было трудное, словно заржавевшее. Артемис открыл глаза.
Над ним нависал Дворецки.
– Сэр, вы очнулись?
– А, Дворецки, это ты.
Артемис встал на ноги, голова его закружилась. Он думал, что Дворецки сразу подхватит его под руку, чтобы поддержать. Но помощи так и не дождался. Джульетта лежала в шезлонге, пуская слюни в подушку. Принятый ею усыпляющий наркотик, видимо, еще действовал.
– Дворецки, это было просто снотворное. Ничего опасного.
– Я должен просить объяснений, сэр. – Глаза слуги сверкнули угрожающим блеском.
– Потом, Дворецки. – Артемис потер виски. – Я чувствую себя немного…
Но Дворецки загородил ему дорогу.
– Артемис, сэр, моя сестра лежит, отравленная каким-то неизвестным наркотиком. Она чуть не умерла. Объяснитесь немедленно!
Артемис понял, что это приказ. Он спросил себя, уж не стоит ли ему оскорбиться, потом решил, что Дворецки, возможно, прав. Слишком далеко он зашел.
– Если бы я рассказал вам о снотворном, вы, естественно, разволновались бы и на вас оно могло не подействовать. А для моего плана было крайне важно, чтобы все мы уснули как можно быстрее.
– Для вашего плана?
Артемис опустился в удобное кресло.
– Временное поле – вот ключ ко всему. Это своего рода туз, что прячется в рукаве Легиона подземной полиции. Вот почему все эти годы никто не мог их победить. Любой инцидент можно легко урегулировать остановкой времени. Временное поле плюс биобомба – мощнее сочетания не придумать.
– Но почему нам пришлось принимать снотворное?
Артемис улыбнулся.
– Выгляни в окно. Неужели ты ничего не заметил? Они ушли. Все закончилось.
Дворецки посмотрел сквозь кисейные занавески. За окном сиял яркий и ровный солнечный свет. Синева временного поля бесследно развеялась. Однако слугу это зрелище, похоже, совсем не впечатлило.
– Скорее временно отступили. И будущей ночью они вернутся, это я вам гарантирую.
– Нет. Это против правил. Мы их победили. Игра окончена.
Дворецки недоверчиво поднял бровь:
– Ну а снотворное тут при чем?
– Тебе не так-то легко заговорить зубы, как я вижу.
Ответом ему было угрюмое молчание Дворецки.
– Итак, снотворное. Ладно, я все расскажу. Понимаешь, чтобы мой план удался, мне надо было придумать способ справиться с этим их временным полем. Я тщательно проштудировал Книгу, но ничего не нашел. Никакой подсказки. Даже сам народец не знал такого способа. Поэтому я обратился к их Ветхому Завету, то есть к тем временам, когда наши с ними жизни переплетались. Ты знаешь эти сказки: об эльфах, что чинят по ночам наши башмаки, о домовых, которые наводят порядок в доме. Раньше мы и они как-то сосуществовали. Мы не лезли в их волшебные холмы, а они оказывали нам взамен некие волшебные услуги. А еще в те времена волшебным народцем правил Санта Клаус.
Брови Дворецки чуть не прыгнули выше лба.
– Санта Клаус?
– Знаю, знаю, – успокаивающим жестом выставил ладошки Артемис. – Я и сам сначала отнесся к этому весьма скептически. Но, очевидно, наш фирменный Санта Клаус произошел не от какого-то там византийского святого, на самом деле он – прообраз Сан Д'Класса, третьего короля из династии Фронда Эльфийского. Который также известен под именем Сан Очень Заблуждавшийся.
– Не слишком-то лестный титул.
– Абсолютно согласен. Д'Класс искренне верил, что нас, людей, все-таки можно сделать менее жадными – при помощи щедрых даров. Один раз в год он созывал к себе всех великих волшебников и останавливал время над нашими городами. После чего, пока люди спали, спрайты разносили всем подарки. Но, конечно же, из его затеи ничего не вышло. С человеческой жадностью невозможно совладать, и уж тем более подарки тут не помогут.
– Но предположим… все мы засыпали… а что, если… – Дворецки нахмурился. – Что было бы, если бы мы вдруг проснулись?
– Хороший вопрос. В этом-то все и дело. Мы бы не проснулись. Таково свойство остановленного времени. В каком состоянии – в сознании или без сознания – ты в него попал, в таком состоянии ты и останешься. Ты не можешь ни проснуться, ни уснуть. Наверное, ты сам заметил, мы целую ночь были на ногах, наши тела очень устали, но мозг не давал нам заснуть.
Дворецки кивнул. Общий замысел более или менее прояснялся, хотя и был очень сложным.
– Поэтому я выдвинул теорию: единственный способ вырваться из временного поля – это взять и заснуть. Наше собственное сознание – вот что удерживает нас в поле, и ничто иное.
– Вы очень сильно рисковали, поставив на эту теорию, Артемис, сэр.
– Это была не просто теория. Я основывался на опыте реального человека.
– Реального человека? Ах да, Ангелина…
– Все верно, Дворецки. У нас был пример моей матери. Поскольку ее сон был вызван наркотиком, то есть искусственным путем, временное поле на нее не подействовало и она осталась в реальном времени. Если бы не она, я бы сам сдался подземной полиции и добровольно подвергся процедуре стирания памяти.
