Валерий Пушной - Свинпет
Горящие головешки в руках людей-собак били в осатанелые морды зверей. Ослепляли, принуждали шарахаться от огня, останавливаться, пятиться, попадать под сверкающие смертельным холодом стали ножи. Лезвия кромсали дубовые шкуры волков, проникали в волчьи сердца, резали глотки.
Но и челюсти волков работали беспрестанно. Звери подминали людей-собак, вырывали куски мяса, горла, упивались горячей кровью. Бешеный напор волков смял первые ряды людей-собак, звери клином вошли во вражью стаю, разбивая надвое. Рычание, клацанье зубов, крики и стоны, удары ножей, кровь волков и людей-собак — все смешалось.
Вожак волков, стремительный и сильный, как тигр, подмял очередного врага, придавил к земле могучей широкой лапой, вытянул морду вверх, прислушался к шуму схватки и глотнул в себя сгусток кровавого воздуха. Он точно знал, чего он хотел. Он шел на запах Сашки. Он выделял и улавливал его из тысячи других, безошибочно прокладывая себе дорогу.
Волк был опытным, ловким и выносливым. По его вытянутой вверх мокрой от крови морде метались тусклые блики от огней головешек, шерсть топорщилась, как ежовые иглы, кровавый оскал показывал железные зубы. Через минуту он издал мощный вой, обращая его к вожаку людей-собак. И хотя это был волчий язык, Сашка, находясь на отдалении, хорошо поняла его. Волк требовал равного себе, хотел уничтожить, застолбить свое превосходство. Он знал, смерть вожака вызовет панику среди людей-собак и отдаст волкам победу в этой схватке. Оборвав вой, волк прислушался и, не дождавшись ответа на свой призыв, пригнул голову, поджал хвост, рыкнул и свирепо сорвался с места.
Волки ринулись за ним.
Малкин инстинктивно подхватил с асфальта потерянную кем-то головешку, выставил перед собой, прикрывая Сашку и Катюху.
— Сваливать надо! — заикаясь, квакнул Лугатик и попятился, ноги понесли сами, пока пятками не уперлись в бордюр.
— Снова угодили в кошмар! — выпалил Раппопет, хватая за одежду Катюху. — Дуй отсюда, подруга, шпарь, пока еще жива. Эти волчары в момент на шашлыки пустят! — ругнулся он и оглянулся на темную фигуру Лугатика. — Ты куда, козел? Свою шкуру спасаешь?
— А что можно сделать голыми руками? — заорал тот, как ошпаренный. — Это же волки. Порвут собак и пустят нас на закуску. — Приседал и шарил руками по асфальту вокруг себя.
Катюха опередила, схватила с обочины окровавленный нож убитого человека-собаки, замерла около Сашки.
— Вот дура! — сплюнул Раппопет. — Лезешь в пасть к волкам! Свихнулась. — И тоже стал искать взглядом под ногами.
Лугатик, ничего подходящего не найдя, нервно выпрямился и в тот же миг увидал, как, раскидывая и подминая под себя людей-собак, из толпы неистово вырвался огромный сильный волк, расшвыривая кровавые брызги. Открыл пасть, застыл на четырех лапах, как вкопанный, вперив бешеный взгляд в лицо Малкина. Он знал, за спиной у того — вожак людей-собак.
Чтобы добраться до Сашки, надо было смести с пути последнюю преграду — Ваньку. Дымящаяся головешка в руках у Малкина не устрашала лютого. Он прошел огни и воды, никакие флажки и никакие головешки остановить его не способны.
Могучее тело вздулось мускулами, натянуло шкуру и вздыбило шерсть. Короткий рык прозвучал, как отходная Малкину, или даже реквием, как будто того уже не было в живых. Волк был убежден, что все именно так и есть. Ибо у него беспощадные железные челюсти. Незащищенный человек слаб против таких челюстей.
Глаза волка и человека схлестнулись. Лютый взгляд зверя способен был парализовать всякого врага, испугать, обратить в бегство. Волк ждал, когда человек побежит. Тогда одним прыжком он настигнет и раздавит врага. Но человек не бежал и не отводил взгляда. Когти зверя заскребли по асфальту. Ванька перехватил головешку, направил тлеющий конец в морду зверю. Короткой фразой усадил девчат на корточки, заставил прижаться к асфальту.
Между волком и человеком словно натянулась тонкая струна. Это длилось мгновение, и вот — резкий хлопок, как звук лопнувшей струны. Волк высоко взметнул тело, кинулся на Ваньку. Раскрытая пасть и кипящие, падающие вниз слюни. Ванька сунул головешку прямо в эту пасть. Волк уклониться не сумел. Головешка вошла в пасть острым лезвием меча, проникая глубоко в горло зверю и разрывая его. Ванька увернулся от летящего туловища.
Вожак волков, захлебываясь собственной кровью, рухнул на асфальт за спинами Сашки и Катюхи. Так заканчивается слава любого, кто недооценивает своего врага. У Ваньки в руках был меч.
Гибель вожака посеяла в рядах волков короткое замешательство. Однако ненадолго. Через минуту волки снова сомкнули ряды.
Более десятка зверей кинулись к Ваньке. Его меч стал красным от волчьей крови, будто раскалился в кузнечном горне.
Сашка защищалась ножом рядом с Малкиным, иногда делала удачные выпады, чем вызывала крики необузданного восторга людей-собак.
Раппопет и Лугатик, отыскав, наконец, ножи погибших собак-людей, пустили их в ход.
Катюха до боли в пальцах сжимала рукоять ножа.
Торс Ваньки был в крови, как лезвие меча.
Трупы зверей множились. Кровь по асфальту текла ручьями. Ряды волков редели, ломались, нападение превращалось в сопротивление. А в стае людей-собак плодились победные возгласы. Наконец, волки дрогнули. Попятились, побежали. Преследователи углубились в город.
Новая Сашкина попытка остановить людей-собак была тщетной. Остановить теперь, когда враг повержен, невозможно.
Люди-собаки врывались в дома на окраине города, все крушили, выпускали кишки волчатам, добивали волков и волчиц. Потом в ход пошел огонь, поджигали все, что может гореть.
Заполыхали пожары. Окраина осветилась, как днем. Пламя, дым, гарь, кровь.
Возле Сашки вдруг возник Кирилл в мокрой от волчьей крови одежде:
— С крещением тебя, вожак! — Глаза Кирилла горели лютым восхищением. — Все видели, как ты вспарывала шкуры волкам! Стая сделала правильный выбор! Ты ощутила вкус волчьей крови! Скоро ты поймешь, что без этого жить нельзя, нет удовольствия большего, чем чувство превосходства над волком!
Сашку бросило в дрожь, она опустила руку с ножом, приходя в себя от кровавой истерии, низко просипела:
— Останови этот кошмар!
— Это не кошмар, вожак! Убивать волков — это счастье, — свирепое упоение перехлестывало у Кирилла через край.
— А волчат? Они-то чем провинились?
— Волчата станут волками, если их не убивать! — дикий экстаз не покидал Кирилла. — На войне убивают всех! Враг не имеет возраста! А волчата никогда не станут собаками! Кровь волчат не отличается от крови волков, у нее тот же вкус и такой же запах. Смерть волчат прекрасна, потому что она убивает будущих волков! Стая верит в тебя, вожак! Веди стаю!
— Я отказываюсь быть вожаком! — резко объявила Сашка, покрываясь отвратительной липкой испариной.
— Одумайся, вожак! — прошипел Кирилл, стекленея глазами. — Или я убью тебя! — рука с ножом занеслась над Сашкой. — Не порти праздник. Ты была с нами, прошла испытание, оправдала выбор стаи, по праву заняла место брата. Слюнтяйство унижает вожака. Враг всегда — враг. Хоть на поле, хоть в доме, хоть младенец, хоть старик. Полная победа наступает, когда после тебя остается мертвое пространство. Не раздумывай, твое раздумье делает сильным волка, волк ждет такого мига. Жалость — это ущербность. Побеждает доблесть без предрассудков!
— Должна же быть грань, а вы не можете остановиться, вы — обыкновенные убийцы! — вспыхнула Сашка. Нож, занесенный над нею, не пугал, напротив, придавал решимости, она ощетинилась и налилась злостью.
— Ты такая же, как мы, вожак, — съязвил Кирилл. — Ты без колебаний убила лучшего из нас. Не забывай.
— Я отомстила за брата! — возразила Сашка, останавливая дыхание на вдохе, грудь под футболкой поднялась.
— А мы мстим за своих братьев! — Кирилл опустил руку с ножом, перебирая пальцами по рукоятке. — Приказывай, вожак.
Сашка выдохнула воздух, остывая, помедлила и устало распорядилась:
— Назад, все назад!
Но Кирилл несогласно крутанул головой:
— До рассвета еще есть время, вожак, не торопи нас. От тебя ждут других команд.
— Ты отказываешься исполнять?! — вдруг захлебнулась Сашка, зная, что вожак должен круто пресекать неповиновение в стае. Сейчас следовало бы всадить в грудь Кириллу нож по самую рукоять, как сделала это с Александром, но Кирилл был наготове и ждал ее выпада, поэтому, судорожно сжимая нож, она настойчиво процедила сквозь зубы: — Назад!
А Кирилл набрал в легкие воздуху и заорал во всю силу:
— Вожак приказал убивать, никого не щадить!
— Нет! — яростно оборвала Сашка. — Нет! Прекратить! Слушать меня, или я покидаю стаю!
— Ты хочешь предать?! — Нож Кирилла снова взметнулся над головой Сашки.
— Я не хочу быть вожаком убийц! — объявила девушка.
