Владислав Крапивин - Гваделорка
Но Лорка не дала Ване любоваться просторами. Потянула за руку опять.
— Пойдем, что — то покажу…
За кустами цветущего шиповника оказалась травянистая площадка с двумя каменными скамейками. Одна скамейка — пустая, а на другой сидели девочка и мальчик.
Почти как живые!
«Почти» — потому что на самом деле они были из темной бронзы.
Мальчик — босой, в подвернутых до колен штанах, просторной майке и мятой кепке с надломанным козырьком. Такие носили, если верить фотографиям, не очень аккуратные пацаны в середине прошлого века. Костик Евграфов и Ремка Шадриков, наверно, бегали в таких… А девочка была в куцем платьице, венке из одуванчиков и тоже босиком. Но рядом стояли на скамейке сандалетки.
Мальчик и девочка сидели, сдвинувшись плечами, и смотрели на заречный горизонт. И слегка улыбались.
Ваня обрадованно засмеялся. Тихонько так и с каким — то «пушистым» чувством: словно его щекотнули по лицу одуванчиками. «Как ты и я», — чуть не выскочили из него слова. Но он промолчал. Только взял притихшую Лорку за плечо и… дунул ей в редкие белобрысые завитки на шее. Лорка тоже засмеялась. Так же тихо. Потом шагнула к девочке и мальчику поближе, оглянулась:
— Ваня, знаешь, их в прошлом году украли. Чтобы переплавить на металл. Но не успели, милиция нашла… Усадили на старое место… Давай тоже сядем…
И они сели на соседнюю скамейку. С реки тянул влажный ветерок, пахло травой и песком.
Ваня наконец сказал:
— Лорка, я тебе хочу подарить…
— Ой… что?
— То, что придумал… Помнишь, картину Германа Ильича, ту в университете?
— Конечно!
— Остров и город… и кругом нас тоже город. И за рекой, и там, где мы живем. И в разных местах на Земле. И… вообще… Такой Город, в котором должны случаться чудеса… Лорка, пусть он будет твой…
Лорка не стала удивляться и переспрашивать. Сказала шепотом:
— И твой…
— Да… хорошо… Но прежде всего он твой. Знаешь, почему?
Она смотрела вниз и царапала ноготком скамейку. Шепнула:
— Почему?
— Потому что называется Гваделорка…
— Ой…
— Да. Это означает «Золотистый брод»… Ты идешь к острову с этим городом по мелкой воде, а кругом солнечные зайчики. Рябь такая. Будто золотистые колоски под солнцем. Ты их раздвигаешь ногами, а они щекочут… А впереди, у входа в бухту, высоченные стеклянные ворота. Как прозрачный узор. Его почти не видать, но ворота никого не пропустят без нас, потому что надо знать пароль…
— Какой?
— Да все тот же! Гваде — лорка…
— Ой, да!.. А еще можно придумать ключ. Ключи… для тебя и для меня. Чтобы отпирать эти ворота. И они будут звенеть, — сказала понятливая Лорка.
— Мы придумаем, — пообещал Ваня.
Рассказав эту сказку и увидев, что Лорке нравится подарок, Ваня вздохнул с облегчением. Теперь остров Гваделорка и город Гваделорка стали существующими, и Ваня ощутил себя строителем, завершившим работу. Ему захотелось откинуться на спинку скамьи. Но спинки не было, и он просто пошевелил лопатками.
Лорка была, конечно, рада подарку. Но она не забывала и о реальности. И в этой реальности была у Лорки спрятанная, но всегдашняя тревога за Ваню: не случилась бы с ним чего — нибудь плохого. И сейчас Лорка забеспокоилась:
— Ты чего вертишь спиной? Что — то болит?
— Да ничего не болит!
— Я еще в машине заметила: ты все время шевелил лопатками…
Ваня прислушался к себе. И наконец понял:
— Под левой лопаткой что — то чешется…
— Ой! А вдруг клещ?
— От клещей не чешется…
— Это когда как…
На острове Гваделорка, конечно, нет никаких опасных насекомых, а в обычной жизни все же следовало проявлять осторожность.
— Дай я посмотрю.
Ваня послушно сел боком, нагнулся. Лорка подняла у него на спине рубашку.
— Ой… У тебя тут кровинка запеклась. Будто зацепился за острое… Ваня, неужели это дед тебя так огрел вчера?
— Да ты что! Плоской ракеткой… Да и не было ничего еще утром. Тетя Лара сразу увидела бы, когда сгоняла с кровати…
— Тогда где?
— Не знаю… Не в машине же, там мягко… Может, о шиповник?
— На рубашке нет ни дырки, ни следа…
— А сильно расцарапано?
— Посмотри сам…
Из кармашка на юбочке Лорка вынула круглое зеркальце. Поднесла к Ване сзади. Он изо всех сил вывернул шею. И увидел в зеркальце на загорелой коже запекшийся, похожий на крохотную подковку шрамик.
— Ерунда какая! Не о чем говорить! — Но тут же понял, что говорить есть о чем! — Ой, Лорка, подожди! Это же… как у тебя! Тоже под лопаткой…
— Но я — то знаю, откуда у меня, — смущенно выговорила она. — От гвоздика…
— А я про себя тоже знаю, — обрадованно сказал Ваня. — Это… от тебя.
Она виновато засопела:
— Почему… от меня? — И быстро спрятала зеркальце.
— Потому что есть такая теория. Про Всеобщее информационное поле… Дед рассказывал… Ну, во вселенной много всяких полей — электрических, магнитных, и… этих, гра — ви — та — ци — онных. И еще разных. И некоторые ученые считают, что есть всеобщее информационное поле. ВИП… И бывает, что если где — нибудь в Австралии мальчишка занозит пятку, то у другого мальчишки, в Гренландии или в Монголии, тоже начинает болеть пятка. Такой пример… Или в одной галактике шестилапый динозавр обрадуется неизвестному цветку, а в другой какая — нибудь земноводная горилла улыбается неизвестно почему… Это когда между разными существами или даже предметами находится что — то общее. Возникает резонанс…
— Значит, у нас тоже… резонанс?
— А разве нет?
— Есть, наверно… — Лорка придвинулась ближе. — Только… почему это именно сегодня… ну, твой шрамик?
— Потому что появился остров Гваделорка. Разве непонятно?
— Ой, да… понятно…
— Вот видишь… А у меня есть для тебя еще подарок, — сказал наконец Ваня. — Из давних времен. Вот… — Он задрал на животе рубашку и выдернул из — под резинчатого пояса на шортах крошку Пришельца.
— Какой хорошенький! — умилилась Лорка (в точности как все девчонки на свете).
— Да… Но он не просто хорошенький. Он… с брига «Артемида»… Ну, честное слово!
И Ваня торопливо изложил историю Пришельца.
— И это… мне?
— Конечно!
Лорка шепнула «спасибо», взяла веревочного малыша, посадила на коленку. Покачала.
— Бедненький… Как он там жил, в этом глобусе, столько лет. В темноте, в глухоте…
— Ну… наверно, он ничего и не чувствовал. Это называется анабиоз. Существо засыпает и не знает даже, сколько времени прошло… Вот старик Хоттабыч, например. Думаешь, он три тыщи лет сидел в кувшине и все время стонал от тоски? Спал, как под наркозом, пока Волька не содрал печать…
— Все равно жалко его… Пришельца.
— Зато теперь ему хорошо.
— Да. Только… Ваня, знаешь что…
— Что? — сразу встревожился он.
Лорка опять покачала, погладила Пришельца. Сбоку быстро глянула на Ваню:
— Ты ведь мне уже подарил столько… Целый остров… — она чуть улыбнулась. — А этого малыша… давай отдадим Квакеру… Ты только не обижайся…
У Вани брови полезли на лоб.
— Почему… Квакеру?
— Помнишь, Герман Ильич сказал про карту? Что всякая вещь должна быть у того, кому она дорога… А ведь Пришелец жил в глобусе, а глобус был у пра — пра — прадеда Квакера. Значит, и Пришелец жил у него… у того мальчика с острова. А потом мальчик спрятал Пришельца в глобус. Наверно, когда вырос и состарился… И никто про это не знал. А мы — то знаем… И… Квакер обрадуется… Ты только не обижайся, — опять сказала она.
Ваня не обижался. Лорка в свои десять с половиной лет была мудрее многих. В ее словах ощущалась крепкая спокойная правота. А еще Лорка сказала:
— У Квакера знаешь какая жизнь… без радостей. Он будто один на свете. Думаешь, эти мальчишки, с которыми он… думаешь, друзья? Да ну…
— А родители? — бормотнул Ваня.
— Родители… Отец, он дальнобойщик, целыми неделями в рейсах. А мать… то на работе, она в швейном ателье работает, то дома по уши в хозяйстве да на грядках. Игорь иногда помогает ей, но все равно он… как бы сам по себе. И ничего не просит от родителей, и ничего ему ни от кого не надо…
— Лорка, ты все про всех знаешь…
— Я не нарочно. Просто вижу, что вокруг… Ваня, понимаешь, ведь Пришелец, если честно рассуждать, не наш, а Квакера. И мы, если не отдадим, получится, что присвоили. А… на острове Гваделорка ведь не должно быть обмана…
— Да… А Квакер… значит, он Игорь?
— Игорь. Но на Квакера он не обижается…
— Игорь все же лучше… Ладно, Лорка, ты умница. Подарим Пришельца…
И, подводя итог беседе, задергался в кармане Ванин телефон. Дед желал знать, в какую черную дыру провалились беспутный Иван Повилика и его хотя и симпатичная, но, видимо, тоже лишенная понятия о дисциплине спутница…
