Софи Авдюхина - Зеленые святки
– Извините! Так вы не… – казалось, ее немного смутила Севина молодость. – Вы не Даниил Георгиевич..
– Я его сын.
– Ох, прошу прощения, – огонек в ее глазах потух, но Сева наметанным взглядом заметил, что она продолжала следить за ним из-под полуприкрытых век.
– Меня зовут Сева.
– Милонега.
– О, я думал, это имя теперь под запретом, – Сева слегка прищурился, разглядывая девушку. После бурного расставания с Олесей, полного ее слез, он пообещал себе, что в ближайшее время не станет заводить никаких отношений. Да еще и эти ее разъяренные поклонники! Как объяснить им всем, что его чувства колеблются от скуки до жажды разорвать этих девушек на части, что одновременно и страшно, и невыносимо. И он прекрасно понимает, что до своего Посвящения они должны оставаться чистыми, да только в его присутствии этого не понимают они! И что ему делать с ними? Но сейчас пришлось перейти в наступление, потому что это был единственный способ тянуть время перед приходом отца. Не мог же Сева признаться больной, что понятия не имел о ее недуге. Милонега вновь открыла глаза, обрамленные длинными ресницами, и слишком уж по-девчачьи хихикнула.
На вид ей было около двадцати пяти лет, и волосы ее, должно быть, доходили до колен, когда она поднималась на ноги. Придирчивому Севе лицо ее не понравилось – слишком капризное, за такой, наверное, пришлось бы бегать и сдувать с нее пылинки, и она была бы вечно всем недовольна. Девушка продолжала смотреть на юного целителя, пока он подыскивал слова, изображая крайнюю сосредоточенность:
– Так что же с вами произошло?
Милонега вновь загрустила, опустила голову на подушку и тяжело вздохнула:
– Меня укусил Тоскливый Поганочник.
– М-м-м, – задумчиво протянул Сева, стараясь изо всех сил вспомнить, что же рассказывал Густав Вениаминович об этом существе. Считалось, будто укус этого насекомого вызывал у больного состояние глубокой апатии.
– Покажите мне, где.
Девица медленно приподнялась, не сводя с него глаз. Этот взгляд был ему знаком: она попалась в его сеть.
Милонега спустила белый рукав сорочки с левого плеча, и Сева с удивлением уставился на кусочек мраморной кожи, на котором темнел расползающийся синяк. Мысли об общении с девушкой вмиг вылетели из головы. Он смотрел на три крошечных кровяных точки в центре ушиба, и воспоминания всплывали одно за другим. Конечно! Тоскливый Поганочник, по научному Крав, походил на гигантского комара с красными прожилками на крыльях и тремя острыми зубками, которыми вгрызался в тело жертвы. Он был настолько редким, что многие колдуны вообще не верили в его существование. Обитал в лесных чащах и питался цветком Лафелии, которая, в свою очередь, тоже представляла несказанную редкость.
Пальцы Севы медленно потянулись к плечу Милонеги и коснулись прохладной кожи в том месте, где Тоскливый Поганочник оставил свой след. Ткани тела здесь словно уже омертвели – Сева не чувствовал никакой жизненной энергии в районе ее плеча. А отец еще назвал этот случай несложным!
Милонега тихо вздохнула и слегка подалась вперед. Сева отпрянул от нее. Нет. Только не сейчас! Теперь он был с головой поглощен проблемой, но Милонега вдруг принялась стягивать рубашку и со второго плеча.
– Послушайте, – в его висках застучала кровь, он глубоко вдохнул и отвернулся. – Вас укусил Крав… хм… Тоскливый Поганочник.
– Я знаю, я же тебе сама сказала.
Сева выждал несколько секунд и снова посмотрел на больную. На этот раз взгляд его был пустым, бесчувственным.
– Ложитесь. Нет, руки вытяните вдоль. Вы давно не ели?
– Два дня.
– Так значит, он вас укусил вчера? – Сева старался не смотреть Милонеге в глаза, чтобы вновь ее не спровоцировать.
– Да.
– Почему же вы так медлили с лечением?
– Потому что мне никто не поверил!
«Еще бы», – подумал Сева, улыбнувшись. – Не могу сейчас ничем вам помочь, потому что у меня с собой нет никаких лекарств. Я жду отца, он должен все захватить. Но если что, я оставлю вам рецепт!
Попытаюсь убрать синяк, хорошо? Лежите смирно и не открывайте глаза.
Он присел на край дивана и положил ладонь на ее плечо. Ну и большим же был Поганочник, раз так сильно укусил! Кровь Милонеги словно обходила это место стороной, и все ткани кожи будто бы высохли.
– Ваша Стихия Земля?
– Да, – еле слышно прошептала Милонега.
Она тяжело дышала, и Сева видел, как вздымается и опускается ее грудная клетка под тонкой сорочкой. Он провел двумя сложенными пальцами по маленьким точечкам укуса, но они не исчезли. Тогда он принялся надавливать на синяк, зажмурив глаза и шепча наговор. Через несколько минут кожа в этом месте слегка порозовела.
Отец справился бы с этим куда быстрее!
Ее недуг оказался немнимым, и нужно было как-то ей помочь. В голову лезли дурацкие идеи предложить ей веселую прогулку, но он тут же их отбрасывал. Какой неправильный подход к лечению! Хотя… не для того ли отец предложил ему заняться этим случаем? Вполне вероятно, что он решил избавить девушку от депрессии с помощью чар Сирены…
Яд Тоскливого Поганочника медленно нарушал баланс потоков магии, и Сева решил попробовать поработать над этим. Он встал и сложил руки над солнечным сплетением девушки, чувствуя, как из нее фонтаном бьет горячая энергия. Тонкие потоки расходились во все стороны, но не достигали раненого плеча.
И тут пришло спасение! Дверь со скрипом отворилась, и появился улыбающийся Даниил Георгиевич. Сева облегченно вздохнул и опустил руки. Милонега открыла глаза и натянула обратно свою белую рубашку – Я вижу, вы тут обходитесь и без меня, – начал Севин отец, и за ним в комнату вошел Евграф Фадеевич.
– Всеволод Даниилович не хотел приступать без вас, как вы и предполагали.
– Всеволод Даниилович? – с ироничной улыбкой, будто после услышанной шутки, переспросил Даниил Георгиевич, взглянув на сына.
К удивлению Севы, через левое плечо отца был перекинут длинный плащ-куколь.
– Что тут у нас? – Даниил Георгиевич слегка качнул головой, усмехнулся и приблизился к Милонеге. – Я слышал, Крав?
Сева заметил, что отец выглядел рассеянным, несмотря на улыбку. Глаза его блестели нездоровым огнем, а руки теребили ручку кожаного чемоданчика, который он повсюду носил с собой.
– Нужно лекарство, – взглянув на отца еще раз, сказал Сева. – Это правда Поганочник.
– Лекарство, значит, – Севин отец задумался, глядя на причудливую тень от резного гардероба.
Сева не на шутку встревожился. Что случилось с отцом? О чем он думал?
Сын взял из его рук чемодан, открыл и достал небольшой лист бересты:
– Я напишу вам рецепт лекарства от укуса. Вообще-то, ингредиентов может не быть в аптеке – слишком редкий случай, так что если…
– А вы не могли бы еще раз прийти? – вдруг подала голос Милонега, ловя глазами каждое движение Севы.
Волшебник недоуменно посмотрел на отца, который еле заметно пожал плечами.
– Я не смогу, я еще прохожу Посвящение. Но Даниил Георгиевич придет.
– Нет, Сева. Барышня хочет, чтобы ты ее лечил.
– Ну ладно. Тогда не покупайте ничего в аптеке. В следующий раз я принесу все сам.
– Евграф Фадеевич, Милонега, прошу нас извинить, – вдруг оборвал сына целитель. – Нам пора уходить – есть некоторые дела.
– Да-да, конечно.
– До свидания, – девушка поглядела вслед Севе, но тот не обернулся.
* * *Спускаясь с крыльца, Сева вцепился в локоть отца:
– Что произошло? Ты же обещал быть вовремя.
– Тебе необходимо немедленно возвращаться в Заречье, – Даниил Георгиевич огляделся по сторонам, отчего по коже юного целителя пробежали мурашки.
– Что? С какой стати?
– Мне надо идти, у меня есть дела.
– Я пойду с тобой, – Сева и сам не успел понять, с чего так решил.
– Я не собираюсь с тобой спорить! – отозвался отец. – Я сказал, чтобы ты сейчас же шел назад!
– Нет, я вижу, что-то не так. Что случилось?
– Все в порядке.
– Ты волнуешься, я это чувствую. Ты сильно торопишься. Куда?
– Сева, не веди себя как ребенок! У меня есть дела, которые тебя не касаются!
– Похоже на то, что в твоей жизни ничто не касается меня! – выпалил Сева, исподлобья глядя на отца.
Даниил Георгиевич на секунду замер, но взгляд его не смягчился, а только сильнее напомнил хищный прищур сына.
– Ни о чем не спрашивай и веди себя тихо, – наконец процедил целитель и направился вдоль по улице.
Сева секунду постоял на месте и поглядел вслед удаляющейся фигуре отца, а потом бросился за ним.
Так они и шли, целитель впереди, а сын – отстав на несколько шагов. Он мог бы и догнать отца, но не хотел этого делать. Гораздо привычней было оставаться в стороне, имея простор для наблюдения и время для того, чтобы оценить ситуацию. Вскоре Севе стало ясно, что они намеревались покинуть пределы города, так как населенный район Росеника уже кончился, сменившись полуразрушенной окраиной, а Даниил Георгиевич все не сбавлял шаг. Но минут через двадцать он вдруг остановился и повернулся к сыну. Сева тоже встал и огляделся. Перед ними лежала пустошь, прозванная Пустыми Холмами, будто забором огражденная от цветущего города старой, почти развалившейся каменной стеной. Сева не раз выбирался сюда в детстве и всегда задавался вопросом, почему эти жалкие останки, черные словно от пожара, так бережно сохранены. Для чего все еще стояла эта каменная развалина? Как она могла защитить город? По легендам, много веков назад на этом месте разыгралась великая битва между Темными и Светлыми магами, и Севино воображение каждый раз, когда он оказывался здесь, вырисовывало перед ним полчища могущественных колдунов. Но при чем тут был пожар? Ведь стена явно горела…
