Саша Готти - Влада и месть вампира
Но Тьма не примет ее, не-вампира…
Влада замерла, оцепенела, боясь пошевелить пальцами и ощутить пустоту. От напряжения пальцы свела судорога, время шло, а потом потекло как-то медленнее и спокойнее.
Раздался смачный плевок, всплеск, когда жвачка плюхнулась в лужу, и водяной сказал, нарушив тишину:
– А вампир-то твой не помер… Глядите-ка! Двенадцать ноль-пять. Облом-с.
Влада задохнулась от сказанных водяным слов. Двенадцать ноль-пять. Три слова засверкали в темноте подворотни, как драгоценные камни, переливаясь всеми гранями.
С трудом, как после долгого сна, Влада осторожно и медленно оторвалась от Гильса. Уже несколько минут как он должен был исчезнуть из этого мира. Но вампир сидел рядом с ней. Кажется, он еще не понял, что выжил, и с удивлением озирался по сторонам, будто не веря, что вместо Тьмы остался здесь, в зловоротне, с Владой и придурковатым водяным.
– Ты остался!
Шепот прозвучал громко, отразившись эхом от стен.
Гильс внимательно рассматривал свои руки – даже в полутьме было видно, что кожа на них из мертвенно-прозрачной стала плотнее, обретая материальность, а из-под ногтей ушла синева.
– Хотите сказать, что мое свидание с Тьмой сорвалось, дорогие зрители? – В темноте послышался нервный смешок.
– Уже перевалило за полночь!!! – возмущенно завопил водяной, подпрыгивая в луже так, что брызги окатили и Владу, и Гильса, и покрытые зеленой плесенью стены. – Обманули! Где мое зрелище? Давайте все свои деньги и вещи из карманов выгребайте, молодежь, н-ну?!
– Ты как? – Влада с тревогой всматривалась в лицо вампира. Прежний загар не вернулся, кожа оставалась бледной, но уже чувствовалась жизнь. А главное – снова ярко горели глаза.
– Супер, – медленно и осторожно проверяя свои ощущения, произнес Гильс. – Хотя я озадачен. Получается, голодная смерть отменилась. Почему?
Вопрос повис в воздухе. Влада пожала плечами, считая, что это не так уж важно.
– А голод… он тоже прошел? – осторожно спросила она.
– Н-нет, – вампир покачал головой. – Нет, и… судя по всему, я никогда не смогу есть то, что прежде. Но заменители крови и соленая вода, которую иногда пьет Алекс… Ее я хотел бы, – Гильс с трудом сглотнул.
– Тогда пойдем скорее, – Влада попыталась помочь ему подняться, но Гильс мягко оттолкнул ее:
– Уходи, Огнева, не возись со мной.
– Что?! – Влада возмутилась. – Почему я должна уходить? Да ты… Да ты просто свинья неблагодарная! И вообще, я знаю правду!
– Какую такую правду?
– Вот! – Влада ткнула пальцем в значок Универа. – Я ношу твой вместо своего, хотя об этом никто не знает. И читаю его память, когда мне захочется. Представь себе, у меня есть такие способности, хоть ты и не веришь! Ты увидел меня тогда, на Садовой, и… подумал, что я лучше всех.
Слово «влюбился» произнести, к счастью, не получилось.
– Чего-чего? – В голосе Гильса послышался смех. – Огнева, не фантазируй. Значки Носферона – ненадежная штуковина, если ты пыталась считать с них память. Они защищают своих владельцев от светлых магов на начальном уровне. Не подумала, что мой значок попросту соврал тебе и показал то, что ты хотела видеть?
А вот на это ответить было нечего. О тайной силе значков Влада слышала от Жорика, но подделка прошлого… Или Гильс нарочно говорит ей все это, чтобы она разозлилась и бросила его? С этим вампиром никогда и ничего не было понятно, все рушилось, стоило ей выстроить хоть какой-то план или логическую конструкцию в голове. Сейчас, чудом избежав смерти, Гильс снова потешался над ней, причем с огромным удовольствием.
Влада встала, глядя сверху вниз на два багровых и совершенно невыносимых глаза. На секунду голова у нее закружилась, и Влада оперлась о стену подворотни.
– Уходишь? Правильно делаешь.
– Не получится у тебя, Муранов, – Влада слабо улыбнулась. – Хочешь разозлить меня, чтобы я ушла. А я не уйду!
– Злю, ага, – кивнул Гильс. – Потому что тебе не место рядом со мной. Да, я не умер от голода – без понятия, почему. Но я – не прежний Гильс, а изгой, который ушел из Универа… кровосос, и понятия не имею, чем мне теперь питаться, чтобы не рехнуться… Ты каждую секунду рискуешь, когда рядом. Я уже теперь кровопийца, и мне будет очень паршиво. Это адреналин, агрессия. В перерождении много мерзости и мало романтики. А ты – девочка-цветочек и студентка, у тебя все впереди. Возможности всякие… способности какие-то… Алекс рассказывал мне, но я не понял…
– У меня нет ничего впереди без тебя.
– Опаньки, – багровые глаза сузились, и Владе показалось, что Гильс смеется, хотя в темноте было трудно разобрать. – Охота тебе в четырнадцать лет возиться с кровопийцей?
– Мне почти пятнадцать.
– Очень веский аргумент. Сумасшедшая ты девица, Огнева, – Гильс попытался подняться, и Влада поспешила ему на помощь, с усилием подхватив его на свое плечо. Встать вампиру удалось, но он долго стоял, прислонившись к стене зловоротни и тяжело дыша. – Иди от меня, Огнева, – повторил Гильс уже без особого энтузиазма.
– Еще одно слово, Муранов, и я сама тебя разорву на кусочки, – пригрозила Влада. – Я тоже голодная, до ужаса просто. Хочу бутербродов с вампирами, и много. Пошли, давай руку!
– Не смеши, я же ранен, – рука Гильса тяжело опустилась на ее плечо, и Влада сама чуть не упала, когда вампир захромал рядом.
Перед тем как выйти из подворотни, она выгребла из карманов все, что там было: мелочь, пару конфет и даже ведьмаковские обереги, забытые в кармане, – водяной принял «взятку» с поросячьим восторгом, сразу утащив куда-то на дно лужи и провожая гостей пузырями и воплями.
– Похоже, я что-то пропустил за последний час?! – Гильс остановился, изумленно глядя на толпы людей, спешащих по Маросейке с подушками и одеялами. Многие брели по дороге, машины тормозили с яростным гудением, но никто не обращал на них внимания. Распахивались окна, оттуда на тротуар летели все новые подушки, одеяла, пледы… Прохожие подхватывали их и тащили, бежали, несли, волокли…
Влада вспомнила тролля, которого оставила вместе с рыдающей Тановской. Что-то вроде легкого укола несвоевременной и ненужной грусти задело нервы. За секунду вспомнилось все – замок с зеленой крышей и то, как она почти влюбилась в Егора, побывав в его заветном мире, и как тролль пек блинчики на кухне у Ивлевых. Только не для нее прекрасный лес и зеленоглазый принц с волосами цвета пшеницы. У нее все будет по-другому.
– Когда Бертилов немного успокоится, мир будет спасен, – вздохнула Влада, сбрасывая с себя минутную слабость. – Пойдем?
Они побрели по улице, и Влада улыбалась прохожим, которые с опаской косились на странную парочку, быстро проскакивая мимо с подушками и одеялами.
– Расскажи мне, что этот тролль опять натворил, – попросил вампир. – Ему же Адка башку оторвет, Горан шею намылит, а Батори еще сверху посыплет пеплом…
– Тебе надо вернуться в Универ и за всем этим присмотреть, – веселым голосом начала Влада. Говорить о Егоре больно, но сейчас нужно было говорить и говорить – о чем угодно, лишь бы отвлечь Гильса от мыслей о голоде. – Егору на взводе наводить морок нельзя, его заносит, ты же знаешь… Он, кажется, половину Москвы с ума свел! Я даже по троллеведению помню, что морок такого масштаба ни один тролль навести не может!
– У Бертилова был великий предок, – напомнил Гильс. – Он все уши мне протрындел. Наследственность…
– Еще какая! А вообще, Ацкий с Геркой его потащили охладиться в пруд…
– И зря, – ворчливо отозвался Гильс. – Тут нужно применять не троллеведение, а бертиловодство. Не в пруд, а башку под кран с холодной водой. Тебе бы с ним остаться, а не за мной бегать…
– Помолчи, Муранов. Ты – свинья и редкая зараза.
– Вот-вот, – Гильс тихо веселился, хотя еле шел. – А знаешь, Огнева… Оказывается, ты умеешь ругаться, да еще такими неприличными словами. Я и не знал. Когда-то назвал тебя хорошей девочкой, а теперь… беру свои слова обратно.
– Это когда я ругалась? – Влада нахмурилась, мучительно пытаясь вспомнить, когда такое могло быть.
– Да только что, когда запрещала мне уходить во Тьму. Я даже не понял, на каком языке ты говорила, у-у-у… – Гильс присвистнул, и его багровые глаза сузились.
Влада хотела было рассмеяться в ответ, но секундное головокружение вдруг заставило ее пошатнуться, и она сама ухватилась за Гильса, чтобы не упасть. По спине пробежал холод, непривычный и странный для этой теплой ночи.
– Гильс, я не знаю никаких других языков, кроме русского. Даже на факультативы по языкам нечисти в Универе не ходила, потому что у меня нет к этому способностей. Тебе что-то показалось.
– Влада, тебе нехорошо? – Гильс обеспокоенно смотрел на нее. – Что с тобой?
– Я не могла говорить того, чего не помню! И…
– Ты докатилась за это лето, скажу я тебе, Огнева. Кроме шуток… У подъезда моего дежурила? Дежурила!
– Я тогда пришла поговорить, потому что…
