Вячеслав Запольских - Как поймать длиннозавра
— Конечно, куда я теперь денусь…
Тася прекратила истерику, вытерла слезы и выбралась из мобиля.
— Никогда не прощу, так и знайте, — все еще шмыгая носом, пообещала она. — Ни себе, ни вам.
…Нет, что бы там ни было, а расстраиваться и долго переживать я просто не мог. Ведь вокруг расстилался мезозойский лес! Горячий ветер, подувший с юга, вмиг высушил дождевую влагу. Пронзительно кричали рамфоринхи и птеранодоны, кружащиеся в небе. Дикая, неизведанная планета. Наша Земля за восемьдесят миллионов лет до появления первобытного хомо сапиенс.
Мы вышли на знакомое место и замерли.
Длиннозавр по-прежнему лежал на груде обломанных при падении стволов.
Но и тарбозавр все в той же балетной позе на одной лапе простирал свою желто-зеленую тушу над поляной, неподвижный, как монумент остановившемуся времени.
Это было невероятно. Настоящее чудо, совершенно не имеющее никакого теоретического объяснения.
— Невозможно, — прошептал Женька. — Ненаучно. Чур меня, чур!
— Э-э, ерунда. — Я не был намерен впадать в оцепенение. — Нечего страдать: «научно», «ненаучно». Все сложилось самым превосходным образом. И время для нас по-прежнему движется, и длиннозавр целехонек. Радоваться надо. И приниматься за дело.
(Сказать по правде, во мне шевельнулось подозрение: что-то уж слишком превосходно все складывается. Может, мы под колпаком у отряда разведчиков времени, и они сейчас смеются над нами, сидя где-нибудь в кустарнике? Но хорошо смеется тот, кто смеется последним. Ведь никто не посмеет оспаривать нашу заслугу: именно мы обнаружили уникальное разумное пресмыкающееся, именно мы его… как это?.. обездвижили… подготовили к транспортировке.)
— «Приниматься за дело»? Ну, уж нет! — Тася даже затрясла кулачками и ногой топнула. — Вы уже натворили дел!
— Да успокоишься ты когда-нибудь? Никакой трагедии, между прочим, не произошло. И не произойдет! Поверь моему опыту.
— Опыту? Ха-ха!
— А что? Кое-какие навыки действий в экстремальных условиях у нас с Маковкиным имеются, как ты знаешь.
— Я-то думала, вы чему-нибудь научились в космосе. Что надо сначала думать, а потом пальбу открывать.
— Будешь долго думать — самого подстрелят. Или вон… — я кивнул на тарбозавра, — сожрут. Так что не терзай свою измученную совесть. Если долго сомневаться, то можно вообще ничего не совершить.
— Это у нас девиз такой, — пояснил Маковкин.
— Понимаешь, Новгородцева… — Я решил действовать методом убеждения. — Я не мгу тебе это объяснить с научной точки зрения, но когда начинается приключение… Тебя просто подхватывает и несет поток событий. И все твои необдуманные решения и случайные поступки, как будто по волшебному мановению, в конце концов, оказываются единственно правильными и полезными. Это — как вдохновение. В отличие от обычной жизни у приключения своя логика, свои законы. Поэтому в самой опасной обстановке нужно выплывать на стремнину, а не барахтаться у бережка на мелководье. Поток вынесет! И потом, Новгородцева, это же ни с чем не сравнимое ощущение — действовать на пределе возможностей, за гранью благоразумия, в самом пекле опасности и знать, что от принятых тобой решений обстановка должна круто измениться… В особых обстоятельствах нельзя примериваться да рассусоливать. Смысл приключения — в действии! Не то, что у нас в школе, все с ног до головы в общественных поручениях, повсюду кипучая деятельность… А настоящую работу делают другие. Те, кто умеет рисковать.
— У тебя, погляжу, целая теория, — язвительно отреагировала Тася. — А вот как вы собираетесь транспортировать длиннозавра в наше время? Ведь мощности самодельного времеатрона для такой массы явно не хватит. Только не говорите, что будете пересылать его по частям, как слона в лифте на семнадцатый этаж. Я таких шуток не понимаю.
Пришлось вопросительно взглянуть на Маковкина. Нестандартные решения — это по его чести.
— Пожалуй, переброску действительно будем производить по частям… Стой, Тася, ты не поняла! Наш времеатрон вполне осилит пересылку длиннозавра на пять миллионов лет вперед. Затем мы его догоняем на нашем мобиле и снова засылаем вперед. И так, шаг за шагом, возвратимся вместе с добычей…
— Если ты еще хоть раз произнесешь это слово, — ядовито-ласково пообещала Новгородцева, — я выведу из строя наш времеатрон, долбану тебе по загривку и вызову патруль разведчиков времени. «Добыча»! Не угнетайте меня своей неандертальской лексикой.
— Как же его прикажешь называть? Все равно он не человек.
— Твой любимый Загарульна, между прочим, тоже не человек. Но только для челюстианских тунеядцев-вояк он был «добычей».
Я отключился от ворчания Новгородцевой и вместе с Маковкиным пошел устанавливать выносные колонки времеатрона. Мембранные присоски помогли прикрепить их к голове (сердце невольно содрогнулось, когда я коснулся мощного бронированного лба) и на конце хвоста длиннозавра. Колонки создавали барьер, отъединяющий пересылаемый объект от внешней среды. Потом мы поспешили к мобилю, потому что гигантский ящер уже начал подавать признаки жизни.
Сев в кресло, Маковкин положил руки на клавиатуру времеатрона.
— Итак, бросок на пять миллионов лет!
Раздалось легкое жужжанье.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Ящер унесся в будущее.
Следом отправились мы.
Вибрация. Мелькание за окнами. Торможение.
В окна хлынуло голубое сияние. И тут же мобиль тряхнуло, как на испытательном стенде. Спинки кресел опрокинулись назад, нас вдавило в мягкую обшивку.
По окнам сползала белая пена. При прыжке через время мы оказались под поверхностью океана, разлившегося на месте прежней суши. И теперь, как пробка, выскочили наружу. Мобиль плясал на волнах, вызванных нашим приводнением.
— Н-да, — Маковкин возвратил кресло в прежнее положение. — Где же нам теперь его искать? На дне?
— Авантюристы, — зловещим шепотом приговорила Новгородцева. — Приключенцы-теоретики. Он же спит. Он же беспомощный. Он же захлебнется.
— Заладила: «он же», «он же», — разозлился я. — Посмотри в окно, берег близко. Может, он уже где-нибудь выбирается на мелководье.
Тася мгновенно схватила рукоять управления, из водометных сопел мобиля ударили две пенящиеся струи, и машина, глиссируя, понеслась к суше.
Мы домчались бы до цели минуты за три, но пришлось срочно затормозить. Впереди по курсу вдруг ударил фонтан, разлетелись тысячи брызг и на поверхности, блеснув на солнце синевато-дымчатой спиной, появился какой-то ящер. Солнце било в глаза, невозможно было сразу определить, кто именно встретился нам на пути. Тася сбавила скорость, мобиль медленно приближался к обитателю здешнего мелководья.
— Мозазавр, — определил Женька. — Нечто вроде большого крокодила… Э, да он не один!.. Второй похож на дельфина, только без гребня на спине… Это ихтиозавр… Они дерутся!
Снова ударил фонтан, полетели брызги. Ихтиозавр, схваченный зубастой пастью своего соперника за плавник, забился, как рыба на сковородке, совершенно не жалея свою ластообразную конечность. Она тут же превратилась в истерзанную кровавую культяпку. Вот в пасти у мозазавра остался только лоскут кожи. Зато рыбоподобный ящер освободился. Он тут же изловчился и острой мордой ударил противника в подбрюшье. Бритвенно острые зубы вонзились во внутренности врага. Какой рев поднялся! Мозазавр явно проигрывал схватку. Вода вокруг, и без того уже взбаламученная, окрасилась синевато-пурпурными разводами. Издыхающий ящер запрокинул пасть, в последний раз щелкнули желтые клыки-кинжалы, и вот на поверхности уже ничего нет, кроме мутных пузырей. Победитель предпочел продолжить пиршество на дне.
— На длиннозавра тоже могут напасть, — напомнила Тася. Может, пойдем в подводном положении? Вдруг он где-нибудь на дне?
— Мы забыли про колонки. — Женька хлопнул себя по лбу. — Они непрерывно подают сигналы, которые регистрируются времеатроном. А где колонки — там и длиннозавр. Ян, попробуй засечь всплески вот на этом экранчике.
— Выудим, искусственное дыхание сделаем, — подбодрил я Тасю, вращая верньеры приборов. — И снова зашлем его на пять миллионов лет вперед. Надеюсь, на месте нынешнего океана не окажется кратер действующего вулкана… Ага! Кажется, нашел. Двадцать градусов левее. Расстояние — полкилометра. Это почти у самого берега. Давай, Тася, жми, а я буду корректировать.
Через минуту мы были у цели. Длиннозавр покоился на мелководье, гигантская голова его даже не скрывалась под водой. Толстые чешуйчатые веки содрогались. Ящер явно собирался просыпаться. Поэтому, не медля ни минуты, мы перебросили его еще на пять миллионов лет, а затем прыгнули сами.
В момент торможения я невольно зажмурился. Мало ли где мы окажемся на этот раз… Но никаких неожиданностей не произошло. Мы по-прежнему находились у берега, по-прежнему в океане царил полный штиль. А ведь пяти миллионов лет как не бывало!
