Михаил Валигура - Приключения Торпа и Турпа
Глава третья
Попыхивая своими любимыми сигарами и элегантно постукивая о деревянные ступеньки белыми тросточками, Торп и Турп спускались вниз по лестнице в город. Лестница эта начиналась сразу у двери их нового дома и тянулась по склону холма аж до самого города. Через каждые сто ступенек на ней были устроены небольшие площадки, где можно было бы отлично отдохнуть, если б там стояла хоть одна скамейка.
— Все-таки, Турп, — сказал Торп, когда друзья преодолели уже добрую половину пути, — спуск по лестнице без багажа таит в себе ОГРОМНЫЕ преимущества в сравнении с подъемом по ней с багажом.
— Все-таки, ты удивительный чудила, Торп, — ответствовал приятелю Турп. — То напускаешь на себя черт-те знает какую серьезность, а то болтаешь всякую ерунду перед действительно важным делом.
— Турп, — спокойно продолжал Торп, — неужели же в тебе нет ни крупинки поэзии? Неужели жесткий здравый смысл настолько подчинил себе твою природу, что ты совершенно неспособен предаться таким вещам как фантазия и импровизация? И запомни, пожалуйста, — мы с тобой идем не допрашивать свидетелей, а купить «Монтекки и Капулетти» у табачника, апельсинового ликера у виноторговца, булочек и черного хлеба у булочника и по-дружески с ними поболтать о том, о сем. А если ты прямо с порога, не поздоровавшись, набросишься на них со своими крышами, они обидятся и ничего не скажут, даже если что и видели.
Так вот беседуя, сыщики добрались до города.
Дом табачника Спича, где также находилась и его лавка, стоял у самого подножья холма.
Сам Спич был человеком ужасно необщительным, целыми днями торчал в своем магазинчике, и постепенно его лицо, такое же тощее, как и он сам, приобрело табачный оттенок.
— Добрый день, Спич, — сказали Торп и Турп, едва очутившись в лавке. — Прекрасная сегодня погода, а?
В ответ Спич по обыкновению пробурчал что-то весьма невнятное. Это могло в равной степени означать и «Добрый день!», и «Идите вы к черту с вашей погодой».
— Как дела, Спич? Как здоровье? — поинтересовался Торп.
Спич молчал.
— Ну, и чего ты молчишь, как пень? — первым не выдержал нетерпеливый Турп.
— Жду, — наконец-то снизошел до ответа Спич. — Точнее, ждал. Ждал очередной банальности. Сначала погода, затем здоровье. И, наконец, дождался оригинального сравнения меня с пнем. Прекрасное начало для беседы, просто прекрасное.
— Ты чем-то огорчен, Спич? — участливо спросил Торп.
— Огорчен? Нимало. Жизнь полна радостных сюрпризов. В ее распоряжении имеются такие прелестные вещицы как землетрясения, наводнения, эпидемии, пожары. А теперь еще к этому прибавилась соблазнительная возможность, проснувшись поутру, не обнаружить крыши над своей головой.
— Ну, брось, старина, — утешил его Торп. — Не следует сгущать краски. Почему именно у тебя должна пропасть крыша?
— Уж я-то знаю, почему. Поживете с мое — и вы узнаете.
— Знаешь? — воскликнул Турп, не обращая внимания на сигналы, которые ему подавал Торп. — Уж не хочешь ли ты сказать, что тебе что-то известно по делу похищения крыш?
— Вот это мило, — заметил Спич язвительно. — Я бы даже сказал, ЧРЕЗВЫЧАЙНО мило. Человек целыми днями сидит в лавке, единственно чтобы оказать услугу каждому, кому вдруг взбредет в голову покурить сигару. Естественно, казалось бы, что ОН вправе ожидать от своих посетителей новостей. Если же новостей требуют от него, и он в ответ на это не смеется любопытному в лицо, то это означает лишь одно: этот человек очень хорошо воспитан и умеет держать себя в руках.
С этими словами Спич принялся перекладывать на прилавке товар с видом человека, которого ничто не сможет заставить продолжать беседу.
— Ты не знаешь, Турп, — сказал Торп, когда они направлялись от дома табачника к дому виноторговца, — почему мы покупаем сигары именно у этого противного субъекта?
— Наверное, потому, — ответил Турп, — что у него единственная табачная лавка в городе.
— Пожалуй, ты прав, — согласился после небольшого раздумья Торп. — Что ж, жизнь учит нас смирению. Надеюсь, у виноторговца мы встретим более радушный прием.
В отличие от неприветливого табачника, виноторговец Шампаки был жизнерадостным толстяком, и его усы всегда весело топорщились над белозубой улыбкой.
— Ах, здравствуйте, здравствуйте! — закричал он, только завидя друзей на пороге. — Турп, как поживает Торп? Торп, как поживает Турп? Почему вы не спросите, как поживает старый Шампаки? Почему вы не спросите старого Шампаки, как поживает апельсиновый ликер? Почему…
— Да постой ты, старый Шампаки, — в один голос взмолились Торп и Турп. — Ты нас совсем оглушил. Мы еще даже не успели сказать тебе «Добрый день».
— В самом деле, — заметил Шампаки. — С каких это пор вы стали такими грубиянами, что не желаете здороваться со старым Шампаки?
— У тебя, Шампаки, не поймешь, — сказал Торп, — когда ты шутишь, а когда говоришь всерьез.
— Я шучу! — захохотал Шампаки. — Я всегда шучу! Я очень веселый человек! Ха-ха-ха! Сейчас я принесу ваш любимый ликерчик. А еще одну бутылочку мы сейчас разопьем просто так и забесплатно.
— С чего это вдруг? — удивился Турп.
— Потому, что у меня сегодня День рождения, — закричал Шампаки, — и я ужасно этому рад!
— Постой-ка, Шампаки, — заметил Торп. — Помнится, День рождения у тебя был две недели назад. Ты, конечно, очень славный человек, но даже очень славные люди не могут рождаться так часто.
— Это верно, — сказал Шампаки, — но что я могу поделать, если вы не можете просто посидеть со старым приятелем за бутылочкой ликера безо всяких там «чего» и «почему»? Вот и приходится придумывать повод.
— Что-то не похоже, — сказал Турп Торпу, пока Шампаки спускался за ликером, — чтоб наш толстяк был сильно опечален исчезновением крыш.
— А ты вообще видел когда-нибудь опечаленного Шампаки? — возразил Торп. — Шампаки всегда весел, за это его и любят все. За исключением, разве что, табачника. Ты же знаешь Спича — он, когда слышит смех, всегда считает, что это обязательно смеются над ним.
Тем временем вернулся Шампаки, держа в каждой руке по бутылке ликера.
— Вот, — сказал он, — это вы возьмете с собой, а это мы выпьем сейчас.
Все трое уселись за стол и налили по рюмочке.
— Давай, Шампаки, — сказал Торп, — выпьем за твое веселье и оптимизм.
— Точно, Шампаки, — подхватил Турп. — Уж чего-чего, а оптимизма в тебе навалом. Готов поспорить, что пропади с твоего дома крыша, ты и тогда останешься таким же бодряком.
— Ну, конечно! — воскликнул Шампаки. — Стану я переживать из-за какой-то дурацкой крыши. Вон, бургомистр, глупый человек, ходит и переживает. Ну и что? Ему от этого легче, что ли?
Они выпили ликера и налили еще по рюмочке.
— А по-моему, — заявил Шампаки, развеселившийся от выпитого пуще обычного, — все это чья-то шутка. Просто веселый розыгрыш, вот и все.
— Розыгрыш? — изумился Торп.
— Ну да! — жестикулировал Шампаки. — Вот поснимает он крыши со всех домов: все бегают, суетятся, ругаются на чем свет стоит. А на следующее утро все просыпаются с крышами. И к крышам на веревочке записка привязана: «Ну что, здорово я вас разыграл?» Весело!.. А то люди у нас в городишке совсем юмор перестали понимать. Ходят все с такими серьезными физиономиями, что смотреть не хочется. Ну что, еще по рюмочке?
— С этим Шампаки не соскучишься, — вслух размышлял Турп, когда они направлялись к дому булочника Круха. — От одной рюмки начинает такое городить, что хоть стой, хоть падай. Тоже выдумал: розыгрыш. За такие розыгрыши и по ушам можно схлопотать!
Булочник Крух встретил наших героев с огромным бутербродом в руках.
— Ага, — промычал он набитым до отказа ртом, — Торп и Турп пожаловали к булочнику Круху с целью выяснить, не известно ли ему чего по делу пропажи крыш. Ну-ну, валяйте, выясняйте.
— С чего ты взял, Крух? — спросил Торп. — Мы просто зашли купить у тебя булочек и черного хлеба.
— Ну да! Знаю я вас, сыщиков, — важно проговорил Крух. — Все вы с виду покупаете булочки и черный хлеб, а на самом деле только и думаете, как бы чего выведать у почтенного булочника. Так что уж давайте, задавайте сразу свои каверзные вопросики.
— Ты, Крух, — заметил Торп, — начитался всяких детективов без меры. Уж и не знаю, Турп, что нам делать с этим мнительным человеком. Как думаешь?
— Я думаю, — сказал Турп строго, — надо позадавать ему каверзных вопросиков, раз он так этого просит.
— Ну-ну, — только и сказал Крух.
— Итак, — продолжал Турп, — вопрос первый. Тебе известно, Крух, что в нашем городе похищено четыре алюминиевые крыши?
— Очень умный вопрос, — фыркнул булочник. — Вполне достойный такого сыщика, как Турп. Да, хитрец, мне об этом известно.
