Игорь Леденёв - Тайна золотого орла, или Дима Томин и лавровый венок
На пёстрых лоточках продают сувениры и разную мелочь. Уличные музыканты виртуозно играют на скрипках, флейтах, аккордеонах и других "не тяжёлых" инструментах.
Тут же, художники совсем не дорого и достаточно быстро нарисуют ваш портрет или дружеский шарж. Барды, закатывая глаза, поют под гитару. Иногда, появляется уличная клоунада с ярко раскрашенными клоунами, смешно копирующими прохожих. Словом, даже пройтись по этому отрезку Октябрьской, весело и приятно.
Здесь же сгусток достопримечательностей и просто красивых зданий: барельефный треугольник театра Гоголя, почивающий на массивных колоннах; зеркальная полусфера Национального банка Украины; здание Краеведческого музея в казацком стиле, ощетинившееся заострёнными башенками; пухленькая Спасская церковь, выдержавшая без разрушений три осады (в ней молился царь Пётр после Полтавской битвы) и, словно невеста в белом венчальном платье с золотой короной на голове, Церковь Успения Божьей Матери. А рядом, как надёжный защитник, белоколонная классическая колокольня с высоким, пикообразным шпилем. Вот уж поистине, симфония в камне!
С противоположной стороны Успенской церкви находится усадьба писателя И.П.Котляревского, родоначальника украинской литературы. Именно здесь он написал "Наталку-Полтавку", "Москаля-чарівника" и "Эне§ду".
А в завершении этой архитектурной сюиты, как последний аккорд, "Белая беседка" — ротонда из восьми стройных колонн, поддерживающих символическую, гигантскую подкову.
А что находиться за ней? А за ней — небо сливается с землёй. За ней — открывается невиданная панорама и сердце замирает в груди от ощущения полёта и восторга. За ней — на рассвете, из зелёного, бушующего океана, выплывает ласковое солнце и освещает лучезарный город, а вечером, в бездонном небе зажигаются миллионы звёзд, и в ответ миллионы огней зажигает смеющаяся Полтава.
К "Белой беседке" ходят встречать рассвет и провожать ускользающий вечер. Расположенная на правом, обрывистом берегу Ворсклы, на мысе, глубоко врезающемся в долину, ротонда словно парит между небом и землёй.
А когда подходишь к ней в ясный солнечный день, то пышная зелень внизу кажется изумрудным морем, шум деревьев напоминает рокот прибоя и создаётся ощущение, что настоящее, бурное море волнуется и пенится под отвесным обрывом.
Весть об исчезновении венка быстро облетела Полтаву. Казалось, удивительным и невероятным, что двухметровый, металлический орёл, облитый сусальным золотом, мог отдать лавровый венок, именно отдать, словно живая птица, а не застывший памятник. Никаких следов надпила или надкусывания металла возле клюва не обнаружили. А венка нет, словно небывало.
Местные эксперты не могли объяснить таинственное исчезновение "символа победы" из клюва гордой птицы. Зарубежные ещё не успели приехать. А вот масс-медиа, причём не только местные, уже вовсю комментировали данное событие.
Дима пересмотрел по различным телеканалам кучу "Новостей", но ничего интересного и вразумительного об утреннем исчезновении не услышал. Сказали только, что все электронные часы в городе на несколько минут потухли, причём никто не мог их включить; и кратко сообщили о пожаре больших электронных часов на башне. Незаметно наступил вечер. Пора собираться на работу.
Друзья договорились встретиться в шесть вечера и вместе ехать на поле Полтавской битвы. Встречались обычно у арки. Затем шли на автобусную остановку.
Первым пришёл Дима. Вскоре вдалеке показалась спортивная фигура Андрюши. Ребята быстро нырнули в прохладную тень арки, вынырнули на улице и направились в сторону, противоположную от Корпусного сада.
С этой стороны Октябрьская расширилась и, словно большая река, вобрав в себя потоки машин с впадающих улочек и переулков, бурлила и шумела ещё больше. Тут её застроили высотными элитными зданиями с выпуклыми башнями и узорчатыми арками. Посреди улицы разместилась каштановая аллея, заложенная ещё вначале двадцатого века князем Куракиным в честь приезда в Полтаву русского царя Николая ІІ.
Шесть лет назад старые деревья срубили и аллею засадили молодыми, кудрявыми каштанчиками, аккуратно разместив их в два ряда с обеих сторон дорожки. Тонкоствольные, но с крупными, перепончатыми листьями, деревца напоминают маленьких утят с задранными вверх лапками и радуют глаз буйным цветом и нежной зеленью.
Вечерело. Солнце зашторило сразу все окна на улице, дома тёмными провалами провожали уходящий день. Усталость от дневной жары едва заметным покрывалом легла на вечерний город.
Пыхтя и медленно переваливаясь на огромных колёсах, подошёл Яковчанский автобус. Друзья вскочили на заднюю площадку. Людей оказалось не много. Неторопливо поплыли по широкому руслу улицы. На перекрёстке повернули на Зеньковское шоссе. Затем автобус свернул с Зеньковского шоссе и нырнул в прохладную тень вековых каштанов.
Слева проскочило жёлто-белое здание Института Свиноводства с мясистой бронзовой свиньёй у входа.
И вот, справа, в разорванном саване листвы, мелькнуло свежей белизной вытянутое здание с зелёной аккуратной крышей и металлическими, поднятыми знамёнами над массивным входом.
Это музей истории Полтавской битвы. Перед музеем бронзовая фигура царя Петра, в строгом мундире, в полный рост. Рядом курган, над захоронением русских воинов. На вершине кургана огромный каменный крест. К кресту ведёт широкая лестница с изящными перилами. Слева от захоронения, узорным пятном, расположилась грациозная Сампсониевская церковь с вытянутыми луковками золотых куполов.
Возле музея царит бойкое оживление. Как винегрет, пестреет разноцветная толпа. Развеваются старинные флаги, слышится разноязычная речь, бурлит лоточная торговля. Здесь собрались люди, одетые для похода.
Привлекают внимание синие мундиры солдат короля Карла ХІІ, словно морские волны, заполнившие всё пространство. Это энтузиасты шведского общества любителей военной истории. Кто-то притащил даже несколько настоящих пушек.
Кое-где виднеются и зелёные мундиры солдат русской армии, но основные силы "русских" должны подтянуться завтра, как и полки украинских казаков. Всё-таки, главный день празднования — 27 июня.
"Бронзовый Пётр", неподвижно стоящий на массивном постаменте с широко раскрытыми глазами, казалось, раскрыл их ещё больше от удивления. Никогда ещё со времён Полтавской битвы, это место не видело такого количества людей в форме солдат Северной войны.
Приняв "командование" небольшим отрядом шведов, Дима с Андреем вскочили на коней, и отряд двинулся в путь. В экскурсию входит длительная прогулка по извилистым лесным тропинкам, где, возможно, ездил сам Карл ХІІ, переправа два раза вброд Ворсклу (Шведская армия ни разу Ворсклу не переплывала), но так было эффектней; и ночевка лагерем в "Яковчанском лесу". А на рассвете отряд должен выйти к редутам русской армии. Там разыграется грандиозное театрализованное представление, воспроизводящее битву.
Кони шли медленно. Слышалось мерное цоканье копыт и приглушённый говор шведов. Экскурсанты ликовали. Они представляли себя настоящими шведскими воинами, а у многих пра-прадеды, действительно, принимали участие в битве.
Солнце потихоньку тускнело. Томный украинский вечер всё явственней входил в права, вытесняя потускневший день и наполняя пространство иными звуками. Воздух стал тяжелее, а время замедлило течение, увязая в этом вечере.
Дима с Андрюшей не переговаривались. Скрещённые над головой изогнутые ветки тихо проплывали. Казалось, идёшь по подземному тоннелю. Тени сгущались, звуки стали приобретать мистический смысл. На миг Томину показалось, что ребята действительно ведут маленький отряд шведской армии и скоро начнётся грандиозная битва.
— Андрюха! — тихо позвал Дима. — Выходит, мы с тобой на шведской стороне!
— Ага, только, понарошку. — рассмеялся Дорошенко.
Когда переправлялись через Ворсклу, вода казалась застывшим зеркалом, а мелкие волны от выпуклых крупов коней растекались как затейливые узоры капельного серебра.
Недалеко послышался сильный всплеск. Все невольно повернули головы. Наверное, очень большая рыба или…
На уютной поляне в Яковчанском лесу разбили лагерь. Справа к поляне примыкает пышная сиреневая роща. Бело-розовая пена цветов со всех сторон облепила высокие кусты и источает тонкий аромат.
Развели костёр. Огонь весело заплясал на сухих ветках, громко потрескивая, и отвоевал у тьмы маленькое пространство. Танцующие языки пламени попеременно вырывали из темноты лица людей, усиливая ощущение таинственности. Было что-то сакральное в неравной борьбе огня с надвигающейся со всех сторон тьмою. Каждый задумался о чём-то своём.
Тонкой прочной палкой Дима перевернул пылающие головни. Словно десятки пламенных мух, взмыли вверх искры, осветив нижние ветки с нависшей листвою.
