Кэрол Мэтас - Второй клон
Я с удивлением взглянула на нее, но не успела ответить, потому что подъехала мама и махнула нам, чтобы мы забирались в машину.
— Готова к своему первому занятию балетом? — спросила она Ариэль.
— Да. Мне очень интересно. Все здесь так ново и увлекательно для меня.
Однако Ариэль совсем не выглядела взволнованной, а ведь вчера она ни о чем другом не говорила. Наверное, она еще обижается на меня. Тем не менее я не собиралась доставить матери удовольствие наблюдать, как я буду извиняться, поэтому я решила отложить разговор с Ариэль на потом.
Когда мы приехали в студию, я предоставила Ариэль заботам матери, а сама пошла в свой класс. Сейчас наши занятия ведет мистер Лавджой. Он настоящий профессионал. Раньше он танцевал в Аризонском балетном театре. Про него говорят, что мистер Лавджой не дает спуску ученикам, и это оказалось правдой! Так, наверное, в армии сержант муштрует новобранцев. Он подошел ко мне и ткнул пальцем в спину.
— Голову выше! Задницу подобрать! Руки держать! Я сказал: держать!
И это были лишь приседания!
К концу урока пот лил с меня градом. Я уже чувствовала боль в мышцах и знала: завтра все тело будет болеть. Но я осталась довольна, я смогла выдержать все. Не было ощущения слабости — хороший признак, и шрам на животе тоже не давал о себе знать.
— Для начала неплохо, ребята, — сказал мистер Лавджой, хлопая в ладоши. — Но со следующего занятия мы начинаем работать серьезно. Всем понятно?
Я буквально шаталась от усталости, и единственным желанием было поскорее попасть домой и принять горячий душ. Но мне хотелось узнать, понравилось ли первое занятие Ариэль.
— Ну? Как тебе? — поинтересовалась я, когда мы уселись в машину.
— Интересно.
— Только интересно?! — разочарованно спросила я. — Вчера ты так мечтала начать заниматься балетом. Что-нибудь не так?
— Почему? — забеспокоилась она. — Разве я что-то делаю неправильно?
— Нет-нет, — успокоила я ее. — Просто ты... даже не знаю... Еще утром ты была полна энтузиазма. А сейчас кажешься совсем другой. Что-нибудь случилось?
— Мне казалось, ты хочешь, чтобы она стала другой, — вмешалась мать. — Определись с этим.
Сегодня утром ты прочла ей лекцию, как себя вести. Теперь она пытается доставить тебе удовольствие.
— В этом все дело? — спросила я Ариэль.
— Да. В этом все дело, — подтвердила она. — Я просто хочу, чтобы ты была довольна.
Я вздохнула. Все-таки она сердится. Или поняла меня слишком буквально.
— Ариэль, извини меня. Я не хотела тебя обидеть. Забудь о моих словах. И помни, ты должна жить не для меня, а для себя.
— Но, Миранда, — снова вмешалась мать, — ты только говоришь так, а думаешь иначе. Стоит Ариэль поступить по-своему, ты раздражаешься.
— Я не хочу никого раздражать и сердить, — сказала Ариэль, — я хочу всех радовать.
Я была в замешательстве. Вроде бы она думает то, чего я хотела, и все же ее поведение казалось странным. Откуда вдруг такая резкая перемена? Еще сегодня утром она вовсе не намеревалась меня слушаться. Неужели в ней заложена какая-то дьявольская программа, заставляющая ее подчиняться мне?
Ариэль сидела на заднем сиденье, я — на переднем, рядом с мамой. Наклонившись к ней, я тихо спросила:
— Ты не знаешь, может, доктор Муллен как-то по-иному запрограммировал ее? Мне важно это знать. Почему она ведет себя странно?
— Я уверена, дорогая, он не делал ничего подобного, — успокоила меня мама. — Возможно, она просто пытается найти правильную линию поведения с тобой. Она чувствует, что зашла слишком далеко, и теперь старается быть более сговорчивой.
— Ты думаешь, она примеряет на себя различные варианты поведения?
— Что-то вроде этого. Ариэль до сих пор не уверена, кто она такая в действительности.
Я чувствовала себя прескверно. Ясно, сегодня утром я была с ней слишком сурова. С другой стороны, если мама права, то теперь с Ариэль будет гораздо легче иметь дело, чем до сих пор. Возможно, мне надо поощрять ее нынешнее стремление стать послушной, и тогда из нее получится замечательная младшая сестра.
Приехав домой, я первым делом пошла в душ и долго стояла под струями горячей воды. Настроение у меня опять испортилось. Как я смею вести себя так эгоистично. Я не должна подавлять Ариэль только для того, чтобы мне легче жилось.
Когда я, с трудом передвигая ноги, вошла в столовую, папа уже был там.
— Привет, Миранда, — улыбнулся он. — Я слышал, у тебя в балете новый педагог.
— Скорее садист, — простонала я.
— Теперь ты достигла достаточно высокого уровня, — заметил он. — Многие у вас собираются профессионально заниматься балетом. А ты уверена, что хочешь продолжать дальше?
— Конечно! — воскликнула я, забывая про Ариэль, которая сидела за столом и молча ела. — Возможно, я сделаю карьеру в балете.
Я глубоко вздохнула, набираясь решимости. Теперь или никогда!
— Я хотела поговорить с тобой насчет уроков актерского мастерства. Мы с Эммой нашли очень хорошую школу и собираемся вместе посещать ее.
— Нет! — одновременно выдохнули мама с папой.
— Миранда, мы ведь уже это обсуждали, — сказал отец. — Это Калифорния! Здесь почти каждый ребенок учится актерскому мастерству. И каждый хочет быть кинозвездой. Конечно, многие смогут стать кинозвездами. В Калифорнии для этого не нужно особых способностей. Но ведь ты другая, особенная! И ты это знаешь. Ты можешь стать ученым, врачом или еще кем-нибудь, кто изменит жизнь людей к лучшему.
— Как будто только наука должна быть моим призванием, — усмехнулась я.
Ариэль сидела молча, явно заинтересованная разговором. Я повернулась к ней.
— Не думай, что тебя это не касается! Так же они будут поступать и с тобой.
— Но ведь они родители. Они принимают решения.
— О! — воскликнула я, швыряя салфетку на стол. — Забудь о том, что тебе говорили сегодня утром. Родители не могут все решать.
— Не могут?
— Нет!
— Почему?
— Потому что... Потому что некоторые решения мы должны принимать самостоятельно!
Я взглянула на родителей.
— Я никогда не противоречила вам. Теперь ситуация изменилась. Мне нужно все решать самой. В любом случае я вовсе не собираюсь сниматься в кино.
— И на том спасибо, — откликнулась мама.
— Я хочу выступать на Бродвее! — заявила я. — Я знаю, что могу хорошо танцевать. Но мне не светит ничего, кроме кордебалета, если я не научусь играть. И петь.
— Ты можешь петь, — заметил папа.
— Конечно, могу! Я все могу! Вообще, зачем было давать мне столько талантов, раз вы не хотите, чтобы я их применяла?
Это заставило их умолкнуть. Они знали, что это правда. Доктор Муллен по их настоянию путем генной инженерии усилил мои способности — как физические, так и интеллектуальные. Правда, я не уверена насчет актерского таланта. Может, его доктор Муллен не предусмотрел для меня. Чтобы узнать, могу ли я играть, нужно попробовать.
— Возможно, я добьюсь чего-то самостоятельно — чего-то, на что я не запрограммирована.
В комнату вошла Лорна с телефонной трубкой.
— Ариэль, тебе звонит подруга.
— Подруга? У меня есть подруга?
— Ариэль! — прикрикнула я на нее. — У тебя есть подруга, ты должна быть с ней приветлива.
— Хорошо, если ты так считаешь, — сказала она, беря у Лорны телефон.
С минуту она молча слушала, потом отодвинула трубку от уха и повернулась ко мне с озабоченным видом.
— Она приглашает меня в кино в субботу.
— Скажи, что пойдешь.
— Да, — ответила Ариэль в трубку и вернула ее Лорне.
Я вдруг подумала: раньше она продолжала бы болтать, и мать сделала бы ей замечание, что за едой по телефону не говорят. Но сейчас у меня были свои проблемы.
— Так могу я учиться актерскому мастерству?
— Нет, — решительно ответил отец. — Я понимаю тебя, Миранда, однако потом ты сама будешь нам благодарна, что мы удержали тебя от этого шага. Тебе предназначено лучшее будущее.
Ситуация была абсолютно непривычной и непонятной для меня. До тех пор пока я не узнала правду про своих родителей, я считала их почти идеальными. Раньше мне бы никогда в голову не пришло возражать им, потому что я не хотела их расстраивать и не сомневалась в их правоте.
Сейчас отец стремился доказать свою правоту, но меня мало трогали его слова. Хотя это лучше, чем когда мать делает вид, будто ничего не случилось.
Я размышляла, что предпринять дальше. Мне необходимо научиться у Эммы бороться с родителями.
— Ты сноб, — заявила я отцу, не зная, как еще опровергнуть его доводы. — Почему ты считаешь, что театр заслуживает меньшего уважения, чем наука? Разве не искусство сделало наше общество таким, какое оно сейчас? Разве это не важно?
— Конечно, — ответил отец. — Но пусть этим занимаются другие. У тебя есть иные таланты.
— Ни вы, ни я не знаем, какие у меня таланты! — возмутилась я. — Но я намерена выяснить!
