Nora keller - Король звезды
— Что это у тебя там? — спросил он, подходя к Карлу.
— Ничего.
— Ты что-то прячешь? Ты украл это?
— Я ничего не крал! — крикнул Карл, в голосе послышалось отчаяние.
— Ладно, ладно, не ори так, я тебе верю, — он говорил, почти улыбаясь.
Тут кто-то дёрнул Карла за мантию. Воронёнок проснулся и открыл глаза.
— А говорил, что не крал, — широко улыбнулся мальчик.
— Я нашёл его! — Карл прижал воронёнка к себе.
— Да ну? — улыбка стала ещё шире. — То есть хочешь сказать, он теперь твой?
— Он не мой… — пробормотал Карл. — Но он согласился пойти со мной…
— Так он ещё и говорящий?
— Нет… просто…
— Смотрите, ещё один говорящий птенец! — закричал друг светловолосого мальчика. — Ну-ка, скажи нам что-нибудь! Скажи! — он потянул к птице толстые руки. — Как тебя зовут, цыплёнок?
— Его зовут Рабэ! — Карл хотел отскочить в сторону, но другой здоровяк всё ещё держал его за мантию.
— Рабэ? — светловолосый мальчик рассмеялся тихим медленным смехом, похожим на тягучую карамель.
— Это ворон, по-немецки! — зло выкрикнул Карл.
Нашлись тоже умники! Изучают какие-то Тёмные искусства, превращают спички в иголки, а иностранных языков не знают. Карл немецкого тоже не знал, но в приюте пару лет работал сторож-немец. Он научил Карла нескольким словам.
— А ты, я смотрю, образованный, — мальчик перестал смеяться и серьёзно посмотрел на Карла. — Может, тебе и в Хогвартсе учиться не надо?
Может, и не надо! Только его никто не спрашивал!
— Ладно, Драко, дался тебе этот урод! — остановил мальчика друг. — Пошли, а то опоздаем к Снейпу.
Драко снисходительно кивнул и пошёл к замку.
Карл посмотрел на воронёнка. Интересно, кого тот мальчик назвал уродом — его или Рабэ? Наверное, их обоих.
— Да, мы с тобой два урода, — сказал он воронёнку.
Тот ответил спокойным взглядом: «Я знаю».
Вздохнув, Карл побрёл на урок Снейпа, к которому нельзя опаздывать.
Кабинет Снейпа находился в подземелье. Заглянув туда, Карл заметил детей, которых видел на занятии у прозрачного профессора. Вон рыжий и его друг в очках, и на предпоследней парте сидел тот же мальчик. Карл с трудом подавил в себе желание подойти и спросить: «Ты чего тут делаешь? Ты же не-из-Слизерина!» Но с ним Рабэ, поэтому лучше не привлекать внимания. Может, это и хорошо, что много народу. В такой толпе его вряд ли заметят. Прошмыгнув на последнюю парту в углу класса, Карл шёпотом попросил воронёнка вести себя тихо.
Вошёл профессор. Он оказался моложе прозрачного преподавателя истории, преподавательницы трансфигурации и женщины-травницы. Профессор раскрыл журнал и начал знакомиться с классом. Дойдя до мальчика по фамилии Поттер, он назвал его знаменитостью. В классе раздались смешки. Карл не знал, чем знаменит этот мальчик и что в этом смешного. Его волновало другое. После буквы «P», будет «R», а потом «S»… Его буква, его имя.
— Карл Штерн, — произнёс профессор без всякого выражения и нашёл взглядом мальчика, забившегося в угол класса. Что там говорила сегодня МакГонагалл? «…Прогуливает уроки, дерётся… Надо обратить внимание…» На что тут можно обратить внимание?
Он собирался перейти к следующей фамилии, когда светловолосый мальчик произнёс спокойным вежливым голосом:
— Профессор, а он принёс в класс мёртвую птицу.
Профессор беззвучно вздохнул. Неужели ни одно занятие не может пройти без этой ерунды!..
— Зачем вы принесли в класс мёртвую птицу? — спросил он, повернувшись к Карлу.
— Она… не мёртвая… — ответил из угла Карл.
— Зачем вы принесли в класс не мёртвую птицу? — так же спокойно спросил профессор.
— Я нашёл её… Когда у нас был урок про траву…
— Урок про траву?
— Да… Можно, она со мной останется?.. Я видел… В поезде видел… У них у всех есть… — голодный, затравленный взгляд.
Этот взгляд почему-то раздражал профессора.
— Оставляйте, только не надо приносить её сюда! Не превращайте мой класс в совятню!
Карл хотел объяснить, что Рабэ не сова, но решил промолчать.
Оставшиеся фамилии профессор назвал быстро, почти не глядя на учеников. Потом стал рассказывать о своём предмете. Карла порадовало то, что здесь не нужно использовать палочку. У него и пера-то не было, какая уж палочка!..
Вдруг профессор начал задавать мальчику по фамилии Поттер странные вопросы. Карл ничего не понимал. Поттер, видимо, тоже. Девочка за первой партой отчаянно тянула руку, но профессор её не замечал. Потом, рассердившись, он стал сам диктовать ответы. Ученики заскрипели перьями.
— А вас мои слова, похоже, не заинтересовали? — прервал своё объяснение профессор, и Карл с ужасом понял, что он обращается к нему. — Где ваша бумага, перо? Или вы надеетесь на свою гениальную память?
Карл посмотрел на руку, но этому преподавателю врать почему-то не хотелось.
— У меня нет, сэр, — ответил он, глядя в парту.
— Чего нет?
— Ничего…
Класс на мгновение замер. Может, представлял, что это значит — когда у тебя ничего нет. А может, предвкушал, как профессор сейчас отделает этого маленького уродца.
Профессор подошёл к одному из шкафов, достал несколько листов, перо, чернила и поставил на парту перед Карлом.
— Надеюсь, писать вы умеете? — сказал он, потом вернулся за свой стол.
Вслед ему пронеслось тихое: «Ну, конечно, он же из Слизерина!..»
Профессор продолжил объяснение, потом заставил их варить какой-то странный суп. У толстого мальчика «не-из-Слизерина» суп убежал. Профессор накричал на толстого мальчика, потом на Поттера. Снял баллы с какого-то Гриффиндора.
Когда урок, наконец, закончился, Карл сложил бумаги и посмотрел на перо с чернильницей. Нужно их, наверное, отдать. Он повернулся к полке, откуда профессор достал эти вещи. Полка находилась слишком высоко, ему не достать. Тогда придётся…
Подождав, пока все выйдут из класса, Карл осторожно посадил Рабэ на исписанные неровным почерком листы и подошёл к столу профессора.
— Извините… я… я хотел вернуть…
Профессор молча взял перо и чернильницу, потом сказал тихим, строгим голосом:
— Постарайтесь сделать так, чтобы мне не пришлось снимать баллы с собственного факультета.
Карл опустил глаза, вернулся к своей парте, забрал бумагу и Рабэ и пошёл в коридор. Не глядя по сторонам, он брёл то вниз, то вверх по лестницам, пока кто-то не схватил его за капюшон мантии и не толкнул в комнату. Там было темно. Он слышал только злое дыхание и чувствовал кулаки на своём лице и груди, потом кулаки сменились подошвами ботинок. Карл пытался заслонить Рабэ, но в темноте было трудно понять, где он сам, где воронёнок, а где другие. Когда во рту не осталось ничего, кроме вкуса крови, кто-то наклонился к нему и вежливый, тягучий, как карамель, голос произнёс:
— Если ещё раз опозоришь наш факультет, живым отсюда не выйдешь, понял?
Карл хотел ответить, но чья-то рука так сильно схватила его за волосы, что из глаз брызнули слёзы. Рука резко отпустила его, он упал на пол.
Они ушли, оставив за собой неплотно закрытую дверь. В щель пробивался холодный зелёный свет ламп… На свету всё выглядит иначе. Всё словно надевает маску, чтобы казаться добрее, красивее, умнее, счастливее. В темноте всё становится таким, как есть…
Глава 3. Солнце не виновато, что летучая мышь днём не видит
В госпитале его поили горькой жидкостью, от которой тело начинало болеть ещё сильнее. Несколько раз приходили преподаватели, спрашивали, что случилось. Карл отвечал всем одинаково: «Упал с лестницы». Эти слова их устраивали. Взрослых часто устраивает ложь.
Несмотря на горечь, а может, именно благодаря ней, лекарство оказалось действенным. На следующий день Карл уже мог ходить, а вечером медсестра сообщила, что он здоров. У мальчика имелись некоторые сомнения на этот счёт — всё-таки кости за один день не срастаются — но ей, конечно, было виднее.
Рабэ тоже починили: теперь он не вздрагивал, когда прикасались к его неестественно вывернутому левому крылу. Воронёнок даже мог летать, невысоко и недолго — от стола до плеча Карла. В полёте он напоминал неправильно собранного воздушного змея, неровными толчками стремящегося в небо, но в конце неизменно падающего вниз. «Радуйся, что тебя удалось вылечить!» — сказала Карлу медсестра, когда он спросил, сможет ли Рабэ когда-нибудь летать по-настоящему.
Вечером в комнате, куда их поселили, Карл смотрел на воронёнка, пытаясь отгадать его мысли. Жалел ли Рабэ, что пошёл с ним?.. Но Рабэ не отвечал, он спал…
Комната Карла оказалась не кладовкой. Кроме него, здесь жили три мальчика, одна кровать оставалась пустой. Все трое не разговаривали с ним и вообще старались делать вид, что ни Карла, ни его уродливой вороны рядом нет.
