Колин Бейтмэн - Титаник 2020
Он закрыл глаза. Всего на пять минут. Ну, может быть, на десять.
2
Сюрприз
Джимми спал.
Хотя нет, он уже проснулся. Голоса звенели наперебой, казалось, это говорящие хомяки, но теперь уже голоса звенели не у него в голове, а где-то рядом. Правда, их заглушила невыносимая боль, пронзившая все тело насквозь. В первый раз в жизни Джимми понял, как тошно бывает его отцу по утрам, а случается, и по вечерам. Перепил! Джимми мучился от своего первого в жизни похмелья. И что было уже вовсе нестерпимо, так это ослепительный свет, падающий через окно с балкона. И хомяки эти визжали все громче и громче, и…
Джимми вскочил.
Свет-то был дневной!
Он проспал!
А в коридоре раздаются голоса!
О нет, нет, нет, нет!
И голова раскалывается!
Сейчас его вырвет!
Вырвет прямо на кровать, и его за этим застанут!
Встать!
Джимми скатился с кровати, но ноги под ним подкашивались. Каюта крутилась вокруг него. А голоса приближалась. Он в панике огляделся. «Поздно, из каюты уже не выскочишь! Спрятаться! Как-нибудь! Где-нибудь!» Он метнулся к шкафу, к окну, к ванной, но в конце концов забился под кровать. Свернулся клубком и глубоко втянул в себя воздух, стараясь сдержать тошноту.
«Ну идите, идите! Проходите мимо!» Но они, конечно, не прошли. Если бы на всем судне они искали одну каюту, то и тогда выбрали бы именно ту, где укрылся он.
Не зря же он был Везунчиком Джимми.
И хотя в Майами не должно быть пассажиров, единственный гость, ясное дело, наметил для себя именно эту каюту.
— Вот наша! — произнес мужской голос.
— О, милый! Какая прелесть! — восхитилась женщина.
Раздался звук поцелуя, потом голос женщины стал серьезным, и она крикнула кому-то:
— Детка! Поторопись немножко! Будь добра!
— К чему такая спешка? — отозвался издали раздраженный девчоночий голос, — видно, «детка» еще не подошла к каюте.
Джимми увидел две пары ног, вошедших в каюту. На одной были крепкие черные ботинки, на другой изящные красные туфельки на высоких каблуках. Через минуту он увидел третью пару — в кроссовках с розовой шнуровкой.
— Разве здесь не очаровательно, детка? — проговорила мать.
— Неплохо, — ответила дочка.
— А твоя комната смежная с этой, — заметил отец.
Кроссовки прошагали вправо. Наступила короткая пауза, затем прозвучал голос девочки:
— Вот эта? Но она малюсенькая.
— Для круизного корабля она считается большой, — объяснил отец.
— Все равно маленькая, — настаивала дочь.
Джимми поежился. Ему не терпелось удрать отсюда.
— Господи! Что это такое? — воскликнул вдруг отец. Джимми увидел, как черные ботинки быстро пересекли каюту от окна к кровати. — Посмотрите!
— Шампанское? — удивилась мать, и Джимми стали видны ее колени, потому что женщина нагнулась над кроватью. Мальчик затаил дыхание. — Обертки от шоколадок! Джордж, взгляни! Кто-то уже спал на этой кровати!
Девочка прыснула.
— Ничего смешного тут нет, Клер! — упрекнула ее мать.
Но Клер явно была другого мнения.
— Кто-то спал на моей кровати! — передразнила она мать. — Ну точно, как в сказке о трех медведях.
Отец одернул девочку.
— Клер! Мама совершенно права. Это безобразие! Кому-то за это достанется. Идем в другую каюту!
— Да зачем, папа, надо только поправить покрывало, — воскликнула Клер, — и выбросить в мусорную корзину фантики!
— Дело не в этом, — возразила мать. — Этот корабль принадлежит твоему отцу, Клер. Все на нем самое лучшее. И какое же уважение оказывается владельцу корабля, если ему предоставляют неубранную каюту?
— Вот именно, — поддержал ее отец и вышел в коридор.
— Клер, — сказала мать, — проявляй к отцу больше внимания. Это такой ответственный момент в его жизни.
Ответа не последовало. Джимми подозревал, что дочь пожимает плечами. Похоже, она избалованная нахалка. Его собственная склонность пожимать плечами носила, разумеется, совсем другой характер. Мать снова принялась за свое:
— Вот станешь старше, детка, вспомнишь сегодняшний день и поймешь, как это было грандиозно, что ты оказалась одной из первых, кто плыл на этом новом «Титанике». Это же историческое событие!
Снова длинная пауза.
— Мы могли бы полететь самолетом, — заявила Клер.
— Клер! — разгневанная мать быстро вышла из каюты.
Прежде чем последовать за ней, Клер испустила протяжный унылый вздох.
Джимми выждал, пока их вновь вспыхнувшая перебранка затихнет, и вылез из-под кровати. Он с трудом поднялся на ноги — голова кружилась, его мутило. Если от алкогольных напитков всегда так бывает, он к ним больше и близко не подойдет. Джимми посмотрел на часы: «Господи помилуй! Уже больше одиннадцати утра! На корабле и на пристани, наверно, полным ходом идут последние приготовления! Как же спуститься с трапа незамеченным?
Нечего ломать голову, она и так гудит, действуй!»
Он подошел к двери и выглянул. Семейство как раз заворачивало из коридора направо. Джимми пошел по коридору налево, он торопился из всех своих слабых сейчас сил и почти мгновенно оказался рядом с лифтами. Нажал на кнопку вызова.
«Что я наделал? Я же забрался сюда, чтобы вырезать здесь свое имя и проучить их всех. Ничего не вырезал! — Джимми пошарил в кармане. Счастливая монетка все еще лежала там. — Надо было давно уже выбросить ее в море, пока было можно!»
Джимми поднял глаза к лампочкам над дверью и увидел, что лифт неуклонно движется вверх.
«Да хватит переживать! Что уж такого я натворил? Ну залез тайком на корабль, ну съел пару шоколадок, попил шампанского, смял постель. Подумаешь! Тоже мне преступление века! Хватит! Нечего стыдиться! Выше голову!»
Да, надо бы держать ее выше, только сил совсем нет! До чего же ему скверно! Весь корабль вокруг него так и ходит ходуном.
Подошел лифт. Он был пустой. Войдя в него, Джимми нажал на кнопку третьего этажа. А когда лифт опускался мимо палуб с магазинами, прижался к задней стенке. Для пущей безопасности он закрыл глаза, как будто если он никого не увидит, то и его не увидят. Хмель все еще мешал ему соображать.
Лифт со стуком остановился.
Двери открылись.
Перед Джимми стояли двое мужчин. На них были белые крахмальные рубашки с короткими рукавами, черные бейсболки, на руках затейливая татуировка.
— Но, капитан, это для нас такая возможность… — говорил один из них, но осекся, увидев Джимми. Оба в изумлении уставились на него.
— Что за черт! Кто ты такой? — рявкнул капитан — внушительного вида мужчина с аккуратно подстриженной седой бородой.
Джимми сделал единственное, что мог.
— Все в порядке! — сказал он, выходя из лифта. — Я здесь со школой, у нас экскурсия.
Он рисковал. Но ведь их школа не единственная, осматривавшая корабль.
— С какой это еще школой? — поразился второй мужчина, он был выше и худее.
— Да вон с той! — кивнул куда-то влево Джимми.
Стоило мужчинам повернуть туда головы, как он бросился бежать в другую сторону. Оба кинулись за ним. Капитан что-то кричал ему вслед, а его спутник отдавал какие-то распоряжения по рации. Джимми свернул за угол и помчался по коридору, заполненному людьми. Члены экипажа сновали во все стороны, входили и выходили из кают, вносили и выносили ящики и коробки, перевозили какое-то оборудование. При этом они без умолку болтали и даже напевали на разных незнакомых языках, к счастью, английского слышно не было. Не обращая внимания на крики своих преследователей, Джимми не сбавляя скорости, петляя среди толпы, несся дальше.
«Не дамся! Ни за что!»
Адреналин бушевал у него в крови, заглушая головную боль и тошноту.
«На свободу!»
«Удрать!»
Джимми проскочил через двери в конце коридора, вырвался на палубу и стал оглядываться в поисках трапа, ведущего на пристань.
Но трапа не было!
По той простой причине, что не было и пристани!
Не было вообще никакой суши.
«Титаник» быстро шел в Америку.
3
Тревоги беглеца
По судовой трансляции капитан то и дело обращался к Джимми с призывом сдаться и обещал, что ему ничего не грозит.
«Как бы не так!»
Он же пробрался на «Титаник» тайком, а теперь, куда ни глянь, не видно даже клочка земли. Он вляпался в БОЛЬШУЮ БЕДУ.
Призывами к беглецу дело не ограничивалось, начали прочесывать палубу за палубой, проверять каюту за каютой. Но корабль был слишком большой, а команда — не такая уж многочисленная. И хотя для изучения «Титаника» Джимми имел всего несколько часов, за свои тринадцать лет он так навострился скрываться от преследователей, что сейчас это ему очень пригодилось. Тех, кто пытался его поймать, он все время опережал на шаг. А иногда и на два.
Его раздирали противоречивые чувства. Ужас от того, что он натворил, и упоение сложившейся ситуацией. В животе было довольно противно, но не только от выпитого шампанского. «Ведь родители, жаждавшие меня вздуть, теперь, поди, поостыли и места себе не находят от тревоги, — стучало у него в голове. — А дед, поручивший мне выкинуть счастливую монету, наверно, винит во всем себя, уверенный, что я поскользнулся, упал в море и утонул».
