Вадим Чирков - Кукурузные человечки
— Куда? — на всякий случай поинтересовался двенадцатилетний внук.
— На почту, письмо твое отнесем.
Славик уже несколько раз садился за письмо оставшимся в городе друзьям.
— Я его еще не кончил.
— А ты сядь сейчас и допиши. А завтра отнесем.
— Некогда мне. Я еще червей должен накопать.
— А то могли бы в лес пойти, грибов поискать… — без надежды уговорить продолжала бабушка. В лес, кстати говоря, она уже не ходила, но чтобы уберечь внука от речки, готова была пойти хоть к черту на рога.
— Ба, а что такое Пасха? — Славик слышал это слово еще до того, как узнал о существовании острова Пасхи.
— Пасха? Это, внучек, когда Христос воскрес из мертвых. Праздник это.
— Ба, так ты в Бога веришь? — Бабушка говорила, что она принадлежит "старой вере", на комоде у нее стоял медный складень.
— Он, Славик, для кого есть, а для кого нет. Так и живем. А когда помрем, всё узнаем. — Внук не видел, чтобы бабушка крестилась, но, может, когда он спит?
— Он, значит, только для мертвых, ба?
— Ты так о Боге не говори.
— Ладно. Я пошел червей копать.
Славик решил еще раз сбегать к пришельцам. Тех не было видно — наверно, возились в невидимом корабле.
— Ребята! — тихонько позвал Славик.
Из невидимости вдруг появился Садим. Не показывай таких чудес кино, привыкнуть к ним было бы трудно. А так иногда думаешь: кино.
— Я бабушке сказал, что иду утром на рыбалку. Что мне с собой взять?
— Еду, наша тебя не устроит.
— А еще?
— Возьми воду, ваша вкуснее той, что в корабле.
— Больше ничего?
— Пусть возьмет подушку! — высунулся из невидимости Пигорь.
— А подушку зачем?
— Ты про перегрузки слыхал? Знаешь, какая у нас скорость?
— Хорошо, возьму, — сказал Славик, думая, однако, о том, как выйти из дома "на рыбалку" с подушкой в руках.
— Кажется, все… — Пигорь, видимо, перебирал в уме, что может понадобиться землянину в путешествии. — Жаль, что мы должны вернуться в тот же день…
— Жаль… — Славик думал, что и "клев" не очень-то его спасет от переполоха. Придется врать, врать и выкручиваться. Но кто из мальчишек не врет и не выкручивается чуть ли не каждый день, скажите на милость?
До сна было еще далеко, Славик вышел на улицу. У калитки Евдокимовны на скамеечке сидели Нинка с Наташкой. Обычно, когда девчонки бывали вдвоем или втроем, он к ним не подходил. Вдвоем или втроем соседки становились опасны: независимы, насмешливы и к мальчишкам враждебны. И все-таки Славик решился на вопрос:
— Нин, а ты знаешь, что такое Пасха?
— Вспомнил! — Все это слово, каждый его звук были полны насмешки. — Пасха-то как раз перед Первомаем бывает. Бабушка знаешь, какие куличи печет?
— Да я не про ту Пасху. Есть остров Пасхи. Далеко, далеко…
Девчонки переглянулись, что-то друг дружке прошептали и дружно прыснули.
— Такого острова не может быть. Что это тебе, кулич, что ли?
И девчонки снова с удовольствием прыснули. Сравнение острова с пасхальным куличом показалось им ужасно смешным.
— Как это не может быть! — рассердился Славик. — Я тебе его на карте покажу. Он за Южной Америкой находится. Принадлежит Чили. Называется Пуп Земли. Там на берегу каменные головы стоят величиной с твой дом!
Девчонки схватились за животики. Они, конечно, видали в своей жизни фантазеров, но таких выдумщиков, как этот горожанин, на свете больше нет. Пуп Земли! Чили-подскочили! Ха-ха-ха!
Славик развернулся и пошел домой. Нашел, кому рассказывать про остров Пасхи! Да он и слова больше этим девчонкам не скажет! Вот уж где дурак так дурак!..
Дома он сразу же лег в постель. Легла и бабушка. Только она заснула, Славик взял одну из двух подушек и на цыпочках направился к двери, думая только о том, что ответить, если бабушка проснется и спросит, куда это он идет с подушкой. Ответа он так и не придумал.
С пришельцами он договорился, что будет предупреждать о своем появлении свистом. В ответ на свой он услышал тонюсенький свистик.
— Ребята, — тихонько позвал землянин, — это я. Как дела?
— Все в порядке, — ответил ему с кукурузы негромкий голос командира.
— Вы что делаете?
— Мы поем. Мы чуть загрустили и решили спеть песню. Мы часто пели ее дома.
— Вы пойте, а я тут посижу. — Славик пощупал землю под собой, она была еще теплая. Откинул сухой ком и сел. Подушку он пока что держал на коленях.
— Только ведь мы на своем языке будем петь, — предупредил сверху Вьюра.
— Ничего, песни сейчас на ста языках поются, и ничего.
С минуту было тихо, потом Питя, самый голосистый, начал, а другие подхватили:
Мотли ё кратиш синоким яснам…
— Если ты летишь к далеким звездам, — перевел Молек
Нок барудь убидье ку жавло…
— Не забудь оружье и еду…
Склону, парку…
— Воду, воздух…
Песня переводилась так. Космонавты должны запастись не только всем необходимым, но и взять с собою мудрость своей планеты, которая говорит: "Везде действуй с миром, и тебе ответят тем же". А еще космонавты должны взять с собою песню. Споешь ее — и почувствуешь свой дом рядом, споешь ее чужеземцу — и тот поймет, что пришельцы, как бы они ни выглядели, — такие же, как он…
Маленькие человечки пели, а Славик смотрел на звезды и думал: где же там, в далекой далечине, дом его друзей, в какой искорке, не перестающей светить им…
Над ними, суматошно ныряя вправо, влево, вверх, вниз, промелькнула летучая мышь. Донесся сверху гул — это высоко в темном небе летел самолет. Славик, приглядевшись, нашел плывущие среди звезд его огоньки.
Песня кончилась, а кукурузины, на которых сидели человечки с планеты Кукурбита, все еще покачивались.
— Ребята, — прервал тишину землянин, — а ваши родители за вами не прилетят? — Он и сам не знал, почему вспомнил вдруг о родителях своих друзей.
И опять всех опередил Питя:
— Прилетят, еще как прилетят! Разве куда-то от них спрячешься? Я каждый день говорю себе: только бы не сегодня, только бы не сегодня! Сейчас смотрю на метеорит и думаю: вот, входят, наверно, уже в атмосферу… Глянь, Вьюра, это не они? — В небе вспыхнул и погас фосфорический прочерк.
— Нет, — вместо Вьюры ответил Молек, — наши войдут в атмосферу незаметно.
— В том-то и беда, что незаметно, — вздохнул Питя. — Честное слово, будь я командиром, сию минуту отправился бы на остров Пасхи. Так и жду каждую секунду голоса своего папы из темноты: "Ага, вот где они!"
Звезды стали ярче, подул ветерок, и кукуруза зашелестела. Славик поежился.
— Вы больше петь не будете? — спросил он.
— Нет, — ответил Грипа, — мы сейчас ляжем спать. Щипан, кажется, уже спит.
— Вьюра тоже, — сказал Пигорь.
Славику уходить не хотелось, но он поднялся.
— Куда положить подушку?
— Сделай три шага вперед и нащупай корабль. Положи на крышу.
— До завтра, ребята.
— До старта, — ответили ему.
— Ты по дороге домой, — сказал Питя, — повторяй, пожалуйста: "Только чтоб не прилетели! Только чтоб не прилетели! Пусть подождут еще немного!" Я тоже буду это говорить, может, подействует.
Старт!
Уснуть без подушки Славик долго не мог, а заснув, увидел себя летящим над лугом, над речкой. Вначале он чувствовал себя в воздухе, как тогда, когда впервые сумел удержаться, учась плавать, в воде. Он колотил руками и ногами по воде, но уже не тонул, не захлебывался — словно в нем появилась какая-то новая, не очень понятная, почти волшебная способность удерживаться на плаву. И чем выше он теперь взлетал, тем было легче, свободнее — и той способности-силы в нем прибавлялось, и он уже знал, что умеет летать…
Полина Андреевна разбудила внука, когда во дворе запел первый петух, и Славику показалось, что он-то и поднял его.
— Что? — спросил он спросонья. — Какой остров? А-а… — И вскочил с постели, вспомнив все.
— Подушка-то твоя где?
— Под кроватью, ба, — мгновенно соврал он, — я ее после достану. — Он знал, что бабушке под кровать лезть уже не под силу. И начал быстро одеваться.
Было уже светло. Петушиные кукареку взлетали над Егоровкой как ракеты.
— Куда спешишь? — уговаривала бабушка. — На пожар, что ли? Никуда твоя рыба не денется. Я тебе чай вскипятила.
— Ба, ты мне его в бутылку налей и пробкой заткни. Я там позавтракаю — мне пока что не хочется.
Бабушка вышла провожать внука на крыльцо, и Славику пришлось выйти на улицу.
— Ты иди, ба, мы у Васька встречаемся.
— Смотри, в воду-то зря не лезь…
Славик обогнул Нинкин дом, оглянулся, перелез через забор, пронесся, пригнувшись, через двор, влетел в кукурузу. Его уже ждали. Все были в походных комбинезонах, но без шлемов.
— Летим? — вместо приветствия спросил он. Больше всего на свете, Славик боялся, что ему скажут: нет. Что по каким-то причинам полет отменяется или откладывается.
