Туи Сазерленд - Пророчество о драконятах
– Зола погибла, – сказала Ореола, – когда спасала яйцо.
– Вон оно что… – Рогоз нахмурилась, в глазах её мелькнула печаль. – Говорила я этой дуре: не бросай гнездо! Хранитель теперь просто взбесится. – Она задумчиво поиграла языком, потом прошипела: – Ну и поделом ей, раз променяла нас на какие-то Когти.
– Она помогала исполнить пророчество! – бросила радужная. – Когти хотя бы думают не только о себе.
Глин улыбнулся бы, не будь он так подавлен. Слышать от Ореолы добрые слова о Когтях мира до сих пор не доводилось.
– Похоже на неё, – кивнула Рогоз, – вечно всех жалела и дёргалась из-за всякой ерунды. Собирала драконят, толковала о пророчестве этом вашем. Задурила им головы, кое-кто до сих пор прийти в себя не может, шушукаются тут и там: мир, судьба и всё такое прочее.
Драконы редко плачут, и Глин за всю свою жизнь не пролил ни слезинки, несмотря на когти и острый язык Кречет, но сейчас вдруг понял, каким могло бы стать его детство, останься Зола жива. Добрая и любящая, она лучше научила бы их верить в себя и пророчество, чем суровая, безжалостная Кречет.
Земляной дракончик никогда прежде не задумывался о драконихе, которая принесла его яйцо, но так и не стала воспитателем, и сердце его разрывалось от грусти. Никогда ещё он не был так близок к слезам, но даже представлять себе не хотел, что скажет его мать, увидев сына плачущим.
– А что мой отец? – спросил он, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Не мешал тебе продать яйцо?
Рогоз задрала голову на тощей длинной шее и расхохоталась визгливым квакающим смехом, будто целый хор болотных лягушек.
– Ты вообще земляной или нет? – спросила она, переведя дух. – Я даже не знаю, кто твой отец, а ему уж точно всё равно. У нас общая ночь для встреч раз в месяц, а потом все разлетаются по своим гнёздам. Нет, дорогуша, не найдёшь ты здесь своего отца.
– Матери, видно, тоже, – сухо бросила радужная.
Рогоз приняла её слова с прежней невозмутимостью.
– Вот именно, – кивнула она. – Желаю удачи, но в нашем гнезде нет места для малолетних прилипал.
Она говорила спокойно, Глин не заметил в голосе обиды, и это обожгло его сильнее, чем огненные атаки Кречет. Так не потрясали ни боль от когтей Фьорда в спине, ни вид Солнышка в клетке, ни внезапное предательство Беды. Самые дорогие его сердцу мечты обратились в пепел.
Дракончик всегда верил, что его кто-то ждёт, и представлял себе трогательную сказочную встречу с любящими родителями. В свитках про семьи земляных ничего не говорилось, но у ночных и морских точно были матери и отцы, и Глин не сомневался, что его сородичи живут точно так же.
Здесь никто не знает своего отца! А матери прогоняют своих детей с порога как случайных побродяжек.
Он горько вздохнул. Об этом тоже могла бы предупредить Зола, будь она жива. Сколько времени убито на пустые мечты!
Ореола дёрнула его за крыло.
– Пойдём, Глин.
Они снова вышли на тропу и двинулись назад мимо змеиных деревьев, грязевых луж и земляных башен. Дракончик шёл, понурив голову и волоча хвост. На каждое крыло, казалось, подвесили по валуну.
– Передайте Когтям, что уговор есть уговор! – крикнула вслед Рогоз. – Коровы по-любому наши!
– Хочешь ещё с кем-нибудь поговорить? – спросила радужная немного спустя. – Может, она врёт, и отец захочет увидеться?
Глин уныло покачал головой.
– Что толку? Здесь мне всё равно нет места.
Внезапно Ореола с шипением застыла на месте, потом скользнула в сплетение лиан, увлекая за собой Глина.
На площади в центре посёлка стоял большой песчаный дракон, брезгливо отряхивая испачканные грязью лапы. У него не хватало уха и части зубов. Перед песчаным стояли навытяжку двое земляных.
– Что? – заревел он, грозно оскалившись. – Не слышу!
– Я говорю, не видали мы таких! – повысил голос земляной.
– Точно? – прищурился гость. – Их четверо: земляной, радужная, морская и ещё одна, смахивает на песчаных.
Земляной задумчиво покрутил носом.
– Нет, таких бы сразу заметили. Морских и радужных тут отродясь не бывало.
Песчаный дракон с сомнением фыркнул.
– Ну ладно… Если вдруг появятся, мигом шлите гонца к королеве Огонь!
– Всё сделаем! – почтительно склонили головы земляные.
Ореола с Глином забились подальше в заросли, распугивая змей.
– Пора выбираться отсюда, – фыркнула радужная, когда дракон расправил крылья и поднялся в воздух.
– Я и забыл, что земляные на её стороне, – шепнул Глин. – Наше счастье, что Рогоз ничего не знает. Продала бы не задумываясь. – Что-что, а счастливым он себя совсем не чувствовал.
– Давай в обход! – Ореола скользнула к тростникам, тут же увязнув по уши в болотной жиже. – Фу-у-у!
Неподалёку из грязи показалась драконья морда, окидывая их подозрительным взглядом.
– Не забывай, что ты земляная! – прошептал он, бултыхнувшись следом за радужной. – М-м… грязь!
– М-м-м… здорово! – подхватила она не слишком убедительно, с трудом вытягивая из грязи свои изящные лапы.
Брести с радужной через трясину пришлось бы долго. Глин внимательно оглядел небо.
– Его нигде не видно, полетели!
Выскользнув на сухой островок, он вытащил Ореолу. Почистившись, насколько это было можно, и расправив крылья, дракончики взмыли над кронами деревьев. Слева вдали извивался речной рукав, и Глин свернул в ту сторону, показывая путь. Хватит с него Земляного королевства!
– Эй, дракончики! – раздался голос позади. – Стойте!
Глава 34
Охваченный паникой, Глин припустил вперёд. Ореола догнала его.
– Стой! – зашипела она. – Не то сразу поймут, что дело нечисто!
Разворачиваться и лететь назад очень не хотелось, но дракончик понимал, что радужная права.
Разглядывая незнакомцев, над верхушками деревьев парили пятеро драконов, но вблизи стало видно, что они ещё драконята, самый крупный чуть меньше Глина с янтарно-золотистыми глазами и свежей раной от когтей на хвосте, а самый мелкий – тот самый дракончик со ссадиной на носу, что таращился на них внизу.
– Что такое? – спросил Глин дружелюбно, как ни в чём не бывало. – Мы спешим, вообще-то.
Земляные переглянулись, потом большой спросил:
– Говорят, вы спрашивали про красное яйцо из кладки Рогоз.
– Да, верно, – кивнула радужная.
– А что с ним стало, не знаете? – нетерпеливо выскочил вперёд малыш. – Кто вылупился? Где он?
Глин хотел ответить, но Ореола пихнула его хвостом.
– А кто вы? – спросила она.
– Я Камыш, – представился большой, – а это Стерх, Фазан, Торф и Охр, – показал он по очереди крылом. Крошка Охр всё так же не сводил глаз с Глина, остальные с беспокойством поглядывали в небо.
– Я Глин, а она Ореола.
Фазан искоса взглянула на замаскированную радужную.
– Не земляное какое-то имя, – протянула она. Глин вздрогнул.
– Я его не выбирала, – спокойно пожала крыльями Ореола, покачиваясь на лёгком ветерке.
– Правда, что один из вас вылупился из того самого яйца? – спросил Камыш. – Мы все из той кладки, а он пропал.
– Братья! Сёстры! – Вне себя от радости, Глин бросился вперёд и взял Камыша за лапы.
– Я знал! Я знал! – завопил Охр, подпрыгивая в воздухе и едва не сбивая Торфа. – Говорил же, он похож на нас!
– Брат! Наконец-то! – Камыш расплылся в улыбке, от которой тепло охватило Глина до кончиков когтей. – Как нам тебя не хватало!
– Не просто брат, – заметила Фазан, – посмотри, какой он! Вот кто наш хранитель!
Улыбка растаяла, взгляд Камыша стал цепким и серьёзным.
– Так и есть, – кивнул он, хорошенько рассмотрев Глина.
Тот опять ничего не понимал. Разглядев внизу сухой островок, он показал туда.
– Давайте поговорим.
Новые родичи не могли поверить, что он так мало знает о жизни и обычаях земляных. Свернувшись тесной кучкой среди высокой болотной травы, они рассказывали, перебивая друг друга. Крошка Охр карабкался по переплетённым крыльям и хвостам и кувыркался в воздухе, то и дело перебивая.
Земляные откладывали яйца в тёплую грязь, окружая их камнями. Там они лежали в полной безопасности, так что драконихам совсем не приходилось о них беспокоиться. Появляясь на свет, дракончики даже не видели своих матерей. Первый вылупившийся, всегда самый крупный, помогал остальным выйти из яйца, разбивая скорлупу снаружи. Это было его первой задачей в жизни.
Услышав это, Ореола ахнула и дёрнула Глина за крыло.
– Ты понял? Понял? Наши воспитатели ничего не знали о земляных и подумали, что ты напал на нас! На самом деле ты просто помогал нам появиться на свет. Глин, ты понимаешь, что это значит? Ты никого не хотел убивать!
Такого блаженства Глин ещё ни разу не испытывал. Казалось, его переполняют тёплые летние облака. Кречет ничего не понимала, все взрослые ничего не понимали! Никакого убийцы, никакого злобного чудовища у него внутри нет, он создан совсем для другого! Его долг – защищать своих братьев и сестёр.
