Джорджия Бинг - Молли Мун останавливает время
— Куда мы поедем? — поинтересовалась Молли.
— Обратно в Голливуд. Я познакомлю вас с одним человеком.
Глава тридцать первая
Пещера в утесе позади хижины оказалась удивительным местом. Синклер Клетс с Эрлом провели Молли, Рокки и Петульку по узенькой тропинке в просторный зал, залитый зеленоватым светом. Вода в подземном озере десятифутовой глубины была такая прозрачная, что сквозь нее просвечивало чистое песчаное дно.
С влажного, подернутого зеленью потолка свисали сталактиты. Дальний конец пещеры замыкала бетонная стена с вделанной в нее дверью. Через несколько минут мощный лифт плавно возносил всю компанию сквозь каменную толщу утеса. Наверху их встретила стена, обитая замшей кремового цвета, и сверкающая стеклянная дверь. Синклер нажал кнопку на стене. Дверь скользнула вбок, и они очутились снаружи, возле бетонного бункера, в котором заключался лифт. Бункер был замаскирован под огромный валун.
Возле скалы стоял «Астон Мартин» Синклера Клетса. Зрелище было впечатляющее.
— Вон там — Гавайи, — махнул рукой Синклер. — Может быть, когда все закончится, мы возьмем у Праймо его личный реактивный лайнер и полетим туда.
— А мы что, и самолетами управлять научились? — спросила Молли и наморщила нос, пытаясь вспомнить уроки пилотажа.
— Нет, — рассмеялся Синклер. — Там будет пилот.
Петулька тявкнула на него, требуя скорее открыть дверцу машины. На вершине обрыва было ветрено, и морской бриз проникал под ее лохматую шерстку. Все сели в «Астон», Синклер включил зажигание. Мотор зарычал, как только что проснувшийся лев, и машина покатила вверх по извилистой огороженной дороге к верхнему краю обрыва. Вскоре они выбрались на автостраду.
— Это Тихоокеанское шоссе, — пояснил Синклер. — Оно тянется вдоль всего западного побережья Америки. Там, к северу, — он показал налево, — Сан-Франциско, потом Сиэтл, а дальше Канада. А там, — он махнул направо, — к югу — Малибу, Лос-Анджелес, и так до самой Мексики.
— Ух ты! — воскликнул Рокки. — А где мы сейчас?
— Это место называется Дюн-Бич. До Голливуда два часа езды, так что давайте поторапливаться.
«Астон Мартин» зашуршал шинами по асфальту.
— Если мы проезжаем Малибу, то нельзя ли по дороге навестить наших? — спросила Молли. Синклер покачал головой и переключил рычаг на самую высокую скорость.
— Прости, Молли. Рано. Сейчас они думают, что ты занята работой для вашего благотворителя. Мне пришлось загипнотизировать всех, чтобы они не тревожились за вас. Надеюсь, вы не возражаете. Все они живут очень хорошо. Но если вы сегодня встретитесь, то Праймо может узнать, что вы еще живы, а нам это ни к чему.
Молли усадила Петульку на колени, откинулась на синюю кожаную спинку и закрыла глаза. Она никак не могла прийти в себя. Девочка словно перенеслась вперед на машине времени, пролетела сквозь прозрачную трубу, где в пути мельком видела летние и осенние месяцы, но не успела как следует ощутить их. Вот, значит, как себя чувствуешь, когда тебя надолго загипнотизируют. Молли стало стыдно перед людьми, в чьих головах она хоть немного покопалась, — однако она не укоряла себя за то, что под гипнозом велела Нокману исправиться. Теперь он сильнее радуется жизни, разве не так? К тому же скоро весь ее гипнотизм выветрится, и он навсегда останется просто хорошим человеком.
— А как поживают Нокман и миссис Тринкелбери? Есть что рассказать? — спросила она,
— Еще как есть, — с улыбкой подтвердил Синклер и нажал на клавиши видеомагнитофона — Если хотите повеселиться, посмотрите на экран. — Под потолком замерцал маленький телеэкран, и, к удивлению Молли и Рокки, по нему поплыли кадры любительской видеосъемки.
Все приютские ребята устроили для мистера Нокмана и миссис Тринкелбери праздничный вечер. Микрофон успел записать конец речи, которую произносил Нокман.
— Теперь я наконетс понял, — сказал он. — Я понял, что шиснь прекрасна.
И все захлопали.
— Чей это день рождения? Нокмана? — спросила Молли.
— Нет, они празднуют помолвку мистера Нокмана и миссис Тринкелбери. Она состоялась в июле.
— Что-что?! — Молли и Рокки изумленно выпучили глаза.
— Вы уверены? — переспросила Молли. — И они… как это… влюблены друг в друга?
— Как голубки.
— Тьфу, — поморщился Рокки.
— Тем не менее, они счастливы, — заметил Синклер. Молли взглянула на Рокки.
— Надеюсь, он не втянет ее в преступную жизнь.
— Ни в коем случае, — заверил Синклер. — Насколько мне известно, этот парень от нее без ума и сделает все что угодно, лишь бы порадовать ее.
— Ну, если миссис Т, счастлива, то я тоже рада, — сказала Молли. — А как поживают остальные?
Синклер перемотал кассету вперед, В гостиной Джемма и Джерри устраивали представление для остальных приютских детей. Джемма пригласила Гизелу на сцену и сказала, что загипнотизирует ее. Молли и Рокки не верили своим глазам. Потом Джемма и Джерри в самом деле загипнотизировали Гизелу и внушили ей, что она находится на гребне высокой стены и что всякий раз, когда Джемма дует, стена качается. Гизела лежала пластом посреди сцены и цеплялась за пол, чтобы ее не сдуло.
— Но кто их научил? — спросил Рокки.
— Ты сам, — ответил Синклер. — Так сказать, косвенно.
— Я?!
— Да, — подтвердил Синклер. — Ты, по-видимому, сделал ксерокопию с книги по гипнотизму, и они нашли часть этой копии. Они научились неплохо изображать настоящих гипнотизеров.
— Но разве они гипнотизируют не по-настоящему? По-моему, они выступают блестяще!
— Не обманывайтесь. Гизела им подыгрывает. У Джеммы и Джерри нет никаких гипнотических способностей, я проверял. Зато они очень хорошо умеют дрессировать животных. Смотрите.
В той же комнате установили стол с миниатюрным гимнастическим залом. Там были крохотные горки и качели, колесики и карусели. На глазах у изумленных ребят Джерри демонстрировал, как его мышата съезжают с горки, качаются на качелях, кружатся на карусели. Они даже карабкались друг на друга и, как настоящие гимнасты, выстраивали маленькую мышиную пирамиду.
— Джерри умеет обращаться с мышами, — сказал Синклер, когда фильм подошел к концу. Петулька покосилась на экран и зажмурилась.
Дальше они ехали в тишине. Синклер сосредоточил все внимание на дороге, было заметно, что он взволнован. Он то набирал скорость, то замедлял ход, его пальцы нервно постукивали по рулю. Казалось, он вот-вот на что-то решится. Молли снова подумала, как нелегко ему, должно быть, предать родного отца. Потом Синклер, словно прочитав ее мысли, заговорил:
— Знаете, Праймо Клетс мне не родной отец. Он меня усыновил. Меня и Салли. — Он открыл шкафчик под «бардачком», внутри оказался маленький холодильник. Синклер достал оттуда банки с напитками.
— Усыновил?! — в один голос воскликнули пораженные Молли и Рокки, брови у них полезли на самый лоб. Петулька почувствовала, что от людей снова исходят волны удивления.
— Совершенно верно, — подтвердил Синклер и протянул Рокки банку воды. — Мы с Салли даже не родные брат и сестра.
Молли и Рокки не могли оправиться от потрясения. Оба были сиротами, и тема усыновления очень их волновала. Мало того, ни тот, ни другая ни разу не встречали за пределами приюта подкидышей и людей, которые были усыновлены, поэтому очень внимательно выслушали историю жизни Синклера.
Как выяснилось, сначала его и Салли усыновили владелец цирка с женой. Синклеру было четыре года, а девочке — пять. Дети словно попали в большую семью. Они были необыкновенно счастливы. Владелец цирка к тому же был гипнотизером и выступал на сцене. На беду, он оказался таким хорошим гипнотизером, что однажды попал в поле зрения Праймо Клетса. Тот увидел в нем угрозу и решил убрать с дороги. Он загипнотизировал циркача и его жену. Теперь они работают садовниками в Сорочьем поместье.
Маленькие Синклер и Салли стали жить у Клетса. Он окружил детей роскошью, неведомой им ранее, давал им все, чего душа пожелает. У них были миниатюрные автомобили, фантастические спальни, дом с кинозалом и бассейном, загородное имение с верховыми лошадьми, удивительные игрушки. Они проводили каникулы у моря, катаясь на яхтах и водных лыжах. Клетс нанял им домашнего учителя. «Когда вы вырастете, — говорил он, — то будете управлять моей империей». Когда Синклеру стукнуло десять, а Салли одиннадцать, Клетс начал учить их гипнотизму.
— Но, — с горечью в голосе произнес Синклер, — я возненавидел его с того самого дня, как он отобрал свободу у моих приемных отца и матери, циркачей. Я видел, насколько он бессердечен, и поклялся, что сделаю все возможное, чтобы у Клетса не было нужды гипнотизировать меня. Я хорошо играл свою роль. Делал вид, что люблю его, как сыну полагается любить родного отца. Но в глубине души я его ненавидел. Салли совершила ошибку. Она слишком часто спорила с ним. Праймо ее загипнотизировал. Но меня он гипнотизировать не стал. Ему было приятно думать, что хоть один человек на свете любит его не потому, что он ему это внушил под гипнозом. Но, как я уже сказал, я его совсем не любил. Наоборот.
