Дмитрий Емец - Планета Черного Императора
– Ха-ха, это была шутка! Пароль был введен верно, – сообщила система. – Не правда ли, у меня есть чувство юмора?
И двери лифта раздвинулись.
– Почему он нас не убил? – спросила девочка, на ватных ногах входя в лифт.
– Он и не собирался. Мы ввели правильный пароль. Просто роботы-охранники подкалывают друг друга, – еще не придя в себя, еле выговорил Костик. – Ты же слышала, как они ругались с ящером?
– Куда вас везти? – спросил лифт.
– В зал запуска программ… Вернее, не в сам зал, а куда-нибудь рядом с ним, – спохватился мальчик, вспомнив, что там сейчас ящер и три боевых робота. Если лифт остановится в зале, их сразу заметят.
– Пункт назначения указан неточно, – укоризненно сказал лифт. – Возле программного зала находятся два объекта: сокровищница и комната уничтоженных миров. Куда именно вас везти?
– В сокровищницу… – сказала Ирка, забрав у Костика аппарат-переводчик.
– Слушаюсь. – И лифт стартовал вверх по пневматической шахте.
Подъем занял всего несколько секунд, и вот они уже оказались в сокровищнице – большом просторном зале без окон, где на полу лежало множество золотых монет, алмазов, рубинов, изумрудов, еще каких-то невиданных камней и украшений с далеких планет, назначение которых было неведомо ребятам. Например, для чего нужен большой шар из синего камня, напоминавший просверленную бусину огромных размеров, или темная спираль, закручивающаяся подобно пружине?
Больше всего здесь было предметов и драгоценных украшений с Земли – жемчужных бус, ожерелий, браслетов, колье, золотых статуэток египетских и индейских богов и многого другого. Императора явно привлекало что-то к этой планете, ведь интерес к Земле и определенная связь с ее историей проявлялись и в архитектуре Черного Замка, и в формах роботов, и в том, как были обставлены покои дворца.
Костя вспомнил, что однажды, четыре тысячи лет назад[7], видел Императора в бинокль, и его уже тогда поразило, как он выделялся среди окружающих его ящеров, боевых роботов и туманных призраков, как не похож он был на остальных инопланетян и как, наоборот, много общего у него было с человеком, хоть совсем не хотелось так называть этого кровавого диктатора. Какие же превращения и какие скрытые от них завесой тысячелетий события должны были произойти, чтобы этот землянин, оказавшись в сотнях световых лет от своей планеты, вначале стал повелителем Вселенной, утопив ее в крови, а потом пожелал уничтожить и свой родной мир?
Впрочем, такие случаи в истории человечества уже были. Куда больше землян во все века истории предпочитали добиваться славы разрушением, а не созиданием, страхом, а не любовью и добротой.
Слушая, как звенят у них под ногами золотые монеты, путешественники подошли к стене, на которой висел большой ковер, увешанный старинным оружием и доспехами, а рядом стоял обыкновенный деревянный сундук. Очевидно, в нем и было самое большое сокровище Императора, потому что никаких других сундуков, сейфов, стеллажей или ящиков для хранения богатств в зале не было, а граненые алмазы в десятки карат валялись под ногами вперемешку с монетами.
По пути Ира не удержалась и примерила великолепную диадему, в центре которой, окаймленный мелкими изумрудами и рубинами, в золотой оправе в форме солнца сиял огромный сверкающий бриллиант. Девочке это украшение так понравилось, что она не хотела его снимать и сокрушалась только, что поблизости нет зеркала, чтобы полюбоваться диадемой.
– Ты так и будешь ее носить? – спросил Костик.
– Почему бы и нет? Мы же не в заколдованном царстве, где все клады обращаются в труху с первым лучом солнца, – фыркнула Ирка.
– Но она же чужая, Император украл ее у кого-то…
– Наверняка это было тысячу лет назад, а может, и больше, – пожала плечами девочка. – К тому же если нас схватят, то все равно убьют вне зависимости оттого, стащила я украшение или нет.
Подумав, что в чем-то она права, Костя и сам зачерпнул в карман пару пригоршней рубинов, хотя и понимал, что скорее всего в этом нет смысла. Они так далеко от родной планеты, что, даже если сумеют каким-то чудом остановить программу, едва ли смогут возвратиться домой. И даже если, как по волшебству, программа будет остановлена, неужели Император со своим звездным флотом не сумеет стереть планету в порошок, раз он настолько ненавидит Землю, что отправился наблюдать за ее уничтожением?
Но от всех этих унылых, безрадостных мыслей не было никакого проку, только тоска одолевала, и Костик снова вспомнил слова – на этот раз своей бабушки, – что, если слишком долго думать, лучше не думать вообще.
– Посмотрим, что у Императора в этом сундуке, – сказал он и, подойдя к нему, решительно поднял крышку.
Сундук не был заперт, хотя открытый замок болтался в кольце.
Ребята ожидали увидеть все, что угодно, но только не это: ларь был наполнен книгами – не фотокристаллами, не дискетами, не лазерными дисками с записью, не мини-компактами, не какими-либо другими современными механизмами, которые наверняка освоила любая технически преуспевшая цивилизация и которые уже во множестве появились и на Земле в конце XX века. Здесь были самые обыкновенные земные книги, в разных переплетах или вообще без них, многие ветхие и неоднократно читанные. В сундуке хранилась библиотека Императора – те избранные произведения, которые он собирал на протяжении последних двух с половиной тысяч лет.
Здесь были и старинные свитки на пергаменте, записи Калигулы и доносы эпохи Нерона, и папирус, на котором палочками отмечались отрубленные головы, труд какого-то полуграмотного деревенского палача, и дневники Наполеона, и «Майн кампф» Гитлера, и «Так говорил Заратустра» Ницше, и современная философия Кьеркегора, утверждавшая, что все тщетно и все в этом мире держится на боли и страхе, и другие философские и исторические сочинения, связанные в основном с деятельностью всевозможных тиранов и деспотов вроде Сталина, Тамерлана или римского императора Тиберия.
Костя открыл одну из книг, взглянул на первую страницу и вздрогнул. На ней ручкой размашистым почерком было написано: «Координатору, моему учителю, с признательностью от ученика. Иосиф Сталин». Мальчик, начиная уже о чем-то догадываться, раскрыл другую книгу, и на титуле, как он и ожидал, тоже было посвящение на немецком языке с подписью: «Адольф Гитлер». И все остальные книги и свитки от основания истории на языках всех народов были подписаны одному Координатору, который, очевидно, давно уже развивал на Земле свою самую бурную деятельность.
Именно такие сочинения привлекали в основном интерес Императора, и, вероятно, с их помощью он пытался оправдать свои деяния и не казаться самому себе неудачником, одиноким изгоем.
Наличие этих книг, привозимых с Земли в разные эпохи, доказывало, что диктатор все эти годы внимательно следил за историей планеты, за всеми происходящими на ней войнами и катаклизмами и сам активно влиял на ее историю.
– Как ты думаешь, эти сокровища они тоже ему подарили? Сталины, Гитлеры, Калигулы, Батый… Все эти убийцы? – спросила Ирка, кивая на россыпь золота на полу.
– Наверное, да, – сказал Костик.
– Тогда и моя диадема тоже от них… Если так, то я не хочу ее носить, она вся в крови. – И девочка, брезгливо сорвав, бросила украшение в сундук прямо на книги.
Рядом у стены – Костик заметил их только сейчас – стояли большие песочные часы, и песок из верхней чаши неторопливой, но непрерывной струйкой перетекал в нижнюю. Песка наверху оставалось не больше трети, а это означало, что большая часть времени, отпущенного Императором планете Земля, уже прошла.
Глядя на эти часы, Ира неожиданно поняла значение выражения «время истекло» – речь здесь, несомненно, шла о песочных часах, о песке, ибо только он мог истечь, как это сейчас и происходило.
– Нужно спешить, не стоит здесь задерживаться, – сказал Костя.
Они подошли к бронированному люку, ведущему в соседний зал Черного Замка, и осторожно заглянули в вентиляционные отверстия, просверленные рядом с люком.
На противоположной стене соседнего зала был большой плоский экран, возле которого, явно скучая, прохаживался ящер и спорил с тремя боевыми роботами, которые безропотно соглашались со всем, что бы он ни говорил. Крюк – видимо, со свойственной всем его сородичам нетерпимостью (вспомним хотя бы Драгля и Хрюка) – нарывался на драку, чтобы как следует помахать своим хвостом, а роботы, наоборот, делали все возможное, чтобы избежать побоища. Они хорошо помнили, какие вмятины остаются после удара хвоста этой громадины и как трудно их потом выправлять.
Поэтому, когда ящер, явно провоцируя их, говорил: «Сейчас ночь!», что было заведомой ложью, роботы хором соглашались: «Да, сейчас ночь!», а когда Крюк возмущался: «Чего вы врете! Сейчас же день!», роботы отвечали: «Как мы сами могли этого не заметить? Действительно, день!», и ящер опять лишался повода для ссоры.
