Йон Колфер - Артемис Фаул
Он еще долго просидел бы вот так, в прострации, совершенно отрешившись от происходящего, но тут парадная дверь взорвалась, и особняк содрогнулся до самого своего основания. А такое кого угодно приведет в чувство.
– Перемычка установлена, сэр. – Перед временно исполняющим обязанности главнокомандующего приземлился один из его спрайтов.
Дубин кивнул.
– Вы уверены в ее надежности, капитан? Очень не хотелось бы, чтобы тролль вырвался на волю.
– Не волнуйтесь, сэр. Тролль там, как у гоблина за пазухой. Ни один пузырек воздуха не проникнет сквозь уплотнение. Даже если червяк-вонючка пер…
– Очень хорошо, капитан, – поспешно перебил его Дубин, обрывая начатое сравнение.
Клетку рядом с ними тряхнуло так сильно, что она чуть не сверзилась с платформы.
– Пора выпускать нашего малыша, майор, да побыстрее. Не то всю следующую неделю мои парни будут отскребать дерь…
– Прекрасно, капитан, замечательно. Ради всех богов, взрывайте уже.
Поспешив укрыться от взрывной волны за надежным щитом, Дубин ввел в свой мини-«ноутбук» памятку следующего содержания: «Напомнить спрайтам, чтобы следили за своим языком. В конце концов, я теперь у них майор или кто?»
Капитан спрайтов, любитель забористых выражений, повернулся к водителю платформы на воздушной подушке:
– Давай, Цып. Срывай эту фигову дверь с петель к чертовой матери!
– Есть, сэр. Сорвать, гм, дверь к чертовой матери. Вас понял.
Дубин поморщился. Завтра надо будет устроить общее собрание. С утра пораньше. К тому времени он станет полноправным командующим Корпуса, а не каким-то там временно исполняющим. Три желудя на эмблеме приведут в чувство любого. Ух, он им покажет…
Платформа была надежно защищена кварцевым стеклом, но Цып все же не упустил возможности покрасоваться и гордо нацепил на нос специальные, противошрапнельные очки. Очки были полный отпад. Девчонкам нравились. По крайней мере, водителю казалось, что им, девчонкам, они, очки, нравятся. Со стороны он видел себя отважным воином с суровым и волевым лицом. Со спрайтами такое бывает, те еще разбиватели и покорители женских сердец. Думают, будто пара крыльев решает все. Впрочем, любовные разочарования Цыпа Треплоу – это, опять-таки, совсем другая история. Ну а нам он нужен только для того, чтобы торжественно нажать кнопку на пульте и тем самым произвести взрыв. Что он и сделал – с суровым и волевым лицом.
Две дюжины управляемых зарядов взорвались где положено и вытолкнули куда положено две дюжины цилиндров из особого сплава, придав им скорость более тысячи миль в час. При столкновении с преградой каждый из цилиндров разнес в пыль область непосредственного контакта плюс пятнадцать сантиметров вокруг. В результате «эта фигова» дверь тут же слетела со своих петель «к чертовой матери» (цитируя слова капитана).
Не успела осесть пыль, как несколько полицейских бросились к небольшой лебедке. Подняв в клетке перегородку, они принялись колотить по стенкам дубинками, выгоняя тролля наружу.
Дубин выглянул из-за своего щита.
– Все чисто, капитан?
– Секундочку, майор. Цып! Как там у нас дела?
Цып посмотрел на монитор.
– Он двигается. Стук его пугает. Ага, показались когти. Ну и ну, какой крупный малыш. Не хотел бы я оказаться на месте той девчонки, которую мы спасаем.
Дубин вдруг почувствовал слабый укол совести – но сразу же задушил все сомнения на корню, представив следующую сладостную картинку: как он, Дубин, опускается в бежевое бархатное кресло Совета.
Клетка заходила ходуном, и Цып едва удержался на своем сиденье. О да, он, Цып Треплоу, великий наездник…
– Что там, Цып?
– Малыш пошел. Ну, ребята, готовьтесь к бою! Есть у меня такое чувство, что сейчас кое-кто будет звать на помощь.
Дубин к бою готовиться не стал. С такой ерундой вполне справится рядовой состав.
Ну а исполняющий обязанности главнокомандующего – слишком важная персона, чтобы подвергаться ненужному риску. Нет, он должен помнить о благе народа и оставаться за пределами зоны боевых действий.
Дворецки бежал, перескакивая через четыре ступеньки сразу. Невероятно, но слуга впервые бросил своего господина в столь ответственный момент. Хотя иначе он поступить не мог, ведь Джульетта – его родная сестра, а с малышкой явно стряслось что-то серьезное. Эта коварная эльфийка как-то ее околдовала, и теперь Джульетта сидит в подвале и над чем-то все время хихикает. Дворецки опасался самого худшего. Он не представлял, как будет жить дальше, если с Джульеттой что-то случится.
По его бритой голове обильно струился пот. Контроль над ситуацией был практически потерян. Особняк обложили спецвойска волшебного народца, время было остановлено при помощи какого-то волшебства, а теперь еще заложница вырвалась на волю и бродит тут как у себя дома. Ну что, скажите на милость, он, Дворецки, может сделать? Для охраны политика самого низкого ранга и то необходимо иметь команду как минимум из четырех человек, а здесь приходится работать чуть ли не в одиночку… Он протопал по коридору к комнате, совсем недавно служившей тюремной камерой для капитана Малой. Джульетта лежала на кровати и полными восторга глазами буравила бетонную стенку.
– Ты что это тут делаешь? – задыхаясь, спросил он и натренированным движением выхватил девятимиллиметровый «Зиг Зауэр».
– Тихо, ты, горилла неповоротливая. – Сестра едва удостоила его взглядом. – Выступает сам Луи Машина Любви. Я думала, он настоящий силач, а оказывается… В общем, я бы его легко…
Дворецки в недоумении заморгал. Несет какую-то чушь. Ну точно, околдовали.
– Пойдем. Нас вызывает Артемис. Джульетта ткнула наманикюренным пальчиком в стену.
– Ничего, подождет. Идет схватка за титул чемпиона всех континентов. А у Хогмана на Луи зуб. Луи слопал его любимого поросенка.
Слуга внимательно посмотрел на стену. Самая нормальная стена, бетон и бетон. А времени на то, чтобы разглядывать бетон, у него не было.
– Ну все, хватит уже, пошли, – проворчал он и перебросил сестру через плечо.
– Не-е-ет! Ты, жиртрест! – заголосила Джульетта, молотя по спине старшего брата крохотными кулачками. – Только не сейчас! Хогман! Хогма-а-ан!
Не обращая внимания на ее вопли, Дворецки большими скачками припустил вон из комнаты. Кто такой, черт возьми, этот Хогман? Наверное, какой-нибудь из ее школьных дружков-приятелей. Пусть только попробует сюда нос сунуть…
– Дворецки? Возьми трубку, – раздался вдруг из рации голос Артемиса.
Дворецки переместил сестру поближе к шее, чтобы дотянуться до пояса.
– Леденцы! – рявкнул его хозяин.
– Что-что? Сэр, мне, видимо, показалось, но вы…
– Э-э… Я хотел сказать – срочно убирайся оттуда. В укрытие! В укрытие, Дворецки!
В укрытие? Услышать подобное выражение из уст господина Артемиса? Дворецки недоверчиво покачал головой. Это все равно как если бы в шкатулку с фамильными драгоценностями вдруг затесалась какая-нибудь дешевая бижутерия.
– Я должен проследовать в укрытие?
– Да, Дворецки. В укрытие. Я подумал, что с помощью примитивных выражений быстрее достучусь до твоих мыслительных функций. Но, видимо, ошибся.
Вот это уже больше похоже на Артемиса. Дворецки обвел взглядом прихожую в поисках чего-нибудь хоть отдаленно похожего на укрытие. Выбор был не велик. В стенной нише стояли средневековые доспехи. Слуга шустро нырнул за спину рыцаря четырнадцатого века, вооруженного булавой и копьем.
– Думаешь, самый крутой? – Джульетта постучала по кирасе пальцем. – Да я тебя одной левой.
– Тихо, – прошипел Дворецки.
Затаив дыхание, он прислушался. У парадной двери что-то шуршало. Что-то большое. Дворецки высунулся из ниши, чтобы хоть одним глазком глянуть, что происходит…
И как раз тут дверь взорвалась. Хотя этот простой глагол вряд ли достоверно описывает происшедшее. Дверь даже не взорвалась, она разлетелась в пыль. Дворецки однажды уже видел нечто подобное, когда землетрясение силой в семь баллов разрушило поместье колумбийского наркобарона за несколько секунд до того, как он, Дворецки, должен был его подорвать. Впрочем, сейчас все произошло куда аккуратнее. Взрыв был локальным. И очень профессионально исполненным. Классическая тактика борьбы с террористами. Сначала точечный удар, главное – шума и дыма побольше, а потом, пока противник сбит с толку, начинается штурм. Ничего хорошего ждать не приходилось. В этом он был уверен. И оказался прав.
Клубы пыли неторопливо осели, выкрасив тунисский ковер в мышиный цвет. Мадам Фаул пришла бы в ярость, увидев подобное безобразие. Все инстинкты подсказывали, что надо уходить. Пробежать зигзагом по первому этажу и подняться наверх. Пригибаясь как можно ниже, чтобы не стать легкой мишенью. Сейчас как раз подходящий момент, пока не улеглась пыль. В любую секунду из дверного проема засвистят пули, и Дворецки совсем не улыбалось застрять на нижнем этаже.
