С. Гроув - Смертельный туман

Нош вскинул голову, нетерпеливо хрюкнул.

– Да, Нош, именно так ты и говорил, но, прости, временами ты выражаешься довольно расплывчато, – ответил Вещий.

Затем подставил руки и помог Софии вскарабкаться на лосиный хребет.

– Так ты понял, где это место?

Горькослад занял место у нее за спиной. Нош привстал сперва на колени, потом – во весь рост.

– Да, понял. Нам нужно в Оукринг, что у берегов Жуткого моря.

– Это далеко?

– Дня четыре ехать. Если погода не слишком помешает…

Нош снова хрюкнул, возвращаясь на дорогу.

– Прости, прости, – усмехнулся Горькослад. – Никто и не думал сомневаться в твоем проворстве. Ты прав: три дня!

23

Разгон облаков

9 августа 1892 года, час неизвестен

В Индейских территориях прибор называется «зерцалом погоды», в Новом Акане – «зерцалом бурь». При всем сходстве задач они разительно отличаются от погодных барометров, используемых в Бостоне. «Зерцало бурь» представляет собой что-то вроде округлого горшочка с длинным изогнутым отростком. «Зерцало погоды» – стеклянная слезка, имеющая свойство проясняться, туманиться и становиться матовой в зависимости от изменений погоды. Мне даже случилось видеть, как в преддверии ливня в одной из них появились выпоты влаги.

Миновав сельские угодья, окружавшие Соленый, дорога углубилась в холмы. Поля, засаженные клевером, кукурузой, пшеницей, овсом, уступили место некошеным цветущим лугам и перелескам. Над головами понемногу собирались белые облака. Нош двигался ровным шагом, чуть кивая увенчанной рогами головой. За все долгое утро они не встретили на дороге ни единой живой души.

София не могла отделаться от беспокойства за Златопрут и других своих спутников. «Златопрут прислала мне знак, – твердила она себе. – С ними все хорошо. Небось сумеют о себе позаботиться. Что за глупость думать, будто они без моей помощи пропадут!»

Совсем покончить с сомнениями не удалось. Оставалось довериться авзентинийской карте и водительству Максин. Как-никак пророческая карта благополучно провела ее через океан, указала, как спасти саму Авзентинию. Уж верно, и сейчас направит куда следует?..

Между тем путешествовать с Ношем и Горькосладом оказалось попросту здорово, хотя почти никаких вещей они с собой не везли. Нош отлично знал дорогу, Горькослад с неослабным вниманием следил за всем, что их окружало. Он по-прежнему утверждал, будто неспособен считывать мысли, но Софии упорно казалось, что именно этим он все время и занимался, временами угадывая ее помыслы прежде ее самой. Он протягивал флягу еще до того, как она почувствовала жажду. Просил Ноша остановиться, и тогда только она понимала, что успела устать.

– Это верный путь, – сказал он, когда тропа превратилась в темноватый тоннель, перекрытый густыми ветвями. – Я много раз здесь проезжал.

– Спасибо, что предупредил, – отозвалась София.

«Наверно, почувствовал, что мне стало не по себе. Откуда еще он мог знать, что я усомнилась, туда ли мы едем?» Уж верно, тут не обошлось без его особых способностей: зря ли он мысленно беседовал с Ношем, прислушивался к голосу клима… А может, Горькослад инстинктивно улавливал малейшие знаки от всего живого, что его окружало?.. «Должно быть, это связано с существами, не ведающими времени», – сказала она себе.

– Златопрут называла тебя тучегонителем, – проговорила она вслух, оглядываясь через плечо.

– Верно. У нас вся семья такая.

– И это значит, что у вас чувства времени нет, – сказала София.

Горькослад слегка улыбнулся:

– Конкретно такое определение у нас не в ходу, но, полагаю, и так можно сказать. Мы же говорим: «Разгонять облака времени». Вот почему в среде элодейцев мы известны как тучегонители. А сам я вижу дело так: я могу изгибать нечто такое, что для прочих людей является жестким и неподатливым. Представь, каково бы пришлось людям, утратившим способность сгибать колени. Не очень-то побегаешь, правда? А мы, тучегонители, умеем «сгибать» время. Так гораздо проще сквозь него плыть.

Глядя вперед, София улыбнулась сравнению:

– Значит, быть тучегонителем – все равно что парой лишних коленок обзавестись?

– Почему нет, – рассмеялся Вещий.

– Верно. Я на это никогда в таком ключе не смотрела. – София помедлила. – Понимаешь… у меня тоже это есть. Свойство, которое я с детства привыкла называть «сломанными часиками». Последнее время я стала иначе к нему относиться. Златопрут сказала, что такое качество роднит меня с вами – тучегонителями.

– Очень может быть, – задумчиво проговорил Горькослад. – Я это заметил в тот же миг, как мы тебя на вокзале нашли.

Он снова предвосхитил ее вопрос.

– Но каким образом?..

– Трудно объяснить. Я как заглянул тебе в глаза, так и увидел, что ты разом просматриваешь множество разных вариантов, разных возможностей. Ты, несомненно, растягивала время. Туман крайне затрудняет приведение мыслей в порядок, но если уж ты сумела сделать это, даже как следует надышавшись, – похоже, ты впрямь способна «разгонять облака»…

София поразмыслила над услышанным:

– Значит, вот каким образом ты умудряешься все замечать? Тоже время растягиваешь?

Горькослад не ответил. Краем глаза София рассмотрела его лицо: он тоже задумался.

– В каком-то смысле да, – проговорил он медленно. – Но не только, вернее, не столько. – Он негромко рассмеялся. – Забавно: я никогда не пытался истолковать это словами, поскольку мы все просто знаем. Но дай-ка попытаюсь!..

София ждала, и он заговорил снова:

– Растяжение времени – лишь первый шаг. Он как бы дает тебе пространство для маневра. Следующий шаг – умение особым образом использовать дарованное пространство.

Нош остановился. Путники добрались до неглубокого ручья, журчавшего среди замшелых камней.

– Нош хочет, чтобы мы починили переправу, – сказал Горькослад, соскакивая на землю.

Он протянул руку Софии, но она по его примеру перекинула ногу и сама съехала с лосиной спины.

– Нужно положить на место вон те бревна. – Горькослад указал на несколько березовых жердей, уложенных прошлым путешественником и съехавших в воду.

Ступив в ручей, Вещий стал вытаскивать жердь. София принялась помогать.

– Представь, что тебе отведен час на то, чтобы к кому-нибудь присмотреться, – не прекращая работы, продолжал Горькослад. – Все, что от тебя требуется, – наблюдать за людьми и делать выводы о том, чем они заняты. Ты успеешь немало узнать, верно? Даже если ты и не самый наблюдательный из людей!

– Верно подмечено…

– А если тебе дадут год на то, чтобы слушать деревья, ветер и дождь? Их голоса, сплетения звуков… Тоже небось массу всего выяснишь о том, как они живут!

– Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду!

София положила последнюю жердь вплотную к остальным и выпрямилась, вытирая ладони о потасканную дорожную юбку.

– Примерно таким образом тучегонитель, – сказал Горькослад, быстро ополаскивая лицо водой из ручья, – и создает пространство, о котором я говорил. Создаешь час – и употребляешь его на то, чтобы за кем-нибудь подробно понаблюдать. Сколько всего узнать можно! Или создаешь целый год – и вникаешь в жизнь деревьев и ветра. А с точки зрения обычного человека проходят мгновения. Вот людям и кажется, что мы некоторым чудесным образом все видим, все знаем, хотя на самом деле секрет лишь в особом обращении со временем. В том, чтобы нужным образом его растянуть и, войдя внутрь замершего мгновения, сделать необходимые наблюдения.

Горькослад сплел пальцы, подсаживая Софию обратно на спину рогатого скакуна.

– Готов мостик, Нош, – сказал он, устраиваясь у девочки за спиной.

Лось благодарно хрюкнул и вошел в прохладную воду, с удовольствием поглядывая на обновленную переправу.

– У него невероятная склонность заботиться о других, – пробормотал Горькослад, обращаясь к Софии. – Я столько мостиков за последний месяц поправил, что уже и не сосчитать!

Она с улыбкой похлопала Ноша по шее:

– Какой же ты добрый…

– Это не он добрый, а я! – возразил Горькослад. – Нош небось ни разу мне не помог!

Лось повернул громадную голову и холодно уставился на юношу. София рассмеялась.

– Вообще-то, я думал, ты уже знаешь, как это делается, – продолжал Вещий. – Раз уж смогла прочесть карты, которые мне показывала…

София в смущении покачала головой:

– Я… это само как-то случилось. Я просто заснула, держа рог в кулаке, и увидела воспоминания во сне. Никакого умения не понадобилось.

– Ага, теперь ясно, – сказал Горькослад. – И нечего тут стесняться, – добавил он, заметив реакцию Софии, хотя она смотрела в другую сторону. – Я тебя научу, как делать то же самое наяву.

– Я видела кое-что в одном воспоминании Ноша, – помедлив, проговорила София. – Долину, группу деревьев… Туда входили два человека. Ты называл их скорбящими…