С. Гроув - Стеклянная карта

Путь до станции занял целую вечность, но наконец состав замедлил ход. Здесь они уже останавливались перед рассветом. Над дверью маленького вокзала покачивалась деревянная вывеска: «Раундхилл». София и Тео переползли в хвостовой конец вагона и спустились по лесенке.

14. Передовая эпоха

23 июня 1891 года: Шадрак в плену (день 3-й)

Среди хаоса, воцарившегося после Разделения в политической жизни общества, партия Защиты проявила едва ли не наибольшую стойкость. Основанная на философии, изложенной Мэри Уоллстонкрафт в ее знаменитой работе «В защиту прав женщин», эта партия бескомпромиссно и весьма успешно отстаивала права прекрасного пола. Вероятно, не случись Разделения, усилия партии Защиты столкнулись бы с большим сопротивлением. Однако во всеобщей сумятице ей удалось завоевать позиции, которые в дальнейшем так и не были оспорены. Право голоса положило начало продвижению женщин во всех областях жизни: вскоре деятельные дамы добились места в парламенте, возглавили крупные предприятия, ректораты университетов и заняли прочие руководящие посты.

Со времени своего похищения Шадрак очень мало спал по ночам. Ему давали воду и немного еды, но он не чувствовал никакого вкуса – во рту постоянно ощущался тот деревянный брусок. Сырая древесина, пропитанная чужим страхом, оставила такое жуткое послевкусие, что его ничем нельзя было уничтожить. Проволочки не порезали ему лицо, но во второй раз испытывать свою удачу Шадраку не хотелось. Что-то подсказывало: в особняке Бланки и помимо «шапочки» всяких ужасов хватало…

Из помещения бывшей церкви его перевели в высокую башенку. Комнатка с низким потолком, по всей вероятности, служила раньше кладовкой. Вся обстановка ограничивалась умывальником и ободранным одеялом. Узенькое, только руку высунуть, окошечко выходило на подъездной круг у крыльца. Шадрак пытался следить за ходом времени, силясь отделаться от давящего чувства, вызванного окружением каменных стен, и воспоминаний о разговоре с Бланкой.

Стало быть, это она уничтожила Карлтона, оставив от него лишь пустую оболочку. Каким образом – Шадрак пока еще не понял. Зато было ясно: угрызения совести эту женщину нисколько не обременяли. Если она захочет, то с легкостью учинит то же самое и над ним. При этом Шадрак был убежден, что помогать ей в поиске Карты Всех Карт ни под каким видом нельзя. Усилием воли он отодвигал скорбь по бедному Карлтону в закоулки сознания, заставляя себя сосредоточиться на насущных вещах.

Он должен был любым способом помешать Бланке добиться успеха.

Потому-то он плохо спал по ночам: все думал, как остановить эту женщину. К сожалению, сконцентрироваться не удавалось. Особняк наполняли очень странные звуки. Временами Шадрак слышал некий воркующий плач, далекий и бестелесный, который раздавался на фоне резкого скрежета: что-то непрерывно и визгливо скрипело, точно шкив или плохо смазанное колесо. Казалось, в воздухе сплетается тонкая, едкая паутина звуков, мешающая и размышлять, и спать. Она никуда не девалась даже после того, как все замолкало: Шадрак и в тишине продолжал слышать и скрип, и плач.

На вторую ночь плена дверь комнаты открыл один из големов. Он поставил на пол чашку воды, положил горбушку черствого хлеба.

– Не подскажете, что это за звук? – осведомился Шадрак.

Он сидел на дощатом полу, прислонившись к стене и вытянув пострадавшую ногу, покрытую синяками.

– Какой звук? – удивился вошедший.

– Скрипит что-то, – пояснил Шадрак.

Голем постоял молча, осмысливая вопрос. На рассеченном шрамами лице отражалась работа неповоротливого ума. Потом наконец в глазах блеснул тусклый огонек понимания.

– Тачка, – произнес он.

– Тачка? А что на ней возят?

– Песок, – как о чем-то вполне очевидном, ответил голем.

– А песок для чего? – решил уточнить Шадрак.

– Для песочных часов.

Глаза голема погасли, словно упоминание о песочных часах оборвало его умственную деятельность. Он шагнул прочь и захлопнул дверь прежде, чем Шадрак успел спросить о чем-то еще. Скрип снаружи продолжился – пилой по натянутым нервам пленника.

Занялось третье утро, прохладное и серое. Шадрак смотрел в узкое оконце, наблюдая за суетой, в которой угадывалась подготовка к поездке. Шадрака доставили сюда на особом поезде, шедшем явно вне расписания; это наводило на мысли о могущественных связях Бланки в одной из железнодорожных компаний. В самом деле, персональная ветка, на рельсах – частные вагоны с эмблемой песочных часов… Големы-нигилизмийцы несколько часов подряд таскали какие-то грузы. Приближался полдень, когда двое из них открыли дверь и вывели Шадрака из комнаты.

Он не сопротивлялся. У него едва хватало сил держаться на ногах. Сперва он решил, что его поведут к поезду, но големы направились длинными каменными коридорами куда-то вглубь здания.

Глазам Шадрака впервые предстали предметы искусства и исторические реликвии, которыми, оказывается, битком набит был особняк. Картины, тканые шпалеры, статуи, всевозможные культурные артефакты – Бостонский музей не шел ни в какое сравнение.

– Тинторетто… – простонал пленный картолог, уже не зная, что хуже: боль в ноге или зрелище шедевра, спрятанного от мира.

Что до големов, они не обращали на баснословные сокровища никакого внимания: знай себе тащили Шадрака с одной лестницы на другую, все время вниз, и наконец достигли сводчатого коридора, который и вывел их прямо за алтарь бывшей церкви.

В центре помещения ждала Бланка.

– Шадрак, – негромко проговорила она, словно не замечая его растерзанной одежды и бледного, осунувшегося лица, – скоро мы с вами отправимся в путь. Предстоит очень срочное дело… вы даже не представляете, насколько срочное… А время на исходе. Однако куда именно мы поедем, зависит целиком и полностью от вас. – Она помедлила, словно в нерешительности. – Я знаю, с каким неодобрением вы на данный момент относитесь к моему плану, и вполне понимаю: вам требуется побудительный стимул, чтобы помочь мне в поисках Карты Всех Карт.

– Мягко сказано: с неодобрением, – отозвался Шадрак.

Бланка приблизилась. Она была в шелковом сером платье, шуршавшем при каждом движении. Рукой в перчатке она легонько тронула картолога за плечо.

– Сейчас я все объясню, и вы измените свое мнение, – словно не услышав сказанного им, проговорила она.

И указала ему на большую карту Нового мира из телячьей кожи, пришпиленную к деревянной столешнице. На ней замысловатым узором были выложены кучки песка – черного, орехово-коричневого и белого. В южной части континента россыпь белого песка покрывала до сих пор не разведанные территории, по старой памяти называемые картологами Огненной Землей. Белое пятно вытягивалось к северу и граничило с Поздней Патагонией.

– Известно ли вам, – спросила Бланка, – какая эпоха сейчас царит здесь, на окраине полушария?

Шадрак устало покачал головой:

– Сюда еще не удалось добраться ни одной экспедиции.

– Там ледниковый период. Как на севере, в Доисторических Снегах, только другой.

– С чего вы взяли? – мгновенно насторожился Шадрак.

– Я там побывала.

– Каким образом? – спросил он недоверчиво. – Я знаю немало исследователей, которые снова и снова пытаются пробиться от Кселы на юг, но раз за разом вынуждены отступать.

– Технические подробности сейчас не столь важны, – сказала она. – Просто поверьте: там льды. Актуальнее другое: Великое Разделение произошло совсем не так, как вам представляется. Вы полагаете, что земля как материальная сущность отъединилась от времени, после чего как бы вновь срослась с ним, случайным образом разграничив эпохи.

– Ну… в общих чертах – да.

– Что ж, начало процесса было именно таково, – подтвердила Бланка, пальцем в перчатке обводя карту. – Однако завершилось Разделение совершенно иначе. Несколько десятилетий линии разграничения – зажившие шрамы – оставались неизменными. Сейчас они опять пришли в движение.

Шадрак смотрел на нее, не пытаясь скрыть ни изумления, ни скепсиса. Потом сказал:

– Поясните, пожалуйста.

– Все очень просто. Границы эпох начинают меняться, – ответила она, и ее палец указал в сторону Нового Запада. – Вероятно, вы редко выбираетесь далеко на север, поэтому и не знаете, что в некоторых местах Доисторические Снега начали стаивать: туда распространяется Новый Запад. Именно так, – проговорила Бланка с нажимом, отметая возможные возражения. – Земельный надел, где стоит этот дом, некогда был покрыт слоем льда. Потом ледник отступил, воздух прогрелся, выросли деревья… Появились люди, рожденные в вашей эпохе. Сейчас процесс идет решительно и неуклонно. Снег исчезает, уступая место новым штатам, современным Новому Западу…