Александр Бачило - Пленники черного метеорита
И он указал на аккуратный четырехэтажный корпус портовой гостиницы, в которой они вчера поселились.
– Так чего же мы тут сидим?! – воскликнула Зойка. – Нас ведь дома ждут! Вперед!
Я только теперь понял, что произошло. Поначалу, когда созданный мною мир вдруг вышел из подчинения, когда на месте равнин поднялись горы, когда в окрестностях моего жилища стали появляться отвратительные чудовища, а в селениях запылали пожары войны, сознаюсь – я испугался.
Оказавшись бессильным перед страшными чудесами, обрушившимися на меня, я решил было, что неведомые создатели Черного Метеорита подстроили мне коварную ловушку. Сначала они изучали меня, позволяя творить собственные модели, а теперь сами приступили к экспериментам. Однако, понаблюдав подольше за происходящими изменениями, я пришел к выводу, что все гораздо проще. Просто кто-то посторонний вошел в контакт с Метеоритом, проник в мой мир и сразу же стал вносить в него изменения.
Впрочем, судя по распространяющемуся вокруг хаосу, человек этот вряд ли представляет, куда он попал и что с ним происходит. А раз так, значит, он не знает, и как выбраться отсюда. Нужно как можно скорее разыскать его и все объяснить, пока он не наломал дров или вовсе не погиб от лап и клыков своих же монстров…
Искать. Именно этим я сейчас и занимаюсь. Но попробуйте найти единственного живого человека в постоянно меняющемся мире, среди тысяч образов, созданных его, да и вашим, вдобавок, воображением. Единственное, что мне пока удается, – это растягивать время (выражение, имеющее здесь буквальный смысл). Думаю, что минуты незнакомца примерно равны сейчас моим дням, но разница эта все быстрее уменьшается по мере нашего сближения. Впрочем, наблюдаемые нами порознь события имеют одинаковый темп как для меня, так и для него.
Я отправляюсь на поиски и впечатления каждого дня буду очень коротко заносить сюда же, в записную книжку. Надеюсь, эти поиски не окажутся бесплодными и меня не подведет принцип, которым я руководствуюсь: основные события должны разворачиваться вблизи нужного мне человека и при его участии…
Итак, день первый.
Эволюции крупных стад различных чудовищ приобретают все более упорядоченный характер. Все они с яростным ревом движутся теперь в одном направлении, как будто направляются на завоевание новых земель. В воздухе замечено появление организованных стай крылатых существ, вооруженных какими-то нехитрыми орудиями.
День второй.
Сегодня я добрался до обширных людских поселений. Все они взбудоражены, как огромный муравейник. Люди объединяются для совместного отражения воздушных и наземных атак чудовищ, но силы явно не равны. Все ждут подхода регулярных частей.
День третий.
Я попал под всеобщую мобилизацию и направлен в отдельную истребительную центурию ездовым (ну и воображение у парня – полнейшая мешанина!). Дело принимает скверный оборот. Готовится грандиозное сражение, исход которого весьма неопределен. Среди чудовищ появились огромные, плюющие огнем твари, совершенно неуязвимые для обычного оружия. Летающие существа (их называют нетопырями) применяют в бою стрелы, пробивающие кожаные панцири солдат.
Выполнение моей главной задачи становится теперь все более сложным. Боюсь, что… Не хочется об этом думать, но всякое ведь бывает. Если со мной что-нибудь случится, может быть, хотя бы эта записная книжка попадет когда-нибудь в руки человека, и ему будет полезен мой совет. Для него я записываю здесь способ вернуться в обычный мир, самому мне такая возможность может и не представиться.
Итак, чтобы вырваться из плена Черного Метеорита, нужно сделать следующее...
– Все, – сказал Ростислав, – больше здесь ничего нет. Он не успел дописать, что-то ему помешало.
– Наверное, атака нетопырей, – задумчиво проговорил Арвид. – Они всегда налетают внезапно… Он помолчал.
– Значит, Пентюх погиб из-за меня. Все нетопыри, глоты, камнегрыз – все это мое…
– Может быть, не только твое, – сказал Ростислав, прохаживаясь от окна к двери и обратно. – Нас ведь пятеро. Тут все так перемешалось…
Было уже далеко за полночь, но никто не спал. Весь день ушел на разбор – буква за буквой – написанного в книжке. Самым трудным оказался последний фрагмент, записи были сделаны неразборчивым почерком, видимо, второпях, но самые важные сведения содержались именно здесь. И вот в самом конце, когда разгадка, казалось, близка, – обрыв. Пентюх знал, как освободиться из плена Черного Метеорита, но погиб, не успев об этом рассказать.
Ростислав вдруг остановился.
– Слушай, – спросил он Арвида, – а что это, собственно, значит – погиб?
– В каком смысле «что значит»? – Арвид удивленно поднял на него глаза. – Стрела ему в грудь попала.
– Чья стрела?
– Да что ты, в самом деле! Нетопыря какого-нибудь стрела, чья же еще? Знаешь, сколько людей они этими стрелами перебили?
– Людей? – переспросил Ростислав. Он снова зашагал по комнате. – Значит, так. Стрела принадлежала нетопырю. А нетопырь – тебе. Вернее – твоему воображению. Тогда выходит, что и стрела… То есть все это, конечно, сложнее; но что-то тут должно быть…
Он плюхнулся на кровать, закинув ноги на спинку, долго о чем-то размышлял и, наконец, произнес:
– Ребята, а ведь это, кажется, довольно просто…
– Что «просто»? – спросила Марина.
– Вернуться домой. Смотрите-ка. Все вокруг зависит от нас самих, все здесь именно такое, каким мы его себе представляем. Значит, чтобы вернуться в наш мир…
– Нужно его вообразить! – обрадованно воскликнул Борька.
– Нет, – сказал Ростислав. – Не вообразить. Создать.
Зойка нахмурилась:
– Но ведь это будет совсем другой мир!
– Конечно, другой! Ведь мы и сами теперь стали другими. Разве нет? Борька пожал плечами.
– Так что ж – другими? Из-за этого чертового метеорита и изменились. Тут станешь другим, когда сам не знаешь, кто ты есть. Деньги в руки плывут, а ты и не рад. Хочешь как лучше сделать, а выходишь подлец. Нет, домой, домой пора! Вырваться нужно, проснуться, что ли, или еще как-нибудь, но только чтобы все стало по-прежнему.
– По-прежнему? – переспросил Ростислав. – Теперь это уже невозможно. Теперь все будет по-другому. И метеорит здесь ни при чем. Нас он не переделывал, только показал, какие мы есть…
На некоторое время в комнате воцарилась тишина.
Какие мы есть, думал Борька, глядя в пространство прямо перед собой.
И вдруг открылась ему панорама Делового Центра с зеркальной коробкой «Олимпа» посередине. Картина качнулась, надвинулась, прозрачными стали ресторанные зеркала и замелькали сквозь них знакомые физиономии; Мафусаил, Леопольд, губернатор…
Все они быстро приближались, глядя на него, и, наконец, окружили. Борька завертелся на месте в поисках выхода из цепкого этого кольца, но видел везде только подмигивающие глаза и руки, сующие ему пачки разноцветных бумажек. Кольцо сжималось все теснее, на Борьку вдруг тяжело рухнула откуда-то сверху груда ручных электронных часов. Часы больно ударяли его по голове и плечам, хотя Борька твердо знал, что все они пустые внутри. Он сам вынимал микросхемы и индикаторы, чтобы, приманив покупателя единственным полноценным экземпляром часов, всучить ему под шумок один лишь корпус.
Где-то взревел мотор, и подкативший задом самосвал с кряхтеньем начал выворачивать над Борькой необъятный кузов. Вокруг застучали по полу, заклюпали, распространяя аромат гнили и плесени, разнообразные фрукты, овощи, раздутые консервные банки, вонючая рыба и прочий залежалый продукт. Борька отчаянно заработал руками и ногами. С огромным трудом ему удалось выбраться из недр зловонной кучи, а ведь она была предметом лишь самых первых его операций в Деловом Центре. Он пытался бежать, но губернаторские морды, подмигивая Леопольдовыми глазами, все теснили, теснили его к растущей куче товара, столь удачно когда то реализованного, и все совали змеистыми руками толстые пачки в его карманы, так что стал он уже гнуться к земле под совокупной тяжестью ловко вырученных сумм.
В отчаянии Борька высоко подпрыгнул, стараясь верхом преодолеть потную стену физиономий, и, проломив крышу «Олимпа», устремился в черное бездонное небо.
Город под ним превратился в мутное светящееся пятно, замер на мгновение и снова помчался навстречу.
Но нет, это уже не город. Чем ниже опускался Борька, тем яснее он видел под собой нагромождение скал. Светлое пятно внизу все росло и, наконец, превратилось в яркое освещенное прожекторами дно ущелья. Тысячи зрителей, заполнявших трибуны над обрывом, завороженно глядели на арену в ожидании зрелища, приготовленного для них Маэстро.
А в центре арены… Одинокая фигура в перекрестье теней – человек, судорожно сжимающий в руке кинжал. Ростик!
