Мишель Пейвер - Охота на духов
Чувствовалось, что волчица по-прежнему сильно напряжена; даже сухожилия на длинных лапах были натянуты, как веревки. Но теперь она явно прислушивалась к словам Ренн.
А Ренн продолжала говорить — тихо, но не умолкая. И в душе молила Великого Духа, чтобы Темная Шерсть по ее голосу поняла: она хочет ей только добра.
Через некоторое время она снова попыталась промыть рану целебным отваром, и на этот раз волчица лежала уже почти спокойно.
Но лечение продвигалось медленно. Рану промыть более-менее удалось, и теперь нужно было приготовить лечебную повязку. Ренн старательно разжевала ягоды можжевельника, растерла корень щавеля и можжевеловое лыко, смешала все это с охрой и покрыла рану получившейся кашицей.
Затем, бормоча себе под нос исцеляющее заклятие, она наклонилась к волчице, пряча за спиной полоски кожи, которыми нужно было перевязать рану.
Темная Шерсть зарычала, обнажив страшные белые клыки.
Ренн не двинулась с места, но так и замерла, чувствуя, как между лопатками течет ручеек пота.
Через некоторое время волчица немного расслабилась, но, увидев, что Ренн снова вытащила повязку, рывком подняла голову. Зубастая пасть почти касалась лица девушки. Чувствуя горячее дыхание волчицы, Ренн, глядя прямо в эту разинутую пасть, ласково пробормотала:
— Все хорошо… Больно не будет. Мне просто нужно твою рану перевязать. Ты позволишь?
И Волчица вдруг обмякла, легла и даже глаза закрыла.
Ренн дрожащими руками наложила на рану повязку, но Темная Шерсть больше даже не вздрогнула.
За это время вороны, подобравшись к ним, успели украсть мясо и тут же улетели. Но у Ренн не было сил даже сердиться на них; эта перевязка ее совершенно измотала. Она слышала, как Рип и Рек ссорятся; потом они завозились, шурша перьями. Видимо, устраивались на ночлег.
На ночлег?
Она и не заметила, как день подошел к концу. Теперь Торак наверняка уже добрался до Горы Духов. А завтра после захода солнца наступит Ночь Душ…
Слишком поздно Ренн разгадала хитроумный план Эостры. Пожирательница Душ позволила Темной Шерсти забраться так далеко в горы только потому, что преследовала определенную цель: она знала, что Ренн, увидев раненую волчицу, останется возле нее и не сможет нагнать Торака. Нетрудно догадаться, почему даже псы им не угрожали. Они гнались за другой добычей. И возможно, где-нибудь в пустынном месте им уже удалось загнать в угол и Торака, и Волка. Ренн прямо-таки видела их тяжело опущенные между мощными передними лапами мерзкие оскаленные морды, когда они упорно смыкают круг, одержимые жаждой убийства…
Сердясь на себя за подобные мысли, она постаралась прогнать их и заползла в убежище. Оказалось, что Темная Шерсть уснула и нервно вздрагивает во сне.
Ренн прикусила губу. Ночевать, ясное дело, придется здесь. Но что потом? Остаться и ухаживать за волчицей? Или оставить ее и пусть сама выкарабкивается, как может? Может быть, она, Ренн, еще успеет нагнать Торака…
Волки, конечно, выздоравливают гораздо быстрее людей, но все-таки рана у Темной Шерсти очень серьезная. Ее бы нужно еще несколько раз хорошенько промыть и перевязать. Возможно, придется потерять еще целые сутки…
Ренн не знала, как поступить. Ее словно разрывали на части прочные узы верности и любви.
Лежавшая с нею рядом волчица тихонько постучала хвостом по земле. Ее темные губы дрогнули и изогнулись в улыбке. И она сквозь сон радостно заскулила.
У Ренн от жалости сжалось сердце. «Это ведь она во сне своих волчат зовет!» — догадалась девушка.
Через некоторое время Темная Шерсть проснулась и открыла радостно вспыхнувшие глаза, но радость эта была мимолетной. И когда сон окончательно ее покинул, она тяжело, сокрушенно вздохнула.
Ренн ласково погладила ее по передней лапе. Если она сейчас оставит несчастную волчицу и отправится искать Торака, Темная Шерсть может умереть в одиночестве. И как тогда она, Ренн, посмотрит в глаза Волку? А самой себе?
И все ее сомнения разом улетучились. Если она сейчас предаст доверие Темной Шерсти, тогда, что бы ни случилось на Горе Духов, Эостра все равно одержит над ними победу. На долю этой волчицы выпало столько горя и трудных испытаний — нельзя, недопустимо бросать ее одну! И хотя душа Ренн прямо-таки корчилась от боли, требуя, чтобы она последовала за Тораком, разумом она уже приняла иное решение.
Она ни за что не бросит Темную Шерсть.
Глава тридцать первая
Торак хранил свирепое молчание, а Дарк тем временем рылся в его вещах и задавал бесконечные вопросы: «Что это за зеленый браслет? Оберег? А кто его сделал? Что такое „приемный отец“? А этот Фин-Кединн тебя любит? Почему этот мешочек сделан из кожи, снятой с лапки лебедя? Для чего этот рожок? А его кто сделал? Это твоя мать тебе его подарила? Значит, она тебя любит?»
— Да! — выкрикнул Торак. Надвигалась Ночь Душ, а он лежал связанный, точно куропатка, угодившая в силки, и был вынужден смотреть, как этот белесый мальчишка роется в его пожитках!
— А на рожок с охрой прядка рыжих волос намотана, — сообщил любопытный Дарк. — Это волосы твоей матери?
— Нет. Это волосы одной девушки. Ее зовут Ренн. Не трогай!
Дарк внимательно на него посмотрел:
— Это твоя жена?
— Нет.
— Но ты ее любишь?
— Конечно, люблю.
— И она тебя любит?
— Да! — рявкнул Торак.
Бледное лицо Дарка вдруг исказилось. Белые ресницы затрепетали. Отшвырнув рожок с охрой, он бросился куда-то в темную часть пещеры и через несколько мгновений вернулся, держа в руках одежду Торака.
— Вот. — Он бросил одежду на пол.
Арк суматошно закаркала, захлопала крыльями, а Волк подошел и понюхал парку. Торак во все глаза смотрел на Дарка.
Резким движением альбинос выхватил нож и перерезал путы, стягивавшие руки и ноги Торака. Потом сказал:
— Все. Ты свободен. Можешь уходить.
Торак не стал тратить время даром и моментально оделся. Уже затягивая пояс, он все-таки спросил:
— А почему ты передумал?
Дарк взял в руки незаконченную фигурку росомахи, искусно вырезанную из слюдяной пластины, сердито на нее посмотрел и пояснил:
— Все те люди будут тосковать по тебе. А по мне никто не тоскует.
Торак перестал собираться.
— Мне очень жаль… — неловко пробормотал он.
Дарк положил фигурку и уже спокойнее сказал:
— Ладно. Я тебя провожу.
Пещера оказалась глубже, чем думал Торак. Он шел, видя перед собой только волосы Дарка, словно светившиеся в темноте. Волк неслышно следовал за ним. Проход был низкий и узкий, стены, казалось, вот-вот сомкнутся над головой. С них на Торака неотрывно смотрели снежно-белые северные олени и мускусные быки. Помня о тех, кто еще обитает в темноте этой пещеры, Торак спросил:
— А твоя сестра… она…
— Сегодня Ночь Душ. Она ушла вместе с остальными.
Лица Торака коснулся ледяной горный воздух; еще несколько шагов — и они оказались у выхода из пещеры.
Дарк сунул за пояс пращу и натянул на лицо маску из птичьей кожи, спасавшую глаза от снежного блеска. Торак отрезал тесемки, на которых болтались рукавицы, и сунул рукавицы за пояс, чтоб в другой раз не мешали. Дарк, упираясь ногами, отпихнул в сторону гранитную плиту и откатил подпиравший ее валун, открывая выход из пещеры. Потом он опустился на колени, собираясь выползти наружу, но Торак остановил его:
— Погоди. Мне нужно, чтобы ты еще кое-что для меня сделал.
В последний раз Торак наносил себе Метки Смерти сам; это было три зимы назад, когда он готовился к битве с тем огромным медведем, в которого вселился злой дух. Тогда, впрочем, ему немного помогла Ренн. Теперь же он попросил Дарка нанести ему метки на грудь, на пятки и на лоб.
Обмакнув в кашицу из «крови земли» свои тонкие пальцы, Дарк задумчиво промолвил:
— Это я помню. Но ведь так поступают с мертвыми?
Торак не ответил.
Метки Дарк наносил быстро и умело; и отчего-то его прикосновения действовали на Торака успокаивающе.
— Тут немного охры осталось, — сказал Дарк, закончив рисовать на теле Торака магические круги. — Ты бы втер ее себе в волосы. Там будет очень много духов. Вряд ли ты захочешь, чтобы они подходили к тебе слишком близко.
Торак последовал его совету. Красная кашица холодила кожу на голове, но это отчего-то показалось Тораку даже приятным. Возможно, потому, что его мать, как и все люди в племени Благородного Оленя, тоже втирала охру себе в волосы.
Затем Торак втер немного охры Волку между ушей. Вскоре его четвероногий брат останется на Горе Духов один. Возможно, этот последний дар Торака поможет ему спастись.
Мысль о скором расставании с Волком была невыносима, но еще страшнее было думать о том, что если он возьмет его с собой в Шепчущую пещеру, то ему, вполне возможно, придется смотреть, как Волк умирает в лапах Эостры и ее приспешников.
