Мартин Райтер - Полцарства за принцессу
Ты знаешь Мюллера? — удивилась голова Фердинанда и вдруг закричала: — Нет, нет, не клади» меня в мешок, я еще не все распоряжения отдал!
Но Один на протесты головы внимания не обратил и бросил ее в мешок. Вместо Фердинанда Второго он вытащил голову советника Мюллера.
— Привет, глюм, — улыбнулась голова и повела глазами, осматриваясь. — Эй, эй, немедленно отпустите мальчика!
Стражники поспешно отскочили в стороны. Генрих с облегчением вздохнул и подошел к великану. Один из волков лизнул ему ногу, как старому знакомому. Подлый Хильдебрант испуганно вжал голову в плечи.
Добрый вечер, господин голова советника Мюллера, — поздоровался Генрих.
Здравствуй, здравствуй, — отозвалась голова советника Мюллера. — Ну, рассказывай, что тут у вас происходит.
Генрих коротко рассказал, в чем дело.
— Ага, так я и знал, что Хильдебрант подведет короля и тебя. Он за сладкую конфету и кусок торта готов кого угодно предать. А уж стать королем — это его заветное желание. Ведь тогда можно всех лучших кулинаров Берилингии заставить печь сладости. Так говоришь, баронский суд не может решить, кто настоящий Герой, а кто лжец и самозванец?
Генрих кивнул.
— И из-за этого весь сыр-бор? — Голова Мюллеpa хмыкнула. — Я знаю несколько сложных способов выявить лжеца и самозванца. Но применять их все нет надобности. Существует простой до невероятности, но верный способ выявить настоящего Героя.
Народ недоверчиво зашевелился. Бароны и графы переглянулись.
Какой же это способ? — нетерпеливо выкрикнул кто-то из толпы.
Странно, что вы сами не догадались, — сказала голова. — Достаточно посадить обманщика в кресло Героя, и все станет ясно. Зубы змия тотчас разорвут его!
Это неправильный способ! — закричал вдруг барон Хильдебрант. — Кресло может и ошибиться!
Народ на площади грянул смехом. — Теперь ясно, кто лжет! — послышалось со всех сторон. — Хватайте барона и посадите в кресло!
— Совершенно верное предложение, — сказала голова Мюллера.
Стражники набросились на подлого Хильдебранта и мигом скрутили ему руки.
— Остановитесь! — крикнул Генрих. — Барона нужно судить. Пусть настоящий король Реберик Восьмой решит судьбу негодяя.
Генрих повернулся к барону.
Говори, предатель, где король! Иначе сидеть тебе в кресле, правда недолго. Знаешь, оно очень быстро показывает зубки. Я сам это видел.
В темнице он, — признался Хильдебрант. — Но король — живой. Живой! Учтите это во время суда, я мог и убить его, но не убил — пожалел!
Врешь! — покачал головой Генрих. — Тебе ведь нужна была его королевская печать. Без нее никто не признал бы отречение короля от престола. Ты совершил большую глупость, объявив всем, что Реберик Восьмой добровольно передал тебе королевство и ушел на покой. Без печати его величества никто не поверил бы в это, а печать-то ты не получил!
Несколько баронов и графов, поддержавшие Хильдебранта в заговоре, попытались тихонько улизнуть из шатра, но волки Гери и Фреки вскочили на ноги и угрожающе щелкнули челюстями. Предатели покорно уселись на свои места.
— А теперь, — сказал Генрих стражникам, — немедленно освободите и приведите его величество Реберика Восьмого и всех, кто был арестован вместе с ним!
Когда солдаты и начальник стражи побежали к темнице, мальчик обернулся к голове советника Мюллера:
Господин советник, скажите, пожалуйста, почему Один решил вдруг вмешаться в суд?
Ты, Генрих, хотел спросить, не все ли равно Одину, что творится в Малом Мидгарде? Тебе вспомнились, наверное, слова глупого колдуна Без-евихта, полагавшего, что боги, приговоренные погибнуть со всем миром, развлекаются, торопясь нахватать удовольствий? Это неправда, Безевихт ошибался. Боги особенно заинтересованы делами Малого Мидгарда, ведь в последний день мира они должны выставить для битвы армию из самых храбрых, самых мужественных воинов.
Глава XXVII КОРОЛЕВСКАЯ ВОЛЯ
В Книге Подвигов имеются записи будущему го, — продолжила голова советника Мюллера, — и Один внимательно следит, чтоб ход истории не нарушался… я, помнится, уже говорил об этом. В Книге имеется глава и о тебе, Генрих Шпиц. Из которой следует, что жизнь твоя не может оборваться сегодня: впереди у тебя еще слишком много подвигов. Неправедный суд сладкоежки-барона необходимо было остановить. Вот почему мы и помчались в Берилингию. Но сейчас, похоже, все улажено. Теперь нам пора возвращаться в Асгард, где в Вальгалле ждут Одина эйнхерии, его храбрые воины, которые сражаются, умирают и вновь воскресают для новых битв. Что ж, прощай, Генрих Шпиц, прощайте, храбрые глюмы и отважная воительница Хонка…
Вы знаете меня? — удивленно спросила девушка.
Еще бы! В Книге Подвигов есть немало строк и о тебе, и о твоем возлюбленном Скурде.
Хонка зарделась и потупила взгляд. Бог бдин осторожно положил голову советника Мюллера в мешок, поднялся с земли и стремительными шагами ушел. Его верные волки, протяжно завывая, умчались следом.
И почти сразу же после ухода Одина прибыли король Реберик Восьмой, хранитель королевских сокровищ рыцарь-гном Эргрик и церемониймейстер Христианиус. Вместе с ними шли пятеро из семнадцати достойнейших рыцарей королевства Берилингии. Двоих Генрих узнал — они сопровождали короля в его странствиях, а еще трое были, по-видимому, захвачены Розовым Облаком, а позднее пленены бароном. Король не успел облачиться в пышные наряды, но даже без них он выглядел достаточно величественно и важно. Его длинную бороду украшали пестрые ленточки, а конец бороды несли два пажа.
Ах, а где Скурд? — всплеснула руками Хонка.
Он жив, но сильно пострадал от пыток, — сказал, ласково улыбаясь, старик церемониймейстер. — Сейчас им занялись лучшие лекари Берилингии. Не бойся, дитя мое, вскоре раны затянутся, и ты снова сможешь обнять своего героя.
А принцесса Альбина? — воскликнул встре-воженно Генрих.
О, с ней вообще нет ничего опасного. Лекари дают ей противоядие от сонного зелья Хильдебранта.
Генрих с облегчением вздохнул. Народ на площади, увидев короля, преисполнился радости. Со всех сторон послышались крики:
— Слава его величеству Реберику Восьмому! Слава!
Народ хватал одетых в цвета барона Хильдебранта людей, срывал с них красно-черные плащи и повязки и выталкивал к стражникам. Солдаты отводили людей барона в темницу, вскоре там набралось человек пятьдесят, среди которых были пьянчужка и дородная девица, давшие лживые свидетельские показания.
Король повелел снять шатер и лишь после того, как над ним стало видно чистое небо, важно уселся на свой трон. При этом Реберик Восьмой даже не глянул в сторону барона Хильдебранта. Остальные заговорщики принялись ползать перед королем на коленях и молить о пощаде. Король взмахнул рукой, и стражники погнали изменников на места, где они сидели во время судебного представления. Таким образом, судейские кресла превратились в скамью подсудимых.
На помост поднялся церемониймейстер Христианиус и, с разрешения короля, выступил с речью в защиту воительницы Хонки и Скурда. Оба были признаны невиновными по всем статьям обвинения. История Хонки так подействовала на слушателей, что многие прослезились, а уж когда Христианиус повел речь о скитаниях Скурда, так женщины на площади горько разрыдались.
Таким образом, рыцарь Скурд был подло оболган и стал жертвой сговора. Ныне же за заслуги перед его величеством и перед Берилингией его честное имя восстанавливается, все титулы и награды возвращаются, и, во искупление страданий, выпавших на долю рыцаря Скурда, в его владение переходят все отнятые ранее у него земли и замки, а также земля и замок барона Хильдебранта, — сказал Христианиус, даже не взглянув в сторону взвывшего при этих словах Хильдебранта.
Ваше величество, — послышался вдруг голос Скурда. Все обернулись — раненый рыцарь нашел в себе силы покинуть прилипчивых лекарей и на собственных ногах добрался до места, где шел королевский суд. — Позволите ли вы обратиться к вам с просьбой?
Реберик Восьмой кивнул.
— В моей жизни я познал величия и падения, — сказал одноглазый рыцарь. Одет он был в простую холщовую рубаху, а на его щеке, со стороны единственного глаза, рядом со старыми шрамами виднелся совсем свежий рубец — метка палача. — И я отказываюсь, ваше величество, от замков и поместий в пользу королевства. Мне довольно лишь клочка земли, чтоб построить крошечную фермочку, да немного денег, чтоб купить лошадь и двух коров. Мне хочется провести свою жизнь в*ти-шине и покое, без пышных церемоний и вечного страха опять стать жертвой заговора. Мне не нужно ни слуг, ни поваров, никого… кроме моей любимой Хонки, с которой, с вашего разрешения, мы сыграем свадьбу и станем жить в скромном уединении от людских глаз.
