Пол Стюарт - Последний воздушный пират

— Рисуется, — неодобрительно буркнул Стоб, принимаясь за ещё один огромный бифштекс, лежавший у него на тарелке.

— Будешь много есть — превратишься в ежеобраза, — предупредила его Магда.

Плут бросил взгляд на Ксанта. Благодаря своим успехам в изготовлении лака он далеко вырвался вперёд по сравнению с остальными. Он уже освоил искусство владения парусами и почти до конца изучил такелаж. Несмотря на это, Плут не чувствовал зависти. Скорее, ему было жаль Ксанта: загнанное выражение никогда не сходило с его лица и он постоянно держался в стороне от остальных.

— Ничего он не рисуется. — Плут выступил в защиту Ксанта и, отвернувшись от Стоба, принялся за дымящееся жаркое из тильдятины.

Теперь за столами не осталось ни одного свободного местечка: всё было забито шумными, весёлыми и голодными душегубцами, которые, поднимая кружки с душистым дубовым элем, произносили тосты за новую ночь и распевали песни. Стоб присоединился к ним, высоко подняв свою кружку.

Как заметил Плут, Стобу лагерь душегубцев нравился даже больше, чем ему самому. Высокомерный, уверенный в себе Стоб в компании душегубцев становился совсем другим. Его надменная манера куда-то исчезала, и он превращался в общительного шутника. Душегубцы тоже привязались к Стобу, но относились к нему как к большому животному, вроде ежеобраза, выданному им в качестве приза, с которым они забавлялись, кормя и похлопывая по спине.

И тут прямо над головами сидевших за столом раздался приветственный клич. Плут поднял глаза и увидел Кастета, радостно машущего им рукой: оседлав свою «Пчёлку», он спускался к ним по спирали, делая в воздухе идеальные витки и одновременно раскручивая лассо.

Снижаясь, он обогнул семейные гамаки, подвешенные на железных деревьях, пролетел над стойлами, где содержались ежеобразы, и над дубильными чанами. Приблизившись к едокам, он бросил лассо. Верёвка раскрутилась стремитель-но, как нападающая на жертву кобра, и петля упала на поднятую руку Стоба. Кастет затянул лассо. Петля плотно обвила кружку с дубовым элем, и та резко взлетела в воздух.

— Эй, что такое? — негодующе закричал Стоб.

Кастет, улыбнувшись, отхлебнул из кружки.

— Замечательно! — крикнул он, сажая свой воздушный кораблик на землю. — Спасибо, друг! — И протянул Стобу пустую кружку. — Я чуть не умер от жажды!

Стоб несколько секунд молча смотрел на душегубца, потом его лицо озарилось улыбкой, и он принялся хохотать. Душегубцы тоже смеялись от души.

— Я рад тебя видеть, Плут, — сказал Кастет, устраиваясь рядом с мальчиком и принимаясь за жаркое из тильдятины, лежавшее у него на тарелке. — А ты всё растёшь и становишься взрослее с каждым разом, как я тебя вижу. Уверен, что ты очень скоро отправишься в научную экспедицию.

Плут улыбнулся:

— Если я освою такелажное искусство хотя бы вполовину твоего, то надеюсь, что да. «Буревестник» уже покрыт лаком, поставлен под паруса и ждёт на приколе на Озёрном Острове, пока мастера разрешат мне подняться в воздух.

— Конечно разрешат, — рассмеялся Кастет с набитым ртом. — Говорят, ты у нас настоящий самородок, как и твой приятель Ксант. — Кастет сделал паузу, на губах у него заиграла улыбка. — Значит, «Буревестник», да? Между прочим, довольно редкая птица. Грациозная и стремительная. И с жалом на хвосте. Предвещает грозные бури, которые ещё только зарождаются где-то далеко-далеко. — Он похлопал Плута по плечу.

— Отличное имя для небохода, Плут! Отличное!

— Сегодня вечером мы собрались здесь, во имя Земли и Неба, чтобы приветствовать четырёх подмастерьев, которых Академия включила в длинный список отважных Библиотечных Рыцарей, — объявил Парсиммон, Верховный Правитель Озёрной Академии.

Позади него плотной стеной стоял лес из железных деревьев, отражающийся в озере, а над головой, окрашенные закатом, золотились небеса. Воздух был свеж и чист.

У Плута ёкнуло сердце. Он стоял в одном ряду с Магдой, Стобом и Ксантом. Напротив Рыцарей, на длинном помосте из летучего дерева, возвышался Парсиммон, а с обеих сторон от него выстроились преподаватели, которые обучали и наставляли их в течение долгих-долгих месяцев: Окли Граффбарк, мудрый и терпеливый лесной тролль; Пинцет, престарелый шпиндель, который, тяжело дыша, опирался на посох из железного дерева; и Кострец, огненноволосый душегубец с мотком верёвки на плече, одетый в тяжёлое пальто из шкуры ежеобраза.

— Вы прилежно учились и добились больших успехов, мои дорогие подмастерья, — продолжал Парсиммон. — Очень больших. И хотя пройдёт немало времени, прежде чем вы сможете отправиться в научную экспедицию, нынешний день знаменует завершение первой ступени вашего обучения. — Он повернулся к небоходам, прикреплённым к массивным кольцам позади платформы. — Вы положили немало труда, чтобы своими руками создать замечательные небесные корабли, внимательно слушая, что подсказывает вам дерево. Вы сварили первоклассный лак и тщательно покрыли им поверхность ваших небоходов, чтобы они обрели способность летать. Вы оснастили небоходы парусами из тончайшего паучьего шелка и заставили их слушаться вас, вы овладели такелажным мастерством, научившись управлять канатами, чтобы вернуться на землю целыми и невредимыми. Поздравляю вас, мои дорогие, мои юные Библиотечные Рыцари!

Плут скромно опустил голову. Наставники одобрительно закивали, бормоча хвалебные слова. Плут пихнул локтем Ксанта и улыбнулся. Ксант посмотрел на него и тоже улыбнулся, но на секунду, как показалось Плуту, в его глазах мелькнула печаль.

— И вот пришло время, — продолжал Парсиммон, — дать имена вашим небоходам, на которых вы завтра совершите ваш первый полёт.

— Ну наконец-то! — пробормотал Стоб себе под нос.

Магда взяла Плута за руку и крепко сжала её.

— Какие мы молодцы! — прошептала она.

Плут кивнул. Сердце у него трепетало. Широко раскрытыми глазами он всматривался в вечернее небо. Вечер был действительно хорош: тёплые лучи заходящего солнца грели землю, дул лёгкий ветерок, и по небу бежали похожие на комочки оранжевого и пурпурного пуха облака. По озеру шла рябь, напоминавшая складки бархата.

— Вызываю Магду Берликс, — приказал Парсиммон.

Магда вышла из строя. Она взобралась на помост, пожала руку Верховному Правителю и направилась к стоянке, где был привязан её небоход. Она положила ладонь на резную фигуру, расположенную под небольшим углом к носу корабля.

— Именем Земли и Неба, нарекаю тебя «Мотыльком», — провозгласила она, повторяя заученные слова. — Вместе с тобой мы отправимся в экспедицию в Дремучие Леса и вернёмся, привезя с собой научное исследование на тему «Радужное свечение крылышек полночного мотылька».

— Вызываю Стоба Ламмуса, — сказал Парсиммон.

Стоб вышел вперёд и положил руку на крутые остроконечные рога своей фигуры.

— Именем Земли и Неба, нарекаю тебя «Ежеобразом», — громко и уверенно произнёс он. — Вместе с тобой мы отправимся в экспедицию в Дремучие Леса и вернёмся, привезя с собой научное исследование на тему «Рост колец медного дерева».

Следующим был Ксант. Сделав шаг вперёд, он оглянулся, и Плут встретился с ним взглядом. Казалось, Ксант был чем-то обеспокоен и вёл себя даже более робко, чем обычно. Плут улыбнулся, чтобы подбодрить товарища, в затравленном взоре которого сквозила всё та же печаль.

— Именем Земли и Неба, нарекаю тебя «Птицекрысом», — провозгласил Ксант, кладя дрожащую руку на рыльце выточенного им существа.

— Вместе с тобой мы отправимся в экспедицию в Дремучие Леса. — Он низко опустил голову, и длинные пряди волос, нестриженные с той поры, как он появился на Озёрном Острове, упали ему на глаза. Голос его снизился до шёпота. — И вернёмся, привезя с собой научное исследование на тему. — он поднял голову, обводя всех каким-то потусторонним взглядом, — «Рождение Птицы-Помогарь из кокона. Записки натуралиста».

Наступила очередь Плута, и он поднялся на помост. Его буквально распирало от гордости, когда он, волнуясь, подошёл к своему небоходу.

— Именем Земли и Неба, нарекаю тебя «Буревестником», — объявил он, — Вместе с тобой мы отправимся в экспедицию в Дремучие Леса и вернёмся, привезя с собой научное исследование на тему «Легендарная Великая Сходка толстолапов. Заметки очевидца».

Каждый из четырёх подмастерьев поднял правую руку, а левой прикоснулся к амулету с зубом дуба-кровососа. Затем, подняв головы, они хором произнесли клятву:

— Торжественно обещаем довести наше дело до конца или погибнуть во имя науки!

Глава двенадцатая. Полет

Плут проснулся оттого, что волны света заливали его постель, проникая сквозь решётку на двери спальной кабинки. Сбросив с себя одеяло из шерсти ежеобраза, он настежь распахнул дверь.