Эдит Несбит - Пятеро детей и Оно
Спать уложат! Четверо несчастных затравленно переглянулись, сильно подозревая, что если они вернутся домой без Ягненочка, сна им сегодня вообще не видать.
– Но мы обещали маме всегда обязательно приводить тебя обратно домой, когда берем на прогулку, – ляпнула Джейн, прежде чем остальные успели остановить ее.
Ягненочек, сунув руки в карманы, презрительно поглядел на нее сверху вниз:
– Запомни-ка, Джейн. Маленьких девочек вообще не должно быть ни видно, ни слышно. Вам, малявкам, следует научиться в присутствии взрослых вести себя ненавязчиво. Короче, сейчас вы бегите домой, а завтра, если будете хорошо себя вести, каждому дам по пенни.
Тут Сирил, меняя тактику, решил начать разговор с Ягненочком как мужчина с мужчиной:
– А ты вообще-то куда направляешься, старина? Может, нас с Бобсом прихватишь с собой, если тебе неохота девчонок брать?
Все, кому было известно, что Сирил обычно по мере сил избегал появляться на людях с Ягненочком, усмотрели бы в этих его словах истинную душевную широту и великое благородство. Ведь едва закатится солнце, как этот высокомерный франт вновь станет его прежним двухлетним младенцем, чья компания его так смущала при посторонних.
Разговор в стиле «мужчина с мужчиной» увенчался некоторым успехом.
– Да, я, пожалуй, смотаюсь на велосипеде в Мейдстоун, – поглаживая элегантные усики, принялся он вполне по-дружески делиться ближайшими планами с Сирилом. – Пообедаю в «Короне», может, потом прошвырнусь вдоль реки или лодку найму на веслах размяться. Но я же не могу вас всех усадить на велосипед. Возвращайтесь-ка лучше домой и будьте примерными детками.
Ситуация грозила в любой момент обернуться необратимыми последствиями. Роберт и Сирил в панике переглядывались. Антея, состроив весьма выразительную гримасу, отстегнула от пояса английскую булавку. Это была стратегическая булавка. Она соединяла юбку с корсажем, которые тут же поспешили расстаться друг с другом. Впрочем, Антею сейчас это мало тревожило. Улучив подходящий момент, она с заговорщицким видом передала булавку Роберту, и тот мигом скользнул к дороге.
Всем четверым было ясно: если Ягненочек стал таким взрослым, то у него обязательно должен быть настоящий взрослый серьезный велосипед. И он действительно обнаружился у дороги. Великолепный велосипед последней модели, со свободным ходом заднего колеса. Роберт и сам давно мечтал о таком, и это была одна из причин, по которой ему хотелось скорее стать взрослым, но сейчас его мысли работали в совершенно ином направлении. Он торопливо пустил в ход булавку. Одиннадцать проколов в заднем колесе и семь в переднем (сравнять их количество Роберту помешало шуршание листьев орешника, давшее знать, что остальные тоже идут к дороге) сделали для Ягненочка невозможной намеченную поездку в Мейдстоун. Роберт торопливо сжал руками обе шины, и шипение воздуха возвестило ему, что его усилия увенчались успехом.
– У тебя, к сожалению, совершенно колеса спустили, – объявил он Ягненочку, поражаясь, как быстро освоил науку вранья.
– И впрямь, – пощупал колеса Сирил.
– Это прокол, – как бы установила причину Антея, продемонстрировав загодя приготовленную колючку, которую вроде бы только что подобрала возле велосипеда.
Взрослый Ягненочек (или же Хилари, как, по-моему, его больше пристало теперь называть) прикрутил к заднему колесу насос и принялся бурно накачивать в него воздух, но вскоре убедился, что Антея права.
– Надеюсь, рядом найдется коттедж, где мне одолжат ведро воды, – с досадой проговорил он. – Придется теперь проверять, где дырка, и ставить заплату на камеру.
Коттедж отыскался, и, как оказалось, его хозяева даже предоставляли проезжающим мимо велосипедистам возможность перекусить и помощь в ремонте. Так что Ягненочек и четверо его ближайших родственников получили вполне неплохую еду в виде бутербродов с ветчиной и запили ее вполне сносным чаем. Платить за все это пришлось из пятнадцати шиллингов великанского гонорара Роберта, потому что денег, к большому разочарованию остальных, у Ягненочка с собой не было (такое порой случается даже с самыми взрослыми). Но, главное, Роберта перестал наконец мучить голод, и он мог теперь целиком и полностью посвятить себя решению главной задачи.
Несчастные дети со всей деликатностью, но очень настойчиво пытались уговорить Ягненочка (или Сент-Мора) провести остаток дня в лесу. Собственно, от остатка-то этого оставалось совсем чуть-чуть к тому времени, как он наклеил заплатку на восемнадцатый прокол. С облегчением подняв взгляд от завершенной работы, он вдруг как-то весь напружинился и поправил свой щегольской галстук.
– К нам приближается леди, – бросил скороговоркой он. – Ради всего святого, сгиньте отсюда домой или хотя бы спрячьтесь. Не хочу, чтобы меня увидели в компании грязных детишек.
Братья и сестры были и впрямь достаточно грязные, потому что Ягненочек, пребывавший еще в младенческом состоянии, изрядно припорошил их перед походом в лес садовой землей. Требование же исчезнуть прозвучало, как позже отметила Джейн, до того тиранически, что все четверо поспешно удалились на заднюю половину участка, оставив его в компании фланелевого костюма, маленьких темных усиков и зеленого галстука встречать молодую леди, которая шла от калитки по саду, ведя за руль пострадавший в дороге велосипед.
Из коттеджа немедленно показалась хозяйка. Молодая леди издали начала разговор с ней, а Ягненочек, когда девушка проходила мимо него, галантно приподнял шляпу. Дети не расслышали, о чем она завела разговор с хозяйкой, хотя, спрятавшись за ближайшим углом возле кормушки для свиней, подглядывали и подслушивали изо всех сил, что в сложившейся ситуации считали совершенно честным и справедливым, ибо несчастный Ягненочек, по меткому замечанию Роберта, пребывал «в совершенно ненормальном для себя состоянии», и его-то слова, когда он наконец заговорил напряженно-вежливым тоном, они расслышали все до единого.
– Прокол? – спросил он. – В таком случае не могу ли я чем-нибудь быть вам полезен, если, конечно, не возражаете?
Из-за свиной кормушки послышался сдавленный смех. Взрослый Ягненочек (а скорей Деверё) метнул в них косой злобный взгляд.
– Вы очень любезны, – одарила Ягненочка исполненным благодарности взглядом молодая леди.
Она выглядела немного смущенной, но, как отметили Сирил и Роберт, «без всяких кривляний и глупостей».
– Ну и разобрало же его, – прошептал за свиной кормушкой ошеломленный Сирил. – Мне-то казалось, он клейкой собственных камер на полжизни вперед сполна насладился. Вот интересно, как бы она себя повела, если бы знала, что это на самом деле двухлетний ноющий, воющий глупый ребенок?
– А вот и неправильно, – рассердилась Антея. – Он у нас лапочка, наш любимый, родной, драгоценный Ягненочек. Если бы вот еще кое-кто в его жизнь не вмешивался и своим глупым дурацким желанием не превратил его в это чудовище… Джейн, ты согласна со мной? – повернулась она к сестре.
Джейн кивнула, но с каким-то весьма неуверенным видом, а Ягненочек (постоянно вот забываю, что его надо теперь называть Сент-Мором!) в это самое время принялся сосредоточенно изучать велосипед молодой леди, одновременно ведя с ней беседу настолько по-взрослому и так светски, что и не заподозришь в нем пухлого малыша всего лишь двух лет, который сегодняшним утром играл на куче песка, превратив в лопатку чужие часы «Уотерберри».
Деверё (как должна я его называть), прервав на мгновенье починку велосипеда, извлек из кармана золотые часы, что немедленно вызвало у внимательных наблюдателей за свиной кормушкой осуждающий возглас «О!». Действительно, ведь ужасно несправедливо, когда человек, сокрушивший подряд две штуки дешевых, но честно ходивших часов, сам теперь, в тех параметрах, до которых его дорастило желание Сирила, стал преспокойно себе обладателем дорогих золотых часов да еще на золотой цепочке с печатками.
Хилари (как я теперь его называю) ответил на возглас ближайших родственников уничтожающим взглядом и обратился к молодой леди, с которой, похоже, у него уже начала завязываться дружба:
– Надеюсь, вы мне позволите вас проводить до Кроссроудса? Уже становится поздно, а здешняя местность кишит бродягами.
Вероятно, она собиралась что-то ответить на это любезное предложение, но что именно, теперь навсегда останется тайной, ибо Антея, едва услышав слова Ягненочка (Деверё, я хотела сказать), стремительно выскочила из-за свиной кормушки, из которой, так как она задела ее, взметнулись брызги свиного ужина, и, подбежав к Ягненочку (ныне Хилари), схватила его за руку. Остальные чумазые родственники тоже мигом себя обнародовали.
– Не позволяйте ему ехать с вами, – решительно обратилась к молодой леди Антея. – Он совсем еще не годится куда-то кого-нибудь провожать.
