Диана Джонс - Огонь и заклятие, или Восемь дней с Люком
– Э-э… мистер Ведн, а кто был тот молодой человек с драконом?
Мистер Ведн обернулся к нему и как будто даже удивился:
– А ты что, его не узнал? Он звался Зигфрид, а на севере – Сигурд. Сигурд-Драконобойца, мой дальний родич. В свое время он был очень, очень знаменит!
– А-а! – сказал Дэвид. – Так, значит, та женщина на холме…
Он посмотрел на вершину, сквозь залитые дождем окна машины. Негасимое пламя распалось на рваные лоскуты под потоками ливня.
– Это Брюнхильда, – вмешался Люк. – Ты про нее, наверно, слышал.
– И она тоже моя родственница, – заметил мистер Ведн.
– Ну да, но… – пролепетал Дэвид и растерялся, не зная, какой вопрос задать первым.
– Эту историю рассказывают по-разному, – пояснил мистер Ведн. – Но основная суть везде одна и та же: Зигфрид прошел сквозь это пламя и завоевал Брюнхильду, а потом сделал вид, будто это был не он, а другой человек. И Брюнхильда вышла замуж за того мужчину, а Зигфрид женился на его сестре. А потом Брюнхильда узнала правду. Она устроила так, что Зигфрида убили, и сама покинула этот мир. Она ведь на самом деле была не просто смертная, понимаешь ли.
Дэвид по-прежнему ничего не понимал.
– А что, ему… ну, Сигурду… та, другая, нравилась больше? Просто мне показалось – вот только что, в Вальхолле, – что он…
– Нет. Он просто ошибся, – сказал мистер Ведн.
– А кстати, эта ошибка, часом, не твоих ли рук дело? – проницательно осведомился Люк. – Когда Брюнхильда приходила ко мне в темницу, она, похоже, так и считала.
Мистер Ведн задумчиво погладил ворона и ничего не ответил.
– Ну, так я и думал, – сказал Люк. – Их дети могли сделаться опасными для твоей власти, ага? Однако же она нашла другой способ пошатнуть твое владычество, унеся молот с собой в пламя. Прав я или нет?
– Ну, более или менее, – вздохнул мистер Ведн. – Без этого нельзя, Люк. Последнюю тысячу лет нам приходилось несладко, без молота-то. Нас вытеснили другие верования. Но теперь, благодаря Дэвиду, мы встретим последнюю битву во всеоружии!
Он обернулся, посмотрел на Люка и слегка улыбнулся. Люк посмотрел ему в глаза и не улыбнулся совсем.
До Дэвида вдруг дошло, что в той последней битве Люк и мистер Ведн окажутся на разных сторонах. Он все еще пытался свыкнуться с этой мыслью, когда гроза наконец улеглась. Дождь миновал, оставив желтое вечернее небо, на котором проглянула радуга. Тор спустился с холма, смеющийся, мокрый насквозь. Молот снова лежал у него на плече.
– Ну что ж, пора прощаться, – сказал мистер Ведн. – Но мы еще увидимся!
Он отворил дверцу машины и вышел.
– Люк, ты идешь?
– Нет, я тут побуду пока. – сказал Люк, уютно угнездившись в углу заднего сиденья.
Мистер Ведн рассмеялся и захлопнул дверцу.
Пока Астрид заводила мотор, Дэвид пересел на переднее сиденье.
– Ну вот, Дэвид, – произнесла она. – Вот все и закончилось…
Дэвид посмотрел на нее, собираясь напомнить, что Люк-то по-прежнему с ними. На лице у Астрид было точно такое же выражение, как у той женщины в пламени. Дэвид удивился: с чего бы ей грустить? Ему казалось, что избавиться от кузена Рональда – не повод для печали. Он сначала было отвернулся, подумав, что такая печаль – это что-то очень личное. Но потом вспомнил про ту, другую женщину. Ему ведь хотелось как-то ее утешить, но он знал, что ничего с этим поделать не сможет. А утешить Астрид можно попробовать…
– Что случилось? – спросил он.
– Ой, как же хорошо, что ты снова тут! – сказала она. – Да нет, ничего не случилось. Ты тут ничем помочь не сможешь, Дэвид. Но вот как тебе кажется: стоит побыть по-настоящему счастливым, даже если знаешь, что потом тебе всю жизнь придется грустить?
Дэвид подумал про женщину в пламени, которая спит вечным сном и вечно грустит, и решил, что не знает ответа.
– А ты как думаешь? – спросил он у Люка.
– В понедельник скажу, – ответил Люк. – А сейчас – спать, спать, спать! Это срочно.
Послесловие переводчика, которое не стоит читать, пока вы не прочтете книгу
(осторожно, спойлеры!)
Теперь, когда вы дочитали книгу, вы, возможно, уже разобрались, кто же такой на самом деле Люк и все остальные. Но если вы все-таки этого не знаете, вам лучше прочесть это послесловие.
Персонажи этой книги – ну, кроме Дэвида и его родственников (и Алана с мамой и сестренками) – не кто иные, как германские боги. (Когда мы говорим «германские», речь идет не о Германии как таковой, а о группе народов, говоривших на родственных языках и имевших общих богов, общие мифы и общую культуру. Англичане, немцы, голландцы, шведы, датчане и норвежцы – все они германцы по происхождению). Да и живет Дэвид не где-нибудь, а в самом центре мира. Его родной городок зовется Иггдрел потому, что именно там растет Мировое Древо, ясень Иггдрасиль. У корней Иггдрасиля сидят три сестры, норны, которые прядут судьбы людей и богов.
Мистер Ведн – это Вотан, или Один, главный из богов древних германцев. Он мудр и хитер, он покровитель воинов, мудрецов и поэтов. Он любит бродить среди людей переодетым и неузнанным, называя себя чужими именами. Узнать его можно по тому, что у Одина всего один глаз. Второй свой глаз он оставил в источнике, что бьет из-под корней ясеня Иггдрасиль. Два ворона служат ему; зовут их Хугин и Мунин (Думающий и Помнящий). Чертог Одина зовется Вальхалла. В Вальхалле обитают эйнхерии – это воины, павшие в битве, которых собирают туда валькирии, прекрасные и отважные девы-воительницы, служительницы Одина. С утра эйнхерии встают и начинают сражаться, а к обеду все павшие воскресают и садятся пировать.
Мистер Тью – это Тюр, бог войны и мужества.
Рыжеволосый Тор, сын Одина, – тоже воин, но сражается он не с людьми. Его могучий молот, Мьёлльнир, поражает великанов и прочих чудовищ, угрожающих миру людей и богов. Слово «мьёлльнир» похоже на слово «молния», и это не случайно: Тор и в самом деле бог-громовержец. Когда он сражается, сверкают молнии и гремит гром, а потом он возвращается к богам по волшебному мосту Биврёст, который повисает в небе после грозы и у людей зовется радугой.
Супруги Фрай на самом деле – Фрейр и Фрейя: боги любви, брака и плодородия.
У древних германцев было много и других богов, но в этой книжке они не упоминаются, и мы о них рассказывать не будем. Если хотите, можете почитать книгу Юрия Светланова «Скандинавские сказания о богах и героях», а если вам интересно почитать не пересказ, а то, что рассказывали о своих богах сами германцы, можете попробовать отыскать «Младшую Эдду» Снорри Стурлусона (но это уже совсем взрослая книга).
Ну а Люк… Люк – это Локи. Тоже один из богов, хотя происходит он из рода великанов. Странное существо этот Локи. Нельзя сказать, будто он «плохой». Локи не плохой и не хороший. Не раз случалось, что он помогал богам в их делах – но вреда от него, прямо скажем, больше, чем пользы. Таких персонажей, как Люк, ученые, изучающие мифы и сказания, называют трикстерами. Возможно, будет легче понять, кто это такие, если сказать, что Лиса Патрикеевна из русских народных сказок – тоже трикстер. Трикстеры делают что-нибудь плохое даже не потому, что им нравится творить зло, а просто так, чтобы позабавиться. Украсть молот у Тора? Пожалуйста! Устроить пожар? А почему бы и нет? Погубить мир ради развлечения? И это можно.
Многое сходило Локи с рук. Но один раз он сотворил такое, чего прочие боги ему простить никак не могли. Дело было так: как-то раз богам стало известно, что светлому Бальдру, самому любимому из богов, суждено погибнуть. Тогда мать Бальдра, Фригг, обошла все вещи в мире и со всего на свете взяла клятву, что оно не причинит вреда Бальдру. Пропустила она только тоненький побег омелы, решив, что уж это-то растение и так совсем безобидно.
Узнав об этом, боги обрадовались, собрались и принялись кидать в Бальдра чем попало, чтобы убедиться, что ему ничто не может повредить. Но Локи, пронюхав о том, что Фригг пропустила омелу, срезал побег омелы, сделал из него стрелу и подсунул ее слепому богу Хёду. Хёд выстрелил в Бальдра – и… убил его.
Когда выяснилось, что именно Локи виновен в гибели Бальдра, боги разгневались и заточили Локи в темницу. Его приковали к скале, а над лицом подвесили ядовитую змею, источающую яд. Жена Локи, Сигюн, сидит с ним рядом и держит над его лицом чашу, собирая яд. Но иногда ей приходится отойти, чтобы опорожнить чашу, и тогда яд течет Локи на лицо, он мечется в оковах, и от этого-то случаются землетрясения. А за дело ли наказан Локи – это уж вам самим судить.
Теперь осталось только объяснить, отчего каждый из богов появляется непременно в свой день. Почему, спрашивается, свой?
Римляне, которые придумали дни недели, называли каждый из дней именем одного из своих богов. Воскресенье было днем Солнца. Понедельник – днем Луны. Вторник – днем Марса, бога войны. Среда – днем Меркурия, бога мудрости и торговли. Четверг – днем Юпитера-Громовержца. Пятница – днем Венеры, богини любви, а суббота – днем Сатурна, бога времени. Эти названия и до сих пор сохранились в языках, называемых романскими, например во французском или итальянском (только воскресенье сменило название на другое, христианское, да еще суббота).
