Дин Лори - Монстры атакуют
— Перестань! Я иду к тебе!
Чарли начал пробиваться через шеренгу пауков пятого класса в ту сторону, откуда доносились жалобные стенания Пинча. Сделав неловкое движение, он внезапно поскользнулся на кровавой луже, упал и ударился головой — со всей силы — о ледяной выступ. Сначала ему показалось, что не случилось ничего страшного, что вот сейчас он тряхнет головой и встанет, как вдруг почувствовал, что тело немеет и перестает его слушаться.
Он хотел встать, но ноги подкосились, словно были резиновые, и он вновь повалился на скользкий лед.
«О нет, — подумал Чарли. — Я теряю сознание. Не может быть!»
И тут, словно теплая и влажная волна, его накрыла тьма.
Придя в себя, Чарли обнаружил, что лежит в ледяном логове тех-у-кого-есть-имя; рядом не было ни одного человека.
Все, кто еще оставался в живых, ушли через порталы. У Чарли отчаянно кружилась голова, его тошнило, но он заставил себя встать, чтобы открыть портал и уйти за остальными, как вдруг рядом раздался знакомый рокочущий голос:
— Чарли Бенджамин, — сказал Бараккас.
Чарли обернулся.
Бараккас, Слаггурон и Тираннус возвышались над ним, как три гигантских тролля из какой-то древней сказки о злых духах. Их Артефакты сверкали и переливались, отражаясь в гладких стенах пещеры.
— Да? — отозвался Чарли. Он был измучен до предела.
— Не стоит вот так расставаться с жизнью, мальчик, — мягко сказал Бараккас, подходя к нему. — Пусть остальные умрут, но тебе это вовсе ни к чему.
— Вот именно! — поддакнул Тираннус, кружась в воздухе. От взмахов его гигантских крыльев небольшие монстры разлетелись кто куда. — Никаких обид! Мы твои друзья, Чарли Бенджамин, а друзья, как известно, всегда пожирают друзей, разве нет?
— Друзья всегда пожирают друзей? — повторил Чарли, которому показалось, что он ослышался. — Что это значит?
— Это значит, — громыхнул Слаггурон, — что Тираннус окончательно выжил из ума.
— Ничего подобного! — взвизгнул Тираннус. — Я абсолютно здоров! Иначе как бы я мог чистить себе уши собственным языком?
И он принялся это демонстрировать.
— Замечательно, — сказал Слаггурон, — но съесть мальчишку мы тебе все равно не дадим.
— Почему это? — обиженно спросил Тираннус.
— Потому что он нам нужен.
— Зачем? — спросил Чарли. — Зачем я вам нужен?
Бараккас молча швырнул в его сторону какой-то предмет. Огромный, размером с водонапорную башню, он шлепнулся на землю с оглушительным лязгом. Чарли сразу узнал его.
— Ошейник Верминиона? Зачем он мне?
— Когда-то ты носил мой наруч, — сказал Бараккас. — А это означает, что ты единственный из смертных, кто способен дотронуться до Артефакта Нижнего мира и остаться в живых.
— Ну и что?
— А то, что ты заменишь нам Верминиона, когда мы будем вызывать Пятого…
Чарли похолодел.
— Нет… Я думал, что для этого вас должно быть четверо.
— Четверо нас должно быть для того, чтобы было четыре Артефакта, — сказал Бараккас. — Важен сам Артефакт, а не тот, кто им владеет.
И Бараккас наклонил свои огромные рога в сторону ошейника.
— Ты будешь Четвертым из тех-у-кого-есть-имя, Чарли Бенджамин.
Внезапно Чарли понял, что означали слова Слаггурона о том, что «еще есть надежда». Верминион погиб, но теперь у Повелителей был он, Чарли!
— Я не стану это делать, — сказал он.
— Станешь, — ответил Бараккас, — или умрешь. Чарли пожал плечами.
— Ну и пусть. Может, я еще успею открыть портал и сбежать. Хотите проверить, кто из нас быстрее?
— Прекрати действовать нам на нервы! — завизжал Тираннус, хлопая крыльями. — Сказали — будешь Четвертым, значит, будешь! Ты единственный человек, который может нам помочь!
— Не единственный, — раздался позади чей-то голос.
Обернувшись, Чарли увидел Пинча, покрытого кровью и синяками. Пинч мрачно улыбался. Странно было видеть глаза древнего старца на лице подростка.
— Чарли смог надеть наруч, потому что он двойная угроза, — сказал Пинч. — Но ведь я тоже двойная угроза.
— Не надо, Эдвард, — сказал Чарли. — Не делай этого.
— Мне больше нечего терять, — тихо ответил Пинч. — Все меня ненавидят — все, все Главное управление. Меня обвиняют в том, что случилось. — Он махнул рукой на поле кровавой бойни. — Что ж, они правы. Я бы тоже ненавидел.
— Тебя простят, Эдвард, — сказал Чарли. — Я уверен, что простят. Только подожди немного.
Эдвард покачал головой.
— У меня, конечно, внешность ребенка, но из нас двоих ребенок — это ты, Чарли Бенджамин. Ты еще плохо знаешь людей. Люди никогда не прощают и ничего не забывают. — Пинч задрал голову и взглянул на Бараккаса. — Если я вам помогу, что вы дадите мне взамен?
— Жизнь, — осклабился Бараккас, и между его клыками стали видны застрявшие куски мяса. — И место подле нас. Разумеется, Пятый захочет оставить тебя при себе, чтобы ты открывал порталы монстрам, которые понадобятся нам в нашей борьбе.
— Он лжет, — сказал Чарли. — Ты сам понимаешь, что он лжет. Как только ты станешь им не нужен, тебя убьют.
— Ну и что? Мне незачем жить.
«Чем выше взлетаешь, тем больнее падать», — вспомнил Чарли слова ректора.
Пинч, который начинал как один из самых выдающихся учеников Академии, двойная угроза был отправлен на понижение и большую часть своей жизни провел как сломленный, несчастный человек. Затем случилось чудо — он взлетел на невероятную высоту, вернув себе Дар и убив Верминиона.
Потерять все это вновь оказалось выше его сил.
Пинч протянул руку — маленькую и гладкую — и дотронулся до ошейника. Тот мгновенно сжался до размеров его шеи.
— Пожалуйста, не надо, — сказал Чарли. — Еще не поздно, Эдвард. Все еще можно исправить.
— Стань же наконец взрослым, Чарли, — сказал Пинч, разжал ошейник и надел его на себя.
И сразу все четыре Артефакта вспыхнули так ярко, словно зажглись четыре солнца.
Тираннус закудахтал от радости.
— Так-так-так, пришло время повеселиться!
— Хорошо! — крикнул Слаггурон, поднимаясь во весь рост. — Как хорошо!
— Да! — в каком-то экстазе крикнул Пинч. — Я и не думал, что это так хорошо!
— Правильно! — крикнул Бараккас, и в его оранжевых глазах сверкнул дикий огонь. — Время пришло!
Чарли сделал несколько шагов назад, чувствуя себя совершенно несчастным — ведь он предал себя, своих друзей, а может быть, и все человечество!
— Начнем, друзья, — проревел Бараккас, — объединим нашу силу, дабы призвать Пятого! Ритуал начался.
Глава 20
Жемчужина
Артефакты Нижнего мира засияли так ярко, что Чарли зажмурился. Он понимал, что именно сейчас, когда появилась единственная возможность, нужно открыть портал и бежать, но как уйти, не посмотрев, что сейчас произойдет?
— Вот он! — послышался рев Бараккаса. — Разве это не чудесно? Разве не этого ждали мы целую вечность?
— Да! — как безумный, вторил ему Пинч. — Постойте… я вижу врата… и свет, яркий, сияющий свет!
— Открывайте их! — скомандовал Слаггурон. — Через эти врата к нам войдет Пятый! Открывайте!
— Пятый добр, — проскрипел Тираннус. — Пятый милостив!
Пещера содрогнулась; Чарли почувствовал как под ногами шевельнулась земля; послышался далекий ритмичный гул, который звучал в унисон с ударами его сердца, пронзая насквозь. Пахнуло жаром; лед начал таять, превращаясь в шипящий пар. Свет был так ярок, что обжигал глаза даже сквозь сомкнутые веки, проникая в мозг, словно раскаленная игла.
— Врата открыты! — тонким голосом крикнул Пинч.
— Входи! — закричал Слаггурон.
— Пятый идет! — прохрипел Тираннус, и сразу: — Пятый здесь!
Постепенно ослепительный свет померк. Ритмичный гул стих, нестерпимый жар начал остывать. Вскоре в пещере наступила тишина, в которой лишь раздавалось тихое журчание воды да топот испуганных монстров, спешащих убраться куда-нибудь подальше.
Полный смертельного ужаса, Чарли открыл глаза.
Пятый стоял посреди пещеры; вокруг него стояли трое Повелителей и Пинч. Чарли ожидал чего угодно, только не этого.
Пятый был женщиной! Ростом около восьми футов, она была гораздо выше любого человека, но казалась карликом рядом с гигантами Повелителями. Она была невероятно красива, но какой-то странной, неземной красотой. Ее ровная и гладкая кожа была алой, как кровь; большие кошачьи глаза сверкали, словно рубины. У нее было четыре руки и на каждой — острые и длинные когти, красные, как и ее глаза. Она была стройной и длинноногой, с соблазнительными, женственными формами. Ее серебристые волосы, разметавшиеся по плечам, слегка шевелились на ветру, отчего возникало впечатление, что они живут сами по себе.
— Привет вам, дети мои, — произнесла она нежным, мягким и низким голосом. — Я так давно жажду увидеть моих детей.
