Дмитрий Емец - Робот-сыщик

– Тогда не будь, – посоветовала Липучка.

– Что «не будь»? – не понял робот.

– Не будь самым великим сыщиком Вселенной! – уточнила девочка. – Тогда сокровищница наверняка настоящая.

Суп некоторое время размышлял, что Липучка имела в виду, а потом, решив, что эта шутка слишком сложна для него, стал рассматривать сокровища.

В пирамиде было душно и темно. Воздух почти не поступал сквозь ее каменные своды, и, если бы не автоматическое воздушное питание скафандров, ребята давно бы задохнулись. Своего кислорода внутри пирамиды не было, это подтверждалось тем, что даже спички, которые пыталась зажечь Липучка, не хотели гореть, а сразу гасли.

– Кислорода у нас должно хватить часов на тридцать. Во всяком случае, с этим у нас проблем не будет, – сказал Суп, посмотрев на круглые датчики на груди у Юры и Липучки.

– И что мы будем делать? Я имею в виду не с этими сокровищами, а вообще? – спросил мальчик.

Он зачерпнул с пола горсть золотых монет и с интересом провел перчаткой по клинку серебряного кинжала с граненой рукояткой, которая была украшена крупным алмазом. Клинок оказался совершенно тупым.

– Подождем до утра, пока магнитная активность не уменьшится, а там видно будет, – решил робот. – Возможно, нам удастся незамеченными пробраться во дворец к Фельде и заставить ее вернуть животных на вашу планету, а заодно вернуть и все другое, что она и ее родные украли у вас, землян.

– Скажи, Суп, а добро всегда побеждает зло? – спросила вдруг ни с того ни с сего Липучка.

Сыщик задумался.

– Вначале я надеялся, что всегда, а потом понял, что совсем не всегда, – ответил он. – Но прошло время, и я убедился, что в большинстве случаев побеждает именно зло. Иногда оно маскируется под добро, иногда добро становится злом, – одним словом, чаще все-таки проигрывает добро. Во всяком случае, в этом мире.

– А мне кажется, что абсолютное зло встречается редко, – сказала девочка. – Вот, например, Фельда и ее помощнички, разве они – зло? Вроде бы и противные, и зверушек украли, а все равно не такие уж они и плохие, те, которых мы ловим.

– Которых мы ловим? – насмешливо переспросил Суп. – Скажи лучше: которые нас ловят. У меня почему-то всегда все получается наоборот. Помню, как-то я расследовал дело о похищении тремя великанами космического корабля. И что же вы думаете, вместо того чтобы убегать от меня, воры едва меня не прихлопнули. Я закричал им: «Руки вверх! Вы разоблачены!» – а они меня посадили в мешок и выбросили через шлюз в открытый космос. Целых два дня я был спутником какого-то метеорита, пока меня не подобрал спасательный звездолет, а великанов тем временем и след простыл.

Юра присел на край сундука с сокровищами и стал рассматривать узор круглого чеканного шита, на котором был изображен сфинкс.

– Когда я был маленьким, меня раздражало, что в детских мультиках всегда побеждает добро. И мне даже жалко было отрицательных героев, они были куда симпатичнее положительных, – задумчиво сказал мальчик. – Все было как-то запрограммировано. Почему волк никак не может поймать зайца? Или кот – мышь? Или почему полицейский всегда ловит преступника? Мне это страшно не нравилось. Только откроешь книгу или начнешь смотреть передачу по телевизору, всегда можно предугадать конец. А в жизни происходит все наоборот.

– Всегда нужно верить в справедливость, но по большому счету справедливость относительна. Лучше верить в доброту и порядочность, – убежденно сказал Суп.

– А что будет с Фельдой, если ты ее схватишь или вызовешь звездный патруль? – спросила Липучка.

– Ее могут отослать в центр перевоспитания, но не думаю, чтобы это помогло, – предположил робот. – К тому же Фельда – не совсем обычный преступник. Все свои похищения она совершает или из озорства, или потому, что хочет благоустроить свой астероид. Мне было бы даже жалко, если бы ее схватили и отправили в центр перевоспитания или подвергли гипнозу. Мне вообще жалко почти всех преступников, которых я ловлю.

– Вот поэтому ты ни одного не поймал, – фыркнула девочка. – Если бы я была сыщицей, я бы давно уже всех воров переловила. Рассадила бы по клеточкам, и были бы они у меня смирненькие, а я бы их всех охраняла.

– Вот уж не знал, что тебе так хочется стать тюремщицей, – поморщился ее брат.

– Это я шучу! – улыбнулась Липучка. – На самом деле все было бы наоборот. Я бы отучала преступников от воровства другим способом. Например, решили бы они ограбить банк, а я – раз! – и стащила бы все из банка раньше их. А потом бы их всех переловила и…

– Чем, интересно? Уж не сачком ли для бабочек? Ладно, помолчи немного! – перебил ее Юра, и сестра обиженно надулась.

До утра они просидели в сокровищнице, и ребята даже смогли немного поспать в своих неуклюжих скафандрах. А утром, когда Суп с помощью встроенного в его корпус измерителя убедился, что магнитная активность заметно снизилась, он разбудил их.

– Призраков уже не должно быть. Мы можем выходить из пирамиды, – сказал он.

– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросила сонная Липучка.

– Я верю датчику! – И сыщик показал на небольшое табло в своей бочкообразной груди.

Лена некоторое время рассматривала корпус робота, буквально начиненный разнообразной техникой – космическими часами со стрелкой, кучей всяких ящичков, выдвижными отвертками, поломанным замораживателем, измерителями влажности, радиации и атмосферного давления, инфракрасного спектра и кучей всяких других приспособлений.

– Ишь ты, какой навороченный! Чего в тебе только нет! – одобрила она, чем очень польстила Супу, который буквально заблестел от гордости, как начищенный самовар.

– А хотя, с другой стороны, – продолжала рассуждать Липучка, – очень многих важных приборов в тебе как раз и нет.

– Во мне все есть! – обиделся сыщик.

– Пылесос есть?

– Нет.

– Кухонный комбайн и тостер?

– Тоже нет.

– Электронная почта и компьютерные игры?

– Э-э… У меня есть встроенный лазеропередатчик, это получше любой электронной почты, – выпалил Суп.

– Так почему же ты по нему не свяжешься? Вызвал бы подмогу, – спросил Юра.

– Он сломался, – смущенно ответил робот. – То есть не то чтобы совсем сломался, но, в общем, временно не работает.

– Да, с тобой не соскучишься, современный ты наш! – улыбнулась Липучка. – Ладно, давайте отсюда выбираться.

Так как все ловушки были ими замечены еще накануне, они сумели благополучно преодолеть опасный участок и выбраться наружу.

Юра хотел захватить с собой парочку драгоценных камней и две-три горсти золотых монет, но оказалось, что их некуда положить, потому что в скафандре отсутствуют карманы, а держать их все время в руках просто неудобно.

Тогда мальчик взял с собой неплохо сохранившийся бронзовый меч с инкрустированным эфесом в форме двух золотых полос, которые венчал крупный красный рубин. Судя по роскоши отделки, это был парадный меч самого фараона, который он сам себе скромно подарил за победу над врагами.

Они выбрались на поверхность через вчерашний люк. На равнине было уже утро. Все ночные призраки исчезли, только несколько выжженных участков травы свидетельствовали о том, что происшедшее здесь всего несколько часов назад не было сном.

Замок Фельды стоял у озера примерно в получасе ходьбы от них. Защитное силовое поле с замка было уже снято, и бывший дворец Екатерины II предстал во всем своем великолепии.

ПОДМЕНА ГОЛОВЫ

Т. п., т. д., др., etc., и проч… Вам понятна моя мысль, коллега?

От перестановки голов сумма не меняется.

Эта глава – поучительный рассказ о том, как у Робуса-Гробуса подменили голову и какой казус из этого вышел.

Начнем с того, что у киборга была привычка перед вечерней перезарядкой батарей[2] отвинчивать свою голову и класть ее на столик рядом с перезарядным устройством. Пока батареи перезаряжались, Гробус протирал свою голову замшевой тряпочкой, смазывая трущиеся части мозгов, а также следил за сохранностью своих глазных линз. Одним словом, Робус относился к своей голове так же бережно, как многие автолюбители относятся к своим машинам.

Во время перезарядки аккумуляторов напряжение в сети иногда подскакивало из-за магнитных колебаний, и это создавало опасность: электронные мозги робота могли полностью или частично выйти из строя. Это и заставляло предусмотрительного и влюбленного в себя киборга каждый раз отвинчивать свою квадратную голову с прорезями для зрительных датчиков.

После того как подзарядка была завершена, Гробус снова привинчивал голову на прежнее место и, довольный, рассматривал себя в зеркало, любуясь, какой он блестящий и могучий. Иногда он выдвигал из грудных пластин свой лазерный пулемет и грозно вращал стволами, сожалея, что Фельда запретила стрелять из него во дворце.