С. Гроув - Стеклянная карта

– А беспокоиться обо мне некому, – вдруг выпалил Тео.

София повернулась к нему. Он все так же смотрел в окно.

– Что?.. – изумилась она.

– О том, что Эрлах меня заполучил, знали очень немногие. Но они не особенно волновались.

– Это почему?

Тео улыбнулся, но темные глаза, устремленные на луну, глядели серьезно.

– Потому, что каждый – сам за себя. Все так, как я тебе говорил. Родителей у меня нет… или есть, только мне ничего о них не известно. Я жил на западной границе, в поселке разбойников, а им нет особой разницы, где я – дома, в цирке или среди снегов. Никому от этого ни жарко ни холодно!

В слабом свете трудно было рассмотреть лицо Тео, однако Софии парень показался скорее задумчивым, нежели грустным.

– Что случилось с твоими родителями? – спросила она.

– Понятия не имею, – сказал Тео. – Я их в глаза никогда не видал. Сколько себя помню, мы с ребятами жили то при одной шайке, то при другой.

София попыталась представить такую жизнь. Ничего не получилось.

– Кто же заботился о тебе?

– Большей частью – ребятня постарше. Меня нашла одна девчонка, Сью. Заглянула в пустую бочку возле какой-то забегаловки – а там я лежу, маленький…

– Забегаловка? Что это?

– Салун. Таверна… – Тео отвернулся от окна и посмотрел ей в глаза. – Она раздобыла мне одежду, стала кормить. Имя придумала… Сью годами заботилась обо мне. А потом я пошел своей дорогой. Так было проще. Люди приходят и уходят, вот и я отчалил. Так ты ни о ком не волнуешься, ни тебе забот, ни хлопот.

Карие глаза глядели твердо и прямо. София почувствовала, как дает трещины и рассыпается вроде бы сложившееся представление об этом парне. Как это вообще – жить одному? Совсем-совсем одному?

– Почему ты раньше не рассказал? – проговорила она. – Миссис Клэй ведь спрашивала.

– А потому, что расскажешь – и тебя жалеть начинают, – тряхнул головой Тео. – Особенно люди постарше… Ну да ты знаешь.

София в самом деле знала, как это бывает.

– А Эрлах где тебя подцепил?

– Мы торговали на границе… Продавали лошадей одному типу из Нового Акана. В приграничных городках купля-продажа всегда бойко идет… Эрлах вел себя как самый обычный деляга: подешевле взять, подороже отдать. Он купил лошадь у Астона… Астон – это бандитский вожак, у которого мы с ребятами тогда жили. Так вот, Эрлах попросил меня отвести коня к его шатру. Астон и говорит: ступай, отведи. Вхожу я в палатку – и тут как тут целая орава с ножами наголо! Ну а я тогда уже имел представление, каково это – одному на ножах против толпы… – Он показал разрисованную шрамами правую руку. – Я и в тот раз был готов попытаться. Сейчас, думаю, вскочу на лошадку – и поминай как звали… Ага, так они мне и позволили. А потом уехали прежде, чем Астон всполошиться успел… – Тео усмехнулся. – Если он вообще про меня вспомнил.

Тео рассказывал об этом, словно о веселом приключении детства. Выговор уроженца северных Пустошей только усиливал впечатление… И все равно от Софии не укрылась глубоко запрятанная боль. Словно куски битого стекла под тонким ковром. Девочка испытала странное чувство, некую смесь грусти и восхищения. Тео держался так, словно был выше всех горестей, опасностей и унижений… Но за это была заплачена дорогая цена.

– Думается, – сказала она, – ты по этому Астону тоже не слишком скучаешь.

– А то! – Тео широко улыбнулся.

Настал черед Софии отвести взгляд. Она уставилась на луну и проговорила:

– Я тоже совсем не помню родителей, но очень много знаю про них. Мне с этим повезло… У меня был дядя Шадрак, который про них все время рассказывал. Они уехали, когда я была маленькая. В исследовательскую экспедицию… А потом пропали, не вернулись домой. Шадрак хотел отправиться на поиски, но у него на руках была я…

София сказала это и сама удивилась. Кажется, ей впервые пришло в голову, что ее присутствие помешало дяде немедленно броситься на выручку Минне и Бронсону. Да, она потеряла родителей, но ведь и Шадрак лишился сестры… Он ни разу ни полсловом не намекнул Софии, что из-за нее остался дома.

С минуту они сидели молча, глядя, как мерцает на скатерти свет луны, то и дело пропадающей между деревьев.

– Шадрак учил меня читать карты, – продолжала София, – чтобы однажды вместе отправиться искать маму и папу. Но, по сути, когда мы встретимся… они будут для меня совсем чужими людьми. А дядя Шадрак… Он был мне и матерью, и отцом.

– Как бы, – поправил Тео. – Мы его выручим. Так ты разобралась, как ту стеклянную карту читать?

– А ты откуда узнал, что это карта? – София потянулась за рюкзачком. – Большинство людей считают, что карты бывают только бумажными!

– Они, – сказал Тео, – не такие уж редкие, как тебе кажется.

София развернула наволочку и бережно положила стеклянную пластинку на стол между Тео и собой. Оба вгляделись в гладкую поверхность – и тут произошло кое-что необычное. Луна очередной раз вынырнула из-за деревьев и ярко озарила пластинку. Тотчас же на поверхности возникло изображение. Карта проснулась.

12. Путешествие при лунном свете

22 июня 1891 года, 19 часов ровно

Среди карт, оказавшихся в музейных собраниях и университетских библиотеках, есть и такие изображения Нового мира, которые картологи Нового Запада еще не научились расшифровывать. Либо ввиду древности создавших их цивилизаций, либо оттого, что они содержат не открытые нами знания, – в любом случае, невзирая на усилия наших ведущих специалистов, эти карты попросту нечитаемы…

– Лунный свет!.. – выдохнула София и склонилась над картой. – Я должна была догадаться!

– О чем? – Тео придвинулся ближе к ней.

– Стеклянная карта отзывается на свет, – пояснила она. – Обычно это лучи лампы либо солнца. Мне и в голову не приходило, что некоторые карты могут быть настроены на луну…

Она не сводила глаз с пластинки, стараясь понять, что за линии разворачиваются на стеклянной поверхности.

Пока было ясно одно: эта карта сильно отличалась от тех, что находились в мастерской у Шадрака. У края виднелась отметка картографа… и все. Ни циферблатов, ни какой-либо легенды. Светящиеся серебристые нити покрывали карту от края до края. И… почти ничего понять было нельзя. Ближе к середине обнаружилось несколько фраз на различных языках с использованием латиницы. Английский вариант гласил: «Увидишь с моей помощью».

София еще помнила рожки и ножки от латыни, которую ей добросовестно преподавал один из дядиных учеников; этого оказалось довольно, чтобы понять: латинская надпись несколькими строчками ниже дублировала английскую.

– Не уверена, карта ли это. – Она покачала головой. – Я ничего подобного прежде не видела… Но если это все-таки карта памяти, ее можно читать… Пусть даже мы и не поймем, что здесь написано!

– Но должна же она что-то означать, – сказал Тео.

София оглядывала карту, раздумывая, куда приложить палец.

– А давай вместе, – предложила она затем.

И они одновременно коснулись карты в разных местах.

Такого вихря эмоций при чтении карт София не испытывала. Еще не успев ничего разглядеть, она окунулась в водоворот отчаяния и страха. Сердце бешено заколотилось. Она крутила головой туда и сюда, но ничего определенного различить не могла – лишь накатывал панический ужас. Такой, что подробности кругом утрачивали смысл, смазывались, терялись…

Она чувствовала рядом присутствие людей, которых не могла четко рассмотреть. Они стояли по левую руку от нее, будто выстроившись вдоль стены длинного коридора. Стоило ей там появиться – и все они поспешили заговорить с ней. Голоса перебивали и заглушали друг дружку, София не разобрала ни слова. Пытаясь избавиться от растущей тревоги, она устремилась вверх по какой-то лестнице, не видя под ногами ступенек. Она проталкивалась все выше, ища укромного места. Какое отчаяние!.. Умом она понимала, что воспоминание принадлежит кому-то другому, но оно полностью овладело ею, словно это София изо всех сил отталкивала с дороги нечто тяжелое. Вот оно поддалось… покатилось… и внезапно упало.

Некоторое время София стояла неподвижно, ожидая чего-то с таким напряжением, что все нервы ее натянулись, как струны. А потом… невидимое здание вокруг нее содрогнулось и заходило ходуном. Стало ясно: очень скоро все начнет рушиться.

Пригнувшись, она бросилась обратно, в заполненный людьми коридор. Сердце рвалось из груди. Она бежала по закрученному спиралью проходу, пол под ногами колебался, она падала, вскакивала и неслась дальше. На пути возникали какие-то люди, они говорили, но она не слышала слов – не хотела их слышать. Они попросту не имели значения. Она отчаянно спешила и все прибавляла ходу. Там, где-то впереди, была невидимая пока дверь. София не успела добраться до нее, когда стены по сторонам начали рассыпаться. Ужас заслонил собой все. Перед ней зияла пустота – там должна быть дверь… где же она?