Софи Авдюхина - Зеленые святки
Наконец впереди блеснула водяная гладь Ивановского Вира. Завидев реку, лошади ускорили шаг и обогнали пегаса. Когда копыта серой кобылы Цветки первыми рассекли поверхность реки, Маргарита пришпорила Зорьку и тоже направила ее к берегу. Севин пегас взмахнул крыльями и сорвался с места. Он стремительно кинулся вперед, а потом оторвался от земли и поднялся в воздух. У Полины захватило дух. Она, не моргая, глядела вверх, а пегас поднимался все выше к небу, неся на себе седока.
– Я, пожалуй, тоже полетаю, – сказала Анисья, и ее Окрошка взмыла ввысь вслед за Севой.
Но почему-то вид серебристой изящной лошадки Полину завораживал не так, как огромные черные крылья Севиного пегаса, разрезающие воздух. Словно гигантская птица вилась в небесах, то опускаясь, то поднимаясь выше и превращаясь в неразборчивое пятно. Лицо наездника почти не различалось, но Полина подумала, что оно, скорее всего, не изменило своего обычного непроницаемого выражения. Сева не ощущал страха, это ясно. Иногда казалось, что он вообще не испытывал никаких чувств. Разве можно было скрывать их настолько тщательно? Его холодный взгляд отталкивал и пугал Полину, но сейчас ей вдруг подумалось, что он привлекателен именно своей холодностью. Да, Сева просто ни в ком не нуждался, именно поэтому в нем самом так нуждались остальные. Ему же необходимы были только небо и ветер. Как и черному пегасу, который теперь нес своего всадника вниз. Крылья сделали внушительный взмах, и Полине на миг померещились большие птичьи лапы с когтями вместо копыт. Что это было? Совсем не видение! Нет!
Она вздрогнула, когда те же самые когти вонзились ей в спину. Девочка обернулась, но кроме подруг, заворожено глядящих в небеса, никого не увидела. Пегас вновь превратился в расплывчатую точку, которая до ужаса напоминала исполинскую птицу. Внезапно нападение повторилось, и Полина не смогла сдержать крика. Боль расползлась по телу тоненькими ручейками. Страх усилился, звуки природы померкли, в ушах слышался лишь оглушительный стук сердца. И огромные птичьи лапы опять схватили ее. Терпеть это не было сил. Яркие цвета весеннего луга заволокло непроглядным мраком. Боль пульсировала и отдавалась в каждой клеточке тела тяжелым ударом. Полина еще раз вскрикнула. Эхом ей отозвалось ржание Видги, который от страха пустился вскачь. Но она уже не могла удержать его, не могла даже пошевелиться. Сначала в поле ее зрения появились большие оранжевые глаза, затем клюв величиной с нее саму, а потом пространство заполнили черные крылья. Птица собиралась напасть, и Полине некуда было деться. Она зажмурилась.
* * *Визг оглушал. Даже здесь, за столько метров от земли, Сева слышал его, и по коже пробежал мороз. В голове молнией пронеслась мысль: люди ни при каких обстоятельствах так не кричат. Если только… Он узнал этот крик. Однажды он уже слышал его: жуткий, душераздирающий звук, от которого стынет в жилах кровь. Он пришпорил Вороного, и тот начал снижаться. Сева, прищурившись, поглядел вниз. Картина открывалась престранная. Гнедой конь Водяной колдуньи мчался вдаль со страшной скоростью.
Маленькая наездница с истошным криком отпустила поводья и в следующую секунду кубарем свалилась с лошади. Сева уже почти нагнал ее, когда понял, что с ней опять произошло что-то странное. Полинино тело изогнулось под неестественным углом, она продолжала кричать, словно от ужасной боли. Одновременно с Севой на своем рыжем коне подоспел Алеша Попов. Он быстро спешился и кинулся к Полине. Сева сделал то же самое. Над их головами вилась теперь стая птиц: овсянки, ласточки, сороки – все слетелись на зов Водяной колдуньи.
– Она упала с лошади? – испуганно спросил Попов, беспомощно глядя на корчащуюся девочку.
– По-моему, дело не в этом, – отозвался Сева, чертя на песке рунограмму.
В прошлый раз это средство помогло.
– Что случилось? Что с ней? – Маргарита и Василиса появились у Севы за спиной.
– Почему она отпустила поводья? – спросил Сева, перетаскивая Полину на то место, где была нарисована рунограмма.
– Не знаю, – дрожащим голосом сказала Маргарита. – Она начала кричать и дергаться, потом Видга понес ее… у нее что-нибудь сломано?
– Не знаю.
– Я не могу понять, она в сознании или нет? Полина, эй, – позвал Алеша Попов. – Ее глаза открыты, но она будто… будто смотрит мимо меня.
Сева не ответил. Он сложил руки над солнечным сплетением Полины, но в тот же миг отпрянул назад. Даже на глубинном уровне, где все предметы и существа теряют свою форму и облик, где остается только лишь незримое тело, волшебная суть, даже там стоял невидимый водяной щит, не позволяющий Севе никаким образом соприкоснуться с ее магией, даже чтобы помочь… Он был не в силах ничего для нее сделать.
– Что? Что такое? – крикнула Маргарита.
Не тратя времени на ответ, он схватил Полину и запрыгнул на спину пегаса. Ее нужно было немедленно показать Густаву Вениаминовичу.
Послушный питомец ударил копытами о землю и пустился вскачь. Сева покрепче прижал Водяную колдунью к себе. Прошло около минуты, и тело ее вдруг безвольно повисло в Севиных руках. Он облегченно вздохнул. Она потеряла сознание, но он мысленно обрадовался этому – смотреть на ее мучения было невыносимо. Очевидно, девочка испытывала страшную боль.
До дома целителя оставалось всего ничего.
Сева остановил пегаса и осторожно спустился на землю. Быстро дойдя до крыльца, толкнул дверь и оказался в небольшом помещении, заполненном будущими целителями, которые всего секунду назад внимательно слушали Густава Вениаминовича. Теперь они повернули головы и в немом изумлении уставились на Севу, держащего на руках неподвижную девочку.
– Сева? – Густав Вениаминович немного опешил.
– Это снова случилось. То же самое, что произошло в Купальскую ночь, – ответил Воздушный колдун, при этом выражение лица его оставалось таким спокойным, будто он разговаривал о погоде.
– О, Перун! – Густав Вениаминович наконец понял, кто был у Севы на руках. – Все свободны! Слышите? Сева, идите за мной.
На ходу он сотворил информационный ком, который отправил своему неофиту.
Воспитанники переглянулись и неуверенно принялись собирать свои амагили, а Воздушный колдун, как ему и было велено, прошел за целителем в открытую дверь, которая вела в следующую комнату.
– Сюда, сюда! – Густав Вениаминович, вытаращив свои и без того выпученные глаза, указал на одну из кроватей, застеленных белыми покрывалами. – Кладите! Как это случилось?
– Точно не могу сказать. Я услышал ее визг и увидел, как она свалилась с лошади. Но ее подруги утверждают, что она начала кричать, а только потом лошадь понесла ее. Не удержала поводья…
– Упала с лошади! – целитель осторожно ощупал конечности Полины. – Порвала связку, но ничего не сломала. Так, позвоночник, шея… кости в порядке.
– Она от боли потеряла сознание, – сказал Сева и вдруг неожиданно для самого себя понял, что чувствует к Полине жалость: какой бы она ни была, она в любом случае не заслуживала таких мук.
– Что с вами? – спросил вдруг целитель.
– То есть?
– На вас, Сева, лица нет. Вы пробовали ей помочь?
– Да, пробовал. Я боюсь… могу ошибаться, но…
– Возьмите вон оттуда чаровник. Выпейте немедленно лекарство.
– Да нет, со мной все в порядке.
– Заиграй-Овражкин, выпейте, я сказал. Так и заболеть недолго!
Сева подошел к шкафу и отыскал глазами темный пузырек с пометкой «чаровник» – простое лекарство для быстрого восстановления сил.
– Ее состояние ухудшается с каждой минутой, – произнес себе под нос Густав Вениаминович, глядя на Полину. – Послушайте, вот что мы сделаем. Я верну девочку в сознание, а потом вы поможете мне ее поднять и заставить выпить одно снадобье. Для начала надо избавиться от боли, а уж потом попробуем узнать, что с ней происходит, – голос целителя дрогнул.
Полина лежала неподвижно, бледная и худая, испачканная дорожной пылью. Густав Вениаминович провел над ней рукой, а потом надавил пальцами на несколько точек на ее теле.
– Очнись!
Глаза ее медленно открылись. Под ними залегли синие тени. Тонкие сеточки красных сосудов покрывали белки.
– Сева, она не должна снова потерять сознание. Я сейчас вернусь с лекарством.
Сева подошел ближе к кровати и посмотрел на лежащую перед ним колдунью. Взгляд Полины оставался испуганным и одновременно пустым. Она смотрела куда-то мимо Севы, будто видела там нечто такое, что заставляло ее бояться.
Волосы ее выбились из короткой косы, спутались. Острые голые коленки были покрыты царапинами и зеленоватыми следами от сока травы. В ней было какое-то детское очарование, этого нельзя было отрицать. Другой вопрос, что с детским очарованием Сева совершенно не привык иметь дело. Оно одновременно влекло его и тут же отпугивало. Ее ручки с тонкими запястьями казались трогательными, и в то же время он не смог преодолеть себя, чтобы сейчас дотронуться до них.
