Владислав Крапивин - Белый шарик Матроса Вильсона (Сборник)
— Да, пожалуй… И Михаил Алексеевич ушел. Но, Витя, все-таки… все-таки уговори его вернуться. Едва ли он один добьется многого…
— Я говорил, он не хочет, — прошептал Витька. И опустил голову, потому что все посмотрели на него.
— Времена меняются, мальчик. Поговори еще, он, может быть, поверит тебе.
— Ага… — тихо выдохнул Витька. Он не обижался на этого человека и не стеснялся ребят, просто скребло в горле.
Находкин сказал, словно спохватившись:
— Я отвлекся… Я говорил, что люди часто не понимают. Мне самому, когда был мальчишкой, приходилось скрывать, что отчаянной силой желания могу перебросить себя в пространстве хоть на какие расстояния… Впрочем, и потом, когда я перебросил «Бумеранг» по линии полета, обгоняя свет, сказали, что нельзя. Что, мол, не пришел еще для таких дел черед и я опережаю время.
— А почему его нельзя опережать? — слегка скандально сказал Филипп. — Что такого…
— А я не знаю почему, — вдруг улыбнулся Находкин. Весь пошевелился, тряхнул плечами и стал немного моложе. — Но вообще-то со временем шутить опасно… Много-много лет назад в славном городе Реттерберге, который тогда назывался Реттерхальм, один мальчишка перевернул без спроса особые песочные часы — хронометр Комингса. И нарушил нормальный бег времени. Из-за этого опоздал на обеденный перерыв городской трамвай, произошло его крушение, одного из местных ребят (его звали Галиен Тукк, Галька) сочли виновником этой беды, выслали из города, он попал на броненосец… Капитан броненосца, судя по всему, был одним из Командоров, цепь событий удалось кое в чем изменить, но остановить их было уже нельзя. И в результате Реттерхальм оказался в другом пространстве, превратившись в нынешний Реттерберг…
— Галька — это тот бронзовый мальчик над обрывом? — спросил Цезарь без обычного «извините».
— Да, в Верхнем парке Реттерберга, недалеко от эстрады с вертящейся площадкой, похожей на солнечные часы… Впрочем, это и так часы. Только тень на них — вовсе не тень, а черта темпорального фиксатора на Генеральном меридиане… Два мальчика, развлекаясь, вертятся на этом круге, причем то в одну, то в другую сторону. Стоит ли удивляться после этого, что в совмещенных пространствах время пошло туда-сюда… Как говорили во времена моего детства — «враздрыг»…
Витька посмотрел на Цезаря, Цезарь на Витьку.
— Мы же не знали, — сказал Витька, тыкаясь лбом в колени.
— А я что! — почти весело отозвался Находкин. — О том я и говорю. И мальчик в Реттерхальме не знал, когда переворачивал хронометр. И наверно, многие мальчишки в разных краях и пространствах, ничего не зная, вертят шестерни в непонятных механизмах, забравшись в таинственный подвал, или хватаются за маятник загадочных часов… Или зеркальцем ловят луч звезды и бросают его на пересечение с Меридианом… Кстати, о звездах. Так ли уж странно, что в прошлом году мальчик Ежики швырнул в небо живой камушек-кристалл по имени Яшка и через сто лет Яшка этот столкнулся с летящей песчинкой и вспыхнул звездой, а прадед Михаила Скицына, которому сейчас девяносто пять, знал об этой звезде еще в детстве… Где-то очередной раз опоясала грани Кристалла временная петля… Помнится, я мальчишкой швырнул с речного обрыва монетку, а она была не монетка, а колоссальный энергонакопитель. И время сошлось в кольцо. Правда, всего на сутки, но эти сутки решили очень многое. В частности то, что я сейчас здесь, с вами… А в тот вечер, в лесу, по дороге в Черемховск, я первый раз встретил Юкки. И вот ее… — Находкин ласково качнул за плечо Юккину сестренку. Девочка осталась серьезной, а Юкки улыбнулся чуть-чуть. Ребята переглядывались: правда, значит, что говорила Лис…
Находкин костлявой своей, похожей на птичью лапу рукой провел по волосам Юкки. Сказал ребятам:
— Малыш не раз водил меня по разным граням. Сам-то я не научился до сих пор. В одном пространстве — хоть куда, а с грани на грань — только с проводником. Вот Юкки и был моим поводырем, хотя у него своя Дорога… Впрочем, сейчас Дороги, кажется, кончаются. И для меня, и для него…
Витька посмотрел испуганно. Юкки и девочка были, однако, спокойны.
— Я потому и собрал вас, — строже сказал Находкин. — Собственно говоря, попрощаться… Странно, да? Вы же меня не знаете… Но дело в том, что я-то знаю вас всех, я уже говорил. Вот так-то, друзья Пограничники… Я и другие Командоры (хотя я, по сути дела, уже последний из старой гвардии) старались держать вас… как бы сказать…
— Под колпаком? — ехидно спросил Филипп. Лис дотянулась до него.
— Павел Евгеньевич, не обижайтесь на дурака.
— Я ничуть… И Филипп не дурак… Нет, не «под колпаком», Филипп. К сожалению, это было невозможно. Просто в круге своего наблюдения. Мы помогали вам, чем могли, хотя это и не было заметно. Однако пора сказать честно: время нашего командорства кончилось. Как бы это объяснить понятнее?.. Мы — будто старые, достаточно мудрые и довольно сильные слоны. Но слоны не могут охранять жаворонков и стрижей. Вы — летаете где хотите. Из мира в мир, легко и свободно…
— Ох уж… — сказал Цезарь. — Простите, что перебил.
— Я понимаю тебя, Чезаре. И все-таки… Теперь за вами не уследишь. Вы на пороге новых времен, новой жизни, совершенно не похожей на нынешнюю. Пока взрослые исследуют межпространственные поля, спорят о Мёбиус-векторе и со страшными усилиями строят между гранями туннели, вы шутя обгоняете их, нащупав нервами или душой какой-то главный закон Кристалла. Как птицы без всякой техники и приборов нащупывают при дальних перелетах магнитное поле Земли… Скоро вас будет очень много. Вы учите переходу друг друга. Я говорю эти слова в изначальном смысле: друг учит друга (а в том, что вы стали друзьями, есть и моя заслуга). Вот и Ежики привел с собой Ярика. Сперва через локальные барьеры, потом научит и прямому переходу… Не бойся, Ежики, ты при этом переходе больше не увидишь встречного поезда, его убрали с пути… А Витя Мохов научил уже Цезаря…
— К сожалению, не научил!
— Да?.. Ты просто плохо знаешь себя, Чезаре… Впрочем, я не утверждаю, что наука будет даваться легко. Но все-таки найдутся способные ученики. И если каждый научит двух друзей, а каждый из тех — тоже двоих и так далее… Это пойдет с той же скоростью, с какой шло исчезновение индексов в Реттерберге…
— Я научу Лис и Рэма, — сказал Филипп. — И Юрика, если он еще не умеет. Только пускай Лис не придирается…
«Не все захотят, — подумал Витька. — И не все сумеют…» — Не все захотят и не все сумеют, — словно откликнулся Находкин. — Но все равно это будет лавина…
— Но тогда, может быть, лучше не учить? — рассудительно отозвался Рэм.
— Это нельзя остановить. Время пришло… И посуди сам: разве ты откажешься от владения прямым переходом, если надо кому-то помочь? Ну, например, вытащить Филиппа из пространства номер сто сорок три, если он там заблудился или застрял?
— Бедное пространство, — сказала Лис. — Пусти козла в огород…
— Замечание, право же, очень здравое. К тому я и клоню… Юные первопроходцы кинутся по разным мирам с жаждой открытий и приключений. И… вспомните перевернутые часы или брошенную монетку. Раньше думали, что для больших событий нужны большие усилия. А оказывается, достаточно бывает одного щелчка, чтобы по граням мироздания пошли трещины… Но я боюсь не за мироздание, ему к трещинам не привыкать. Я боюсь за вас. И за тех, кто пойдет за вами… Как вас уберечь?
— От чего? — непривычно смирно спросил Филипп.
— Разве я знаю от чего? Разве можно предвидеть степень риска?.. И не будет никого рядом, кто сказал бы: «Стоп! Оглянись и подумай…» — Но… Павел Евгеньевич, мы и сами… не такие уж глупые, — осторожно проговорила Лис. — Правда, есть некоторые…
— Вот и остается надежда на вас, ребята, — устало сказал Находкин. — Да… И еще на то, что вы подрастете, прежде чем настанет время Большого Прорыва. Дай Бог, чтобы успели… И тогда, хотите вы или нет, вам придется быть новыми Командорами…
Он замолчал надолго. Сидел, зябко потирая кисти рук.
«Щелк… щелк…» — ходил туда-сюда медный шар. Солнце быстро шло в небе над Башней, и косой луч из узкого окна заметно для глаз двигался в пустом помещении. Скользил по ребятам, высвечивая их по очереди, словно помогал Командору Находкину рассмотреть и запомнить каждого.
Рэм — узколицый, светловолосый, высокий и ломкий. Уже не мальчик, а скорее юноша. Он молчаливее и рассудительнее других. Может, просто потому, что старше? Достаточно ли прочности у него в душе?.. Лис. Она и в самые дальние пространства возьмет с собой иголку и нитку, чтобы зашивать штаны непутевому Филиппу… Такому ли уж непутевому? Вот он, забыв обиды, привалился к локтю Лис давно не чесанной головой, присмирел. Губами шевелит, будто повторяет про себя что-то важное, заклинание какое-то… Князь, верховный владыка Юр-Танка-пала и окрестных земель. Будто четвероклассник, придумавший себе немудреный средневековый наряд к летнему карнавалу. В прошлый раз, когда гоняли среди камней мяч, трахнулся ногой о валун и всхлипывал, как обычный мальчишка (а Филипп его тихонько утешал). А потом на полях княжества — броненосные конные сотни, старый Хал, Дикая долина, спор с воеводами. «Тогда — исполняйте!» И церковь Матери Всех Живущих…
