Кир Булычев - Секрет черного камня
Однорукий вскочил.
– Так точно, ваша стремительность! – воскликнул он. – Девчонку немедленно в самолет!
– Иди, иди, – подтолкнула Алису повариха. – Старшие говорят, значит, лети.
Повариха была добрая, даже суп ночью принесла. И на Стуччи не донесла, чтобы его убили, ведь раненые на войне только мешают. Но она была очень отсталой и темной женщиной и все еще верила своим генералам.
Однорукий забрался в самолет вместе с Алисой.
Самолет был фанерным, сколоченным кое-как, даже гвозди торчали. Но пулемет на нем оказался самым настоящим, правда, доисторическим. Из таких пулеметов стреляли наши прадедушки.
Управление самолетом было простым, как у телеги.
Из пола торчала одна рукоятка. Жмешь ее вперед, самолет идет вниз, тянешь на себя – поднимается, вправо повел – вправо клонимся, ну, и так далее. Понимаете? Любой из нас на таком самолете смог бы полететь.
Алиса села на жесткое металлическое сиденье и нащупала ногой педаль, на которую надо было жать, чтобы самолет летел быстрее.
Сзади на такое же сиденье уселся Однорукий. Он начал объяснять Алисе, как пользоваться рычагом и педалью, а Алиса делала вид, что все еще не разобралась. Пускай враги думают, что ты глупее, чем на самом деле. Это очень помогает в жизни.
Поэтому Алиса нарочно несколько раз ошибалась, прежде чем выучила, как управлять самолетом. Но Однорукий все равно остался ею доволен. Сквозь шум пропеллера он крикнул Алисе:
– С тобой мы за день научимся! А то с другими детишками дня по два, по три бьемся, пока их в воздух поднимем. Они чаще всего и не возвращаются. Технику жалко!
– А детей не жалко?
– Дети – добровольцы! – крикнул в ответ Однорукий. – Сами к нам прилетели, сами свою судьбу решают. К тому же нет ничего слаще, чем отдать свою жизнь ради нашей свободы!
«Не то притворяется, не то совсем дурак», – подумала Алиса.
– Ну что, попробуем взлететь? – спросил Однорукий. – Если испугаешься, я тебя подстрахую.
Алиса посмотрела по сторонам. У стен стояли зрители – дети с Павлонии. Они ждали своей очереди учиться летать.
Алиса послушалась Однорукого. У него был такой пронзительный голос, что доносился даже сквозь грохот мотора.
Самолет быстро разогнался – он был приспособлен, чтобы взлетать со двора, – и круто поднялся в воздух. Однорукий дал Алисе порулить, попробовать полетать по-настоящему, а потом велел спускаться.
– Слишком хорошо летаешь, – сказал он, когда Алиса посадила самолет. – Даже подозрительно. Девчонка, а летает с первого раза.
– Ничего удивительного, – сказала Алиса. – У нас же каждый с детства умеет летать. У нас скоростные флаеры возле каждого дома.
– Ох, не люблю я таких умников! – сказал Однорукий.
– Почему?
– А потому что умники думают много. Придет тебе в голову самолет угнать, что тогда делать?
– Не знаю, – сказала Алиса. – Мне такая мысль пока в голову не приходила. Но вы ее вложили.
– Нет! – вдруг испугался Однорукий, – Ты что, смерти моей хочешь? А вдруг кто-нибудь донесет генералу? Я ведь простой сержант – меня сразу на фронт отправят.
– Хорошо, – согласилась Алиса. – Я эту мысль забыла.
Она отправилась на кухню, где повариха дала ей пирожок с требухой, а Алиса выпросила еще один, чтобы отнести его Стуччи, ведь тот лежит голодный. Повариха мальчика пожалела и пирожок дала.
Алиса побежала в спальню и отдала пирожок Стуччи. Он чуть не заплакал от радости – он уж боялся, что о нем все забыли.
Алиса хотела расспросить его о войне побольше, но тут снова завыла сирена.
Всех детей согнали в главную комнату. Там уже стоял незнакомый человек, похожий на филина. На круглом лице красовались большие очки. Одет человек был в халат, подбитый ватой.
– Это ваш учитель! – объявил Однорукий. – Он будет учить вас борьбе и ненависти.
Филин взмахнул руками, будто хотел взлететь, а Однорукий завел патефон. Алиса видела такую машину в музее. Ты крутишь металлическую ручку, в ящике заводится пружина, начинает вращаться диск, на котором лежит пластинка. Иголка скачет по пластинке, и получается кое-какая музыка.
Музыка и вправду загремела. Это был военный марш. Филин начал топать ногами, и Однорукий велел всем тоже топать ногами в такт.
Филин запел боевую песню. Алиса всю ее не запомнила, потому что слова были корявые, но пару куплетов запомнить смогла. Вот как это звучало:
За свободу, за свободу,
До последнего солдата!
Потому что ненавидим
Супостата, супостата!
Вы сожгли родные села,
Разбомбили города!
Мы за это твой поселок
Уничтожим без следа!
Там были еще слова, такие же глупые, но музыку подобрали так умело, а человек-филин прыгал так заразительно, что постепенно все подхватили эту песню ненависти и сами начали ненавидеть проклятых врагов. Даже Алиса услышала свой голос – оказывается, она подпевала Филину, а стоявший рядом Остап не только пел во весь голос, но еще и подпрыгивал.
Алиса не знала, сколько времени прошло. Когда всем разрешили сесть на пол и немного подремать вместо обеда, Однорукий громко сказал ей:
– Теперь-то ты самолет не угонишь.
– Почему? – удивилась Алиса.
– Потому что ты уже ненавидишь наших врагов! Теперь они стали и твоими врагами! Ты готова жизнь отдать за нашу свободу!
– Конечно! – воскликнула Алиса.
Ведь именно этого Однорукий от нее и ждал.
К вечеру подошла очередь Остапа учиться летать. Он долго отнекивался, говорил, что принесет больше пользы на земле.
– У меня же почерк хороший! – кричал он. – Меня везде в писаря брали. Сам батька Махно меня в писаря брал!
Но так как на этой планете никто не знал, что такое писарь и кто такой батька Махно, то пришлось Остапу садиться в деревянный самолет. Алиса видела, как он кружил в самолете по двору, но долго не взлетал.
– Ты почему так плохо летал? – спросила Алиса, когда они вернулись в казарму.
– Я не плохо, – ответил Нетудыхата, – но без желания.
– А ты учись, учись, – сказала Алиса. – Иначе, как мы убежим?
– Неужели бежать надо?
– А ты как думал!
– А если нас поймают? Судить ведь будут. За дезертирство.
– Мы в эту армию не записывались, – сказала Алиса. – Так что и дезертировать из нее не можем.
– А кто нас послушает?
Алиса согласилась с Остапом, но все равно велела ему летать получше.
А вечером случилось вот что.
Не успели они улечься, как снова завыла сирена.
По спальне бегали солдаты, повариха и Однорукий. Они кричали:
– Все в укрытие! Все в бомбоубежище! С собой ничего не брать! Скорее, скорее!
Дети попрыгали в узкую щель, выкопанную вдоль стены казармы, а Однорукий, солдаты и повариха побежали в погреб.
Было темно, по небу бегали цветные лучи, издали доносились взрывы.
Гаррик, сидевший в щели рядом с Алисой, сказал:
– Теперь часто налеты бывают.
– А почему вы не вылетаете навстречу?
– Думаю, самолетов мало осталось, – сказал Гаррик. – Но ты не бойся, они сейчас пошумят, постреляют и спать разойдутся.
– Я за Стуччи беспокоюсь, – сказала Алиса. – Давай его в щель перенесем.
– Ему в щели только хуже будет, – сказал Гаррик.
Бабахнуло совсем неподалеку. Небо заволокло дымом.
– Может, у ваших врагов тоже дети воюют? – спросила Алиса.
– А я не смотрел, – ответил Гаррик. – В бою разве увидишь? Я же вниз смотрел – куда бомбы кидать.
– И кидал?
– Кушать хочется, вот и кидал.
– И ненавидел тех, кто внизу?
– Ох, и ненавидел! – согласился Гаррик. – Они же хотят нас всех завоевать.
«Да, – подумала Алиса. – Вот вроде и неглупый мальчик Гаррик, а все же уроки ненависти, которые проводит человек-филин, на него подействовали».
Над двором показался самолет. Снизу он выглядел маленьким и очень похожим на тот, на котором летала Алиса.
– Это они? – спросила Алиса.
– Они, – ответил Гаррик. – Как он сюда прорвался, не понимаю. Обычно они никогда сюда не долетают.
– Вот и долетел, – сказал Алиса.
И тут бомба упала прямо во двор.
Столб пыли и земли поднялся до самого неба. Грохот был оглушительный.
– А ты говорил, – сказала Алиса, протирая глаза, – что ничего не случится.
– Я и сейчас говорю, – сказал Гаррик.
Дым рассеялся, пыль осела, стали слышны голоса и плач детей-добровольцев.
Самолеты стояли нетронутые, никакой ямы или воронки во дворе не было.
– Ничего не понимаю! – удивилась Алиса.
Шум моторов умолк. Алиса вылезла наружу, за ней последовали остальные.
– У них пороха нет, – сказала повариха. – Мы вот-вот победим.
– Какое счастье, – сказал Однорукий, глядя в небо и прислушиваясь, – какое счастье, что у них бомбы ненастоящие! Если бы они разбили наши самолеты, у нас не осталось бы авиации и пришлось бы сдаваться.
И эти слова натолкнули Алису на мысль: а не договариваются ли между собой генералы? Если им самолеты дороже, чем чужие дети, то, может, они просто делают вид, что отчаянно воюют.
